Герцог безмолвствовал.
— Энты! — произнёс он наконец. — Кажется, я начинаю с помощью древних легенд немного понимать чудо с деревьями. Мне довелось дожить до странных дней. Долго заботились мы о наших животных и полях, строили дома, изготовляли орудия или скакали на помощь Минас Тириту, и это мы называли жизнью людей и обычным ходом мира. Нас мало заботило то, что лежит за пределами нашей страны. У нас были песни, повествующие об этом, но мы забыли их, продолжая по привычке напевать только детям. А ныне эти песни странным образом вошли в нашу жизнь, и персонажи их воочию явились под солнцем.
— Ты должен радоваться, герцог Теоден, — сказал Гэндальф. — Вы не одиноки, даже если не знаете своих союзников. Ибо ныне опасность грозит не только короткой человеческой жизни, но и жизни таких существ, которых вы считали только легендой.
— И одновременно мне следует печалиться, — отозвался Теоден. — Ведь, как бы ни повернулось военное счастье, разве не может кончиться тем, что многое дивное и прекрасное навсегда исчезнет из Средиземья?
— Может, — ответил Гэндальф. — Зло Саурона нельзя загладить полностью или сделать так, как если бы его и не было. Но такова наша судьба. Продолжим же теперь начатый нами путь!
Отряд повернулся спинами к Ущелью и лесу и взял путь на Броды. Леголас последовал за ними с неохотой. Солнце садилось. Оно уже опустилось за горизонт, но, выехав из тени холмов, они посмотрели на запад, к Ущелью Ристании, и увидели красное небо и летящие облака, низ которых был окрашен в цвет пожара. И на фоне их тёмными пятнами вилось и кружилось много чернокрылых птиц. Некоторые с печальными криками пронеслись над их головами, возвращаясь в свои гнёзда на скалах.
— Стервятники кружат над полем битвы, — произнёс Эомир.
Теперь они ехали не торопясь, и сумерки сгустились над ними. Медленно поднялась луна, почти полная, и в её холодном серебряном свете волнистая степь поднималась и падала, подобно широкому серому морю. Они скакали около четырёх часов, считая от распутья, когда приблизились к Бродам. Длинный склон быстро сбегал туда, где в каменистом русле меж двух высоких, покрытых травой террас пенилась река. Ветер донёс до них вой волков. У всех стало тяжело на сердце при мысли о многих павших в этом месте воинах.
Дорога нырнула в покрытую травой лощину, прорезав путь сквозь террасу к реке и далее на тот берег. Поперёк реки лежали три ряда плоских с поверхности камней, между которых был брод для лошадей, ведущий с обоих берегов к пустынному островку посередине. Всадники посмотрели вниз на броды, и они показались им незнакомыми, потому что здесь меж камней всегда бурлила и плескалась вода, но теперь всё было тихо. Дно реки почти пересохло: пустое пространство с галькой и тёмным песком.
— Здесь стало очень мрачно, — сказал Эомир. — Какая болезнь поразила реку? Саруман разрушил много прекрасных вещей, не уничтожил ли он и источники Скальтока тоже?
— Похоже на то, — отозвался Гэндальф.
— Увы! — сказал Теоден. — Должны ли мы пройти там, где звери и стервятники пожирают столь много отважных всадников Герцогства?
— Наш путь лежит здесь, — ответил Гэндальф. — Прискорбна гибель твоих людей, но, по крайней мере, ты увидишь, что волки с гор не пожрали их. Это их друзья орки являются угощением на пиру, ибо такова в действительности дружба этого племени. Идём!
Они съехали к реке, и при их приближении волки прекратили вой и скрылись украдкой. Страх напал на них при виде Гэндальфа в лунном свете и Тенегона, его коня, сияющего, как серебро. Всадники достигли островка, а горящие глаза с тоской следили за ними, притаившись в прибрежных тенях.
— Смотрите! — сказал Гэндальф. — Здесь поработали друзья.
И они увидели, что посреди отмели была сооружена могильная насыпь, окружённая камнями и утыканная по бокам многими копьями.
— Здесь лежат все воины Герцогства, павшие вблизи этого места, — сказал Гэндальф.
— Вечный покой им! — промолвил Эомир. — И когда копья их сгниют и покроются ржавчиной, курган их долго ещё будет стоять, охраняя Броды Скальтока!
— И это тоже дело твоих рук, Гэндальф, мой друг? — спросил Теоден. — Ты многое совершил за вечер и ночь!
— С помощью Тенегона и других, — ответил Гэндальф. — Я скакал много и быстро. Но здесь, рядом с этой насыпью, я хочу сказать вам в утешение: многие пали в битве за Броды, но меньше, чем прошёл слух. Больше было рассеяно, чем убито. Я собрал вместе всех, кого смог найти. Часть людей я послал с Гримбольдом из Западных Лощин на соединение с Эркенбрандом. Части велел заняться похоронами. Они следуют теперь за твоим маршалом Эльфхельмом. Я отправил его со множеством всадников в Эдорас. Я знал, что Саруман бросил все свои силы против тебя, и слуги его были отозваны со всех других поручений и посланы к Теснине Хельма; страна, по-видимому, очистилась от врагов. И всё же я опасался, что всадники на волках и мародёры могут, тем не менее, ринуться к Медусельду, пока он остаётся без защиты. Но теперь, я думаю, бояться не стоит: ты найдёшь свой дом спокойно ждущим твоего возвращения.
— И я буду рад увидеть его снова, — сказал Теоден. — Хоть и не сомневаюсь, что кратким будет моё пребывание там теперь.
На этом отряд распрощался с отмелью и курганом, переехал через русло реки и поднялся на дальний берег. Затем они поскакали дальше, радуясь, что оставили позади мрачные Броды. Когда они отъехали, вой волков возобновился.
Вниз от Скальбурга к переправе вёл древний тракт. Некоторое время он бежал вдоль реки, сворачивая вместе с ней на восток, а потом на север, но затем покидал реку и вёл прямо к воротам Скальбурга, которые находились у подножья гор с западной стороны долины, примерно в шестнадцати милях. Отряд придерживался этого направления, но не скакал по тракту, так как земля по его сторонам была твёрдой и ровной, покрытой на многие мили короткой густой травой. Они двигались теперь быстро, и к середине ночи Броды остались примерно в пяти лигах позади. Тут они остановились, завершив свой ночной путь, потому что герцог устал. Они приблизились к подножию Мглистых гор, и навстречу им протянулись длинные отроги Нан Курунира, между которыми лежала долина, тёмная, ибо луна склонилась к западу и её свет загораживали холмы. Но из глубоких теней дола вздымался громадный столб дыма и пара; поднимаясь, он ловил лучи опускающейся луны и растекался мерцающими серебристо-чёрными валами по звёздному небу.
— Что ты думаешь об этом, Гэндальф? — спросил Арагорн. — Похоже, что горит весь Чародейский Дол.
— Над этим долом в последнее время всегда курится дым, — сказал Эомир. — Но ничего подобного мне ещё видеть не приходилось. Это скорее пар, чем дым. Саруман варит какое-то зелье, чтобы приветствовать нас. Быть может, он вскипятил все воды Скальтока, из-за чего река и пересохла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
