были в этом процессе и у нас, происходил сложный естественный и искусственный отбор, в котором играло роль много факторов, а прежде всего, самый ход военных операций, наши неудачи и удачи, наше международное положение»[8].
В циркулярном письме ЦК РКП(б) от 14 июля 1919 г. об укреплении Красной армии прямо говорилось: «Военные специалисты нужны нам для армии, и военных специалистов мы будем привлекать и впредь. Нет ничего вреднее, как недомолвки и неясности в этом больном вопросе. Из числа офицеров за полтора года путем естественного отбора выделилась группа военных деятелей по большей части, которые с преданностью и самоотверженностью служат делу рабоче-крестьянской России. Но нельзя забывать и о том, что большинство так называемых военных специалистов принадлежит к другому, враждебному нам классу, что буржуазия стран Согласия (Антанты. — А.Г) систематически подкупает и развращает этих военных специалистов. В момент, когда на том или другом фронте неудачами наше положение поколеблется, иногда начинаются эпидемии измен со стороны военных специалистов. События на Красной Горке, в Кронштадте и на Петроградском фронте вообще показали, как широко развита измена известных кругов военных специалистов. Закрывать на это глаза было бы величайшим преступлением. Чем большую власть мы в интересах дисциплины отдаем командирам воинских частей, тем больше обязаны мы в оба следить за их политической лояльностью. Надо по всей России создать положение, при котором всем военным специалистам было бы ясно: те из них, которые честно служат рабоче-крестьянской России, — тем честь и место, но кто идет к нам с камнем за пазухой, кто пытается использовать свое пребывание в армии для организации контрреволюционных ячеек, — тем беспощадный красный террор»[9].
Политработники 3-й армии Восточного фронта осенью 1918 г. жаловались в ЦК: «У нас нет ни одной дивизии, в которой не было бы случаев измены»[10]. Командующий советским Южным фронтом А.И. Егоров отмечал, что «наряду с многочисленной группой честно решивших работать в рядах новой революционной армии, связавших свою судьбу с пролетариатом, находилось немалое количество колеблющихся, случайно или под давлением различного рода обстоятельств попавших в армию, стремившихся при первом удобном случае изменить и перейти на сторону белых или же проводивших свою изменническую работу тайно, продолжая оставаться в рядах Красной армии»[11]. И конечно, наиболее тяжелые последствия могла повлечь за собой измена на самом верху.
Еще в 1920-е гг. бывший советский главком С.С. Каменев отметил: «В этой же теме (командного состава Красной армии. — А.Г) не обойтись и без освещения печальных страниц истории предательства и перебежек части командного состава из строевого офицерства. Эти страницы истории замалчивать нельзя, так как случаи были далеко не единичные и по своим последствиям очень болезненные для Красной армии. На этом фоне предательства представители другой части старого офицерства, честно выполнявшего свою работу и оправдавшего доверие рабочих и крестьян, будут ярче отмечены как активные участники революции»[12].
Увы, призыв Каменева не затушевывать эти сюжеты услышан не был. Советские историки оказались лишены возможности полноценной и объективной разработки темы измен командого состава. Практически весь советский период изучение и освещение ранней истории Красной армии находилось под самым жестким партийным идеологическим контролем (до смерти И.В. Сталина эти сюжеты прямо фальсифицировались). Острые и неудобные моменты лакировались и замалчивались, расцениваясь как неперспективные. Множество исторических деятелей советского лагеря, начиная с председателя РВСР Л.Д. Троцкого, были вычеркнуты из истории и объявлены «врагами народа». Их имена нежелательно было даже упоминать, а положительные оценки считались недопустимыми. Об объективном изучении действий тех, кого считали предателями даже до массовых политических репрессий 1930-х гг., не приходилось и помышлять. После Великой Отечественной войны к этому добавились и аллюзии на историю созданной нацистами Русской освободительной армии генерала А.А. Власова, в которую поступила целая группа советских военных деятелей.
В постсоветское время конъюнктура вновь переменилась — изучение истории создания Красной армии на несколько десятилетий практически приостановилось. Как следствие, исчезли те научные школы изучения истории РККА, которые все же возникли в позднем СССР, а некоторые новые работы по этой тематике носят вторичный, компилятивный характер, основаны на заимствованиях, выдаваемых за собственные архивные изыскания, и содержат недостоверные сведения[13]. Зарубежная историография тоже практически не уделяла внимания истории изменников.
До сих пор не существует специальных исследований об офицерах-перебежчиках[14]. Однако проблема лояльности командных кадров в Гражданской войне серьезна, масштабна и интересна. Ведь, по всей видимости, счет шел на тысячи, если не на десятки тысяч офицеров, перебегавших из одного лагеря в другой или бежавших за границу. Таким образом, речь идет о явлении, которое меняет некоторые базовые представления о Гражданской войне — например, стереотип незыблемости противоборствующих лагерей.
Прежде всего, следует определиться с терминологией. При обсуждении материалов книги не раз возникали вопросы относительно допустимости применения понятий «измена» и «предательство» к Гражданской войне, причем отмечалось, что это эмоционально окрашенные оценочные понятия. Сразу подчеркну, что в этой книге эмоциональной окраски, исключая цитаты, такие понятия не носят, а используются лишь для констатации факта измены и предательства. Речь идет не об измене Родине, а об измене тому или иному политическому режиму, которому обязались служить герои книги (в основном об изменах советскому режиму). Под этим понятием подразумевается сознательная, добровольная подрывная работа в пользу врагов этого режима в период службы таковому (шпионаж, саботаж, вредительство, провокации, диверсии и т. д.), либо же добровольный (в отличие от пленения) переход на сторону противника.
В поле нашего зрения — представители наиболее высокопоставленной группы изменников, предательство которых могло стать самым опасным. Речь идет о тех, кто изменил красным в Гражданскую войну, имея в своем послужном списке статус командующих армиями или выше и располагая реальной вооруженной силой[15]. Исследование касается лишь сухопутных вооруженных сил, не затрагивая флот[16].
Необходимо установить круг таких лиц. Военный историк А.Г. Кавтарадзе писал, что из 100 командующих армиями военными специалистами были 82 человека, в том числе 62 бывших кадровых офицера, 17 членов РКП(б). Изменили советской власти 5 человек, в том числе 3 бывших кадровых офицера (Б.П. Богословский, Н.Д. Всеволодов, Ф.Е. Махин) и 2 бывших офицера военного времени (И.Л. Сорокин и А.И. Харченко)[17]. Кавтарадзе составил поименный список военспецов-командармов[18], а также тех, кто, командуя армиями, военспецами не являлся[19]. Но сейчас очевидно, что списки эти неполны, равно как неполон и список изменников-командармов.
К сожалению, сбор информации о командном составе РККА до сих пор оставляет желать лучшего. К примеру, не существует справочника по командармам Гражданской войны. Нет даже исчерпывающего персонального списка таких
