Перепёлкин жалостливо посмотрел на Нестерова.
– Вот если бы вы согласились у нас поработать? Андрей Борисович вас очень хвалил… Нам такие усопшие позарез нужны.
– Даже не знаю, – почесал затылок Григорий.
– Я вам целую лабораторию отдам, – продолжал наседать Перепёлкин. – Сделаю начальником отдела по техническому обеспечению. И в Нью-Йорк отпущу, даже не сомневайтесь. Только своей очереди дождитесь…
– А сотрудники в моём подчинении будут?
– Конечно, будут! В этом центре все сотрудники – ваши. Подготовлю специальное распоряжение. Можете использовать кого хотите из местного персонала, отказа не будет.
– И что мне делать?
– Работы полно. Только сегодня два терминала накрылись, плюс реабилитационное оборудование барахлит. В результате вашего товарища долбануло. Это же неправильно. Вместо лёгкого покалывания разряд в спину. Нехорошо… Предыдущий специалист с неделю как переместился, а техника уже ни к чёрту, на глазах разваливается. Не откажите в содействии, сделайте доброе дело.
Нестеров посмотрел на профессора.
– Соглашайся, Григорий. Работа интересная. К тому же, все покойники на виду. Поможешь в поисках, если понадобится.
– Что-то не пойму, – возмутился я. – Получается, вы меня на бракованный стол поместили?
– Вы сами на него легли, – пожал плечами Олег Давыдович. – Никто не знал, что стол с дефектом. Зато теперь знаем. Будет чем Григория занять, если он согласится.
– Я не против, – улыбнулся Нестеров. – Ведите в вашу лабораторию. Кстати, техническая документация на оборудование имеется?
– Полное собрание сочинений в пятидесяти томах! Любая информация. Прошу следовать за мной.
Перепёлкин и Нестеров прошли внутрь здания. Я присел на лавочку рядом с Лощинским.
– Что будем делать? – поинтересовался я, взглянув в задумчивое лицо профессора.
– Искать Лику.
– Я, между прочим, её видел.
– Где? – профессор бросил удивлённый взгляд.
– В соседнем терминале. Медитировала в коконе.
– И что?
– Ничего. Узнала меня, выпрыгнула из яйца и дала стрекача. Только пятки сверкали.
– Это невозможно.
– Почему?
– Во-первых, в капсуле туман, ничего не видно.
– Здесь везде туман, – усмехнулся я, вспомнив безуспешные попытки разглядеть окрестности из окна купе.
– Во-вторых, Лика находилась в состоянии анабиоза. Проще говоря, спала.
– Ага, с открытыми глазами…
– В-третьих. Даже если вы её разбудили и напугали до чёртиков, она не могла сверкать пятками, потому что была слаба. В её оболочке отсутствовала энергия, потерянная в результате эффекта энергетического дисбаланса.
– Чего?
– Неужели Кропоткин не объяснил?
Я отрицательно покачал головой.
– Послушайте, – начал профессор, – каждый терминал привязан к конкретному живому организму. Усопший, погружаясь в анабиоз, связывается с ним и начинает передавать энергию. Процесс считается завершённым, когда вся энергия переместится в новое тело.
– Хотите сказать, пока я сплю, из меня выкачивают энергию?
– Вот именно. Её передают младенцу, непрерывным потоком. Как переливание крови.
– А если процесс прервать? Например, вывалиться из терминала?
– Тогда трансформация не состоится. Возникает энергетический дисбаланс. Часть энергии останется с вами, а часть – в живом организме.
– И сколько энергии остаётся у меня?
– Видимо, достаточно, чтобы самостоятельно добраться до реабилитационного центра, – Лощинский улыбнулся.
– А что происходит с младенцем?
– Его подключают к другому источнику. Процесс возобновляется.
– А я?
– Вам подыщут новый контейнер. Этим, кстати, Перепёлкин занимается.
– Вы младенцев контейнерами называете?
– Так правильнее, с точки зрения науки.
– Какой науки?
Лощинский бросил недовольный взгляд.
– Виктор, хватить демагогии. Давайте Лику искать…
– Ищи теперь ветра в поле, – ехидно выдавил я.
– Помню, помню, – вновь улыбнулся профессор. – Дала стрекача. Кажется, так вы описали её исчезновение?
– Это образное выражение. В любом случае в обморок она не упала. Ушла самостоятельно, вполне уверенной походкой. Видимо, загробные законы на Стрельцову не действуют. Может, она избранная?
– Не несите чепухи! Мы не в Голливуде. Здесь нет избранных, суперменов и колдунов.
– А как насчёт Бэтменов? – не смог удержаться я от колкости.
– Бэтменов тоже нет. И вообще, Виктор, поменьше слушайте россказни моей родственницы. Женщина она в возрасте, сами понимаете.
– Валентина Аркадьевна иногда говорит очень правильные вещи…
– Перестаньте. Лучше скажите, где ваш друг, Алексей?
– Переместился. Ему всегда везёт. Не то что мне.
– Незачем было из терминала выпрыгивать. Что на вас нашло?
– Сам не пойму. Такая злоба охватила. Думал, изловлю Стрельцову, добьюсь наконец правды. Очень хотелось посмотреть в её лживые глаза.
– Вы к ней неравнодушны. Я давно понял.
– Ерунда! – горячо воскликнул я. – Мною движет чувство справедливости. Из-за этого нарушен… Как его там?.. Энергетический баланс. Зашкаливает порог раздражительности. Понимаете? Пока не найду Стрельцову, не успокоюсь.
– Тогда пойдёмте её искать, – профессор резко поднялся со скамейки и направился к энергомобилю, стоявшему метрах в двадцати от нас. – Здесь есть одно место, называется «Зона активной гармонии семьи». Сокращённо: загс. Знакомая аббревиатура?
– Увы. Три раза женат.
Лощинский сочувственно улыбнулся.
– И что это за место? – спросил я.
– Довольно специфическое местечко. Там находятся семейные пары.
– С детьми или без?
– По-разному.
– Полагаю, у вас с ними полное взаимопонимание.
– С некоторыми, – пояснил Андрей Борисович. – Есть у меня одни знакомые, туристы. Жертвы авиакатастрофы. При взлёте отказали двигатели (птицы в турбину попали), самолёт рухнул, загорелся и взорвался. Все пассажиры померли. Так вот, с этого рейса две семейные пары в загсе поселились. Я им помог с обустройством. У одной пары дочка, у другой сынок школьного возраста. Дружный коллектив. Детишки в бадминтон играют, родители в карты режутся.
– На щелбаны?
– Бросьте…
– Могли бы раньше рассказать, – обиженно произнёс я.
– По должностному регламенту не положено. Вы, кстати, его так и не прочитали!
– А почему эти семьи не перемещаются в новые тела?
– Не хотят. Им и здесь хорошо. Судите сами: денег на пропитание не надо, в жилье не нуждаются, болезней нет. Идеальные условия для семейных пар. А ведь в мире живых семьи часто распадаются как раз из-за бытовой неустроенности.
– И много в загсе семей?
– Точно никто не знает.
– Полагаете, Стрельцова может находиться среди них?
– Вполне возможно.
– Но ведь она не замужем…
– В таком состоянии Лика не могла далеко уйти. В реабилитационном центре её нет, я проверил. Остаётся загс. Эта территория ближайшая к сектору трансформации, поэтому поищем её там. Надеюсь, нам повезёт.
Лощинский подошёл к энергомобилю и, обращаясь к водителю, вежливо произнёс:
– Петрович, подбросишь до загса?
– Конечно, Андрей Борисович.
Мы запрыгнули в машину. Петрович щёлкнул переключателем, энергомобиль мягко тронулся с места и покатил по зелёной асфальтовой дорожке вдоль края энергетических сфер.
– Как там моё дело? – поинтересовался Петрович, обращаясь к Лощинскому. – Нашли заказчика?
– Работаем, – задумчиво ответил профессор, вглядываясь куда-то вдаль.
– Зацепки имеются?
– Делом занимался Зайцев.
– Он же переместился в мир живых? Я сам его отвозил. Отправился в Малибу. В спасатели подался…
– Почему в Малибу? – спросил я.
– Элитное место. Работа на пляже. К тому же утопающие – одни богачи. Денег жалеть не станут.
– Продвинутый у вас сотрудник, – впечатлился я. – Наверное, долго очереди ждал.
– Очень долго, – подтвердил профессор.
– Кто же теперь займётся моим делом? – вздохнул водитель энергомобиля.
– Не переживай, я набрал новую команду, хорошие ребята. Вот, кстати, Виктор Николаевич, грамотный оперативник. Возьмёшь дело Соколова? – подмигнул мне Лощинский.
– Что за дело?
– Заказное убийство, запутанная история. Материалы расследования в сейфе. Вернёмся в Управление, сразу передам.
– Как скажете, вы же начальник, – безразлично сказал я.
– Вот и славно, – профессор потёр руки. – Теперь, Петрович, дело пойдёт. Отыщем твоего злодея.
– Вы уж постарайтесь. Я ведь только из-за него болтаюсь в потустороннем мире. Никак не могу энергетический барьер преодолеть. Психую. Олег Давыдович сказал, пока не найду гада, в кокон не попаду. А без кокона не видать мне мира живых, хоть тресни!
Глава 2
Приблизительно через десять минут впереди показался двухметровый забор со шлагбаумом и сторожевой будкой. Обыкновенный деревянный забор из поперечных штакетин. За забором просматривалась поляна, усыпанная цветами с преобладанием васильков, и лесополоса из хвойных пород деревьев.
