– Как?! Что это сейчас было? – произнес Зихаб. Под действием моего внушения он испытывал панический ужас. Сжав руки в кулаки так, что вены вздулись, он пару бридов смотрел перед собой остановившимся безумным взглядом. Потом пришел в себя и злобно глянул в мою сторону.
– А ты разве не слышал об арменейках? Они могут дать энергию, а могут и отнять ее, – холодно предупредила дикаря, видя, как он сделал шаг ко мне с намерением ударить.
По глазам поняла, что слышал.
– Не думал, что все это правда, – он остановился, колеблясь, и резанул меня взглядом. – Моя мать некоторое время прислуживала на Арменее, до того, как попасть в гарем моего отца. Она кое-что рассказывала о ваших способностях.
– Арменейка сама выбирает с кем делить постель, а если взять ее силой, то можно лишиться самого ценного – жизни.
– Харат не боится смерти. Он боится умереть неотомщенным.
– За что же ты так ненавидишь Шервата? – решилась задать вопрос.
– Он отнял у меня все: власть, уважение, трон.
Я не ослышалась? Как мне помнится короля выбирает народ за боевые заслуги и сейчас трон по праву занимает Сихваршат.
Зихаб продолжил, со злобой выплевывая слова:
– Еще будучи сопливыми мальчишками, мы обучались военному мастерству в одном лагере. Я и Сихваршат – братья по отцу – оба росли сильными и крепкими. Но отец больше любил Сиха и видел в нем будущего короля. Несмотря на то, что тот похаживал по его наложницам. Нередко они делили одну на двоих. Даже Шервата он отмечал по-особому, а на меня, полукровку, и не смотрел. Однажды ночью, обходя пост, натолкнулся на детеныша гермезы, и тогда в моей голове промелькнула мысль. Я поймал ядовитое пресмыкающееся, разозлил его ударами палки и выпустил возле палатки брата. Убедившись, что оно заползло внутрь шатра, вернулся на пост. Я желал одного – уничтожить брата, но Шерват помешал моим планам. В ту ночь он не спал и вовремя заметил гермезу, тем самым спас жизнь будущему королю. Но этим королем должен был стать я! Сихваршат все получал с легкостью, мне же приходилось упорно тренироваться, чтобы достигнуть результата брата.
Когда наступило утро, пришел убедиться, что он не дышит, но в палатке никого не оказалось. Не заметил, как гермеза подобралась ко мне сзади и впрыснула свой яд, я слишком поздно понял коварство Шервата.
Вождь замолчал, погрузившись в воспоминания. Правду говорят: не плюй в колодец, самому придется испить из него.
– Но, то ли кровь оройо дала мне преимущество, то ли детеныш еще был мал – я тогда не погиб в пустыне. Но лучше бы умер! На долгие циклы я остался калекой, не способным держать в руках меч, позором для своего отца! Только мать не отвернулась, выхаживая днем и ночью, когда я не мог подняться на ноги. Я стал изучать яды, скрупулезно упражнять свои мышцы, чтобы они не потеряли силы, и вскоре уже мог подняться без посторонней помощи. Ненависть жгла мое сердце и отравляла душу долгое время, но благодаря этому я стал сильнее. Первым уничтожу братца и займу его место, а напоследок, на десерт, оставлю Шервата.
Прямо наполеоновские планы! Был такой на Земле, тоже многого хотел, а сгнил на острове в одиночестве.
– С твоей помощью проникну в Шимаран. Каждый цикл в столице проходят Великие Бои, где соревнуются в военном искусстве триста харатов, а появление шайры с далекой Земли станет отличной приманкой. Короля ты явно заинтересуешь. Помнится, когда-то и Шервату была небезразлична одна землянка, его я тоже жажду увидеть. Ты справилась с моими охранниками, а значит, покажешь неплохое умение на арене.
Его губы искривила насмешливая улыбка. Я ошарашенно смотрела на Зихаба. Он в своем уме выпускать меня на арену?! Да я и один бой не продержусь! А еще за землянку хочет выдать. Но это привлечет внимание Шервата ко мне. Если харат узнает меня, он пойдет на все условия этого негодяя. Что же делать?
– Если эронийки – редкие птички, то о землянках вообще мало кто слышал. Ты станешь новостью номер один. Женщина-землянка, еще и воительница – деньги я с тебя хорошие получу.
– Ты намерен продать меня как рабыню? – гнев закипал в моей душе.
– А ты и есть рабыня. Если на Арменее ты была принцессой, так сидела бы там среди своих нянек и не высовывалась. А здесь другие законы. Если я тебя захватил – ты моя. Захочу – продам, захочу – освобожу.
– Ты же говорил, что дашь мне свободу, если выполню твои условия?
– Говорил, а теперь передумал. Была бы более сговорчивой в постели, еще бы колебался. Хочешь – не хочешь, а ты пойдешь на арену, пусть даже с кляпом во рту и ради выживания станешь сражаться. Король пожелает купить землянку для своего гарема, вот тогда я, как твой хозяин, подойду к нему очень близко.
– Ты веришь, что король не узнает тебя, своего брата? Или ты считаешь, что принцессу Арменеи он тоже не узнает?
– А для этого я использую занятное приспособление, которое мои наемники нашли у тебя. Темные стекла, которые надеваются на нос. Ничего подобного не видел. Их одену я, а тебе, например, будет достаточно вымазать лицо – и принцессу-замарашку не узнает даже собственный отец.
Точно. Мои вещи старый Гигот передал своему вождю. Рука потянулась к шее, проверить наличие кольца, но ни цепочки, ни кольца не нащупала. Как не увидела и браслета на руке.
– Ты это ищешь? – спросил эрлеванец, поднося к моим глазам руку, на указательном пальце которой, красовался перстень с алым камнем. – Не думала же ты всерьез, что оставлю тебе такую ценную вещь.
Что ж, не буду отчаиваться. Я жива и меня не намерены убивать, более того, мы станем двигаться в сторону столицы. Пока не все так плохо складывается. Личных приставаний вождя, надеюсь, уже не будет. А дальше может еще все изменится.
***
На рассвете следующего дня вождь Зихаб решил лично посетить невольничий рынок, чтобы приобрести рабов. Зачем он взял меня с собой – неизвестно. Скорее всего, в целях усмирения, чтобы увидела всю степень ужаса и унижения и привыкала к мысли, что моя жизнь отныне ничего не стоит. Мы ехали по центральной улице в своеобразном паланкине, водруженном на таба, а город уже давно проснулся и жил своей обычной жизнью. Зихаб побеспокоился, чтобы я не привлекла внимание, спрятав меня внутри паланкина, сам сел напротив, а мое лицо заставил скрыть под полупрозрачным платком. Через ткань я рассматривала высокие светлые дома с узорчатыми решетками на окнах, мощеные широкие дороги, уже привычные вокруг нечистоты. Хотя, сравнивая Суминраш с Хайтунгой, можно определенно заметить разницу в лучшую сторону. Сведения о южной столице у меня были обрывочны, но я знала, что город этот считался довольно большим. До солнцепека жители старались выполнить основную работу, а сегодня еще проходили известные торги на рынке. Потоки господ и их рабов стекались к центру города. Хозяева живого товара стремились сбыть его по выгодной цене. Улицы были переполнены, но перед нашей колонной толпа расступалась, боясь попасть под ноги крупных животных. Среди шума и гама слышались грубые окрики надсмотрщиков. Впервые увидела среди идущих закованных мужчин женщин и детей. Великая Матерь! Не то, чтобы не готова была увидеть такое, на моей второй родине существовал когда-то рабовладельческий строй, да и все равно эти пережитки прошлого до сих пор встречаются в отдельных местах Земли. Узнала я это по лекциям истории в университете. Но насилие над свободой человека мне всегда было тяжело воспринимать. А тут еще и дети! Маленькие несчастные синекожие дети! Мысленно я пообещала себе что-нибудь придумать. Разговор с королем Эрлевана вряд ли поможет. Он знает, что происходит на его планете, и за столько лет не предпринял ничего для улучшения жизни своего народа. Еще не знаю как, но должна помочь. Потом вспомнив, в каком положении сама оказалась, горько улыбнулась.
– Вижу, ты, наконец, поняла, что тебя ждет, – услышала я голос вождя и отвлеклась от своих грустных мыслей.
– Ошибаешься, я всего лишь поняла, насколько ничтожна жизнь на Эрлеване. Ваша история печальна. Рабство существовало на многих планетах, к счастью со временем оно было искоренено. Надеюсь, на этой планете когда-нибудь народ восстанет против своих господ и получит долгожданную свободу.
– Ты еще способна в таком положении думать о ком-то другом? Уж не ты ли собралась наводить здесь свои порядки? Тысячи циклов эрлеванцы не знали ничего, кроме рабства, лучше побеспокойся о себе.
– Обо мне есть кому побеспокоиться, только тебе это не понравится.
Меня одарили свирепым, угрожающим взглядом.
– Не будь ты мне нужна, уже сегодня лизала бы мои ноги, умоляя оставить тебе жизнь.
Я вспыхнула, гордо подняв подбородок.
– Никогда арменейская принцесса не станет унижаться, даже если на кону будет стоять ее жизнь!
