— Ах, эта вечная редиска! — надула губки Катенька. — Мир стал другим! А ты все о редиске.
— Что, что ты сказала?
— Да так, ничего, я пойду погуляю, все обдумаю. Надо же и знакомым как-то объяснить.
— Потом, потом, — непослушными губами произнес доктор Сажин. — Пока никаких знакомых, делай вид, что ты никого не знаешь.
— Что-что? Мне нельзя похвастаться переменами и твоим научным открытием?
— Потом… может быть… Ты поняла, Катюш? Можешь гулять, сколько вздумается. Купи себе новые наряды. Но об открытии — ни слова! Поняла?
— Да поняла-поняла. Что я, тупая что ли?
Она упорхнула за дверь.
Мысли путались в его голове. Как он устал! Как он смертельно устал за последние дни!
И доктор побрел к дивану в кабинете. На своей кровати он спать не мог.
Глава 2
Снились доктору Сажину кошмары. Костлявая чья-то рука шарила в его голове, как в мешке с сюрпризами, вытаскивая одну за другой… бигуди.
Он вынырнул из страшного сна с колотящимся сердцем. В комнате было тихо. Желтый шмель бился об оконное стекло. Сквозь серые портьеры едва проникал яркий солнечный день. Доктор подошел к окну и настежь распахнул его. В окно ворвался детский гомон из детского санатория, где работала педиатром его жена Екатерина Сажина.
— Что за сон мне приснился? — потер лоб Сажин, силясь вспомнить, что же было до того, как из головы его вытаскивали бигуди.
Но так ничего и не вспомнил. Лишь ощущение какой-то безысходности давило на мозг. Доктор Сажин живо интересовался снами, он даже записывал их, анализируя и пытаясь отыскать смысл того, что подсказывало ему подсознание. Странная вещь — сон. Иной раз просто ужас снится, а не страшно. А иной раз — так, пустяки, а просыпаешься в холодном поту и ничего вспомнить не можешь.
Вскоре вернулась и Катенька, принеся с собой свежесть летнего утра. Сама она была словно умытая росой ромашка, с любопытством выглядывающая из-под листьев.
— Ты знаешь, Сашок, видела соседку. Она так равнодушно на меня посмотрела, а я чуть было не поздоровалась, хорошо, вовремя опомнилась, — говорила Катюша, выкладывая продукты в холодильник. — Что будем делать?
— С чем?
— С санаторием?
— Позвони и попроси отпуск без содержания, — рассеянно ответил Сажин.
— Придется! А знакомые, сослуживцы, соседи?
— Скажем, что приехала племянница.
— А куда делась жена?
— Так и скажем: жене плохо в городе, жарко и душно, она срочно уехала в горы отдыхать, а тут неожиданно прибыла племянница, — сказал Сажин и хлопнул жену-племянницу по упругой попке.
Ему так понравилась эта идея и роль племянницы, что он расхохотался.
— Ах, ты, шалунишка! — Катенька шутливо погрозила ему пальчиком, — тебе уже не терпится затащить свою племянницу в постель?
— Почему бы и нет? — страстно прошептал Сажин, увлекая Катю за собой.
— Только не сейчас, Саша! Ах, эти вечные домогательства, — сказала жена с досадой, поправляя прическу.
— Как? — оторопел Сажин. — Тебя еще кто-то домогается? У нас же секса не было несколько лет!
— Да нет, я не то хотела сказать! — возразила Катенька. — Просто заниматься сексом посреди белого дня как-то глупо и смешно.
— Ну вечером будет? — попытался шутить Сажин. — Будет, да?
Она неуверенно кивнула головой.
— Давай тогда пить чай?
— Да-да, по-восточному! — оживилась Катя. — Со сливками, я купила.
— Лучше бы мы сексом по-восточному занялись, — пробурчал Сажин, садясь за стол. — Ты пока накрывай. А я позвоню на работу, скажу, что не очень здоров.
И доктор пошел в кабинет, тяжело шаркая домашними тапочками. К столу он вышел переодевшись во фланелевый домашний костюм. Катенька неодобрительно посмотрела на вытянутые коленки и отвернулась к окну.
Весь день Катюша читала ленивую книгу, это она так говорила — ленивую книгу, которую невнимательно читаешь. Иногда садилась сбоку у окна, чтобы ее не слишком было видно с улицы и слушала детские голоса, доносившиеся из санатория.
— Больные дети — это дети, которым не хватает любви, — говорила порой Екатерина Сажина.
Ее теория расходилась как с официальной точкой зрения, так и с мнением родителей. Но доктору Сажину трудно было сбить ее со своей позиции.
— Ну и как мы любим? — грустно говорила коллегам Катюша. — Некогда же нам любить, нам воспитывать надо, лечить, учить. А ребенок похож на цветок — без любви чахнет и засыхает.
— У тебя столько оригинальных мыслей, — сказал как-то Сажин. — Ты бы написала статью, что ли?
— Зачем? — отвечала Катюша. — Что это изменит? Родители все равно останутся при своем мнении. Общество с трудом освобождается от стереотипов, а российские традиции воспитания замешаны на строгости и послушании. Вспомни, как тебя растили.
— Зачем? Скажешь тоже? Хотя бы для карьеры! — сердился Сажин.
— Карьера — это у тебя, а у меня — дело, просто работа.
Сейчас оторванная от любимого дела Катюша откровенно скучала.
Вечером к Сажиным нагрянули гости.
— И где ты скрывал такое сокровище? — сказал Стас, целуя изящные Катюшины руки то с наружной стороны ладони, то с тыльной.
— Знакомьтесь, пожалуйста, это Ирочка, моя племянница, — Сажину не очень хотелось видеть сегодня гостей, но это была одна из давно намеченных встреч.
— А где же наша красавица? — размещая свою шляпу на вешалке, спросил Петр Петрович.
— На кухне, наверное, хлопочет? — ответила за Сажина жена Петра — Людмила.
— Да нет же, Катюша срочно уехала в командировку, — как можно тверже сказал доктор Сажин. — По обмену опытом…
— Странно! — почему-то задумалась Людмила.
— Что странно? Что? — на секунду потерял самообладание Сажин.
— Странно, что она мне не сказала! Мы собирались с ней на дачу!
— Это что-то срочное, — продолжал лгать Сажин, не особо заботясь о смысле.
— Хорошо, тогда скажи мне номер ее сотового, она недавно его заменила, — настаивала Людмила.
— Милочка! Ты же знаешь, я никогда не запоминаю таких мелочей! — развязно ответил доктор Сажин, удивляясь ее недоверчивости.
— Оставь этот тон! — вдруг закричала женщина. — Я терпеть не могу этих уменьшительно-ласкательных прозвищ! Ладно, извини, Сажин, — тут же погасила свой гнев она, заметив, что все вокруг удивленно затихли. — Я просто нервничаю, не знаю, почему. Все это так не похоже на Катюшу, — Людмила в нетерпении расставляла чашки, расправляя несуществующие складки на скатерти.
Людмила и сама не могла объяснить свою вспышку гнева, она чувствовала разлившуюся тревогу, ее раздражала ситуация, она не понимала, почему Катерина не позвонила, ей не нравилась хозяйственность только что прибывшей племянницы. «А может быть, молодость и красота? — строго спросила себя Людмила. — Нет! Молодость и красота ни при чем! Я чуть ли не каждую неделю бываю у Сажиных, а спроси меня, где чеснокодавилка, я не скажу. Здесь что-то не то!», — думала она, вежливо улыбаясь Ирочке, которая помогла ей накрывать на стол.
Вадим Шевченко к общему удовольствию быстренько сменил тему разговора:
— Ну-с. И откуда прибыла наша племянница?
Этот солидный господин объездил всю страну в поисках дешевого сырья и мог при случае блеснуть знанием географии. Он разработал собственную теорию о зависимости характера человека от места рождения.
— Сейчас сядет на любимый конек, — тихо обронил Лещинский.
— Откуда? Откуда? Я-а…приехала, — Катя пыталась вспомнить город, с кем не были бы связаны ничьи воспоминания.
— А вот угадайте, — ловко выкрутилась она из сложной ситуации.
— О, да ваша племянница не обделена чувством юмора! — восхитился Шевченко. — Думаю, вы из Нижнего Тагила?
— Нет, нет. Холодно!
— Из Курска?
— Нет!
— Где же находится сие пикантное местечко, где обитают такие красавицы? — рассыпался в комплиментах шикарный господин.
— Она приехала из Минска! — на корню пресек его энтузиазм Сажин.
Вскоре Ирочка-Катюша с Людмилой пошли на кухню заниматься ужином, господин Шевченко им охотно взялся помогать, он не любил научных бесед, впрочем, в своей среде Вадим слыл интеллектуалом. Род его занятий был широко-неопределенным: от торговли до наркотиков, по слухам.
— Девочки! Вы умеете резать красную рыбу? О, это целое искусство, — плотоядно вопрошал Вадим, доставая из пакета упаковки с лососем.
Вадим Шевченко был владельцем большого магазина, который прибыли не приносил и был скорее ширмой. Во главе этого нерентабельного предприятия стояла молодая особа по имени Светлана, заносчивая и вздорная. Ее подчиненные считали Светлану и Вадима мужем и женой, поскольку у них имелся ребенок. Восхитительный малыш Алешка слыл баловнем и шалуном. А кроме того, у Вадима имелась и законная жена, а также и двое детей, которых он навещал по выходным. Вадим купил для семьи квартиру в Жулебино, но сам жил в маленьком подмосковном городке вместе с матерью-старушкой.
