– И кто такие?
– Ваш брат просил ничего не говорить. Улик, видите ли, мало.
– А где он сам?
– Вызвали к начальнику Управления.
– Понятненько, – Валентина Аркадьевна растянула морщинистое лицо в лёгкой улыбке.
– А вы где пропадали?
– В разных местах, – загадочно сказала Левина. – В том числе – в пункте регистрации усопших…
– Неужели?
– Искала мадемуазель Стрельцову. Впрочем, напрасно. Проводник Гринько сразу сказал, из конечного пункта она не уезжала.
– Что же вы ему не поверили?
– А я, Виктор Николаевич, женщина недоверчивая… Привыкла верить только своим глазам. Кстати, встретила в кафе вашего приятеля Веснушкина. Он закончил поэтический опус и в скором времени объявится в Управлении. Я объяснила, как нас найти…
– Спасибо, Валентина Аркадьевна, – с почтением произнёс я. – Что бы мы без вас делали…
– Вот именно. Таких сотрудников беречь надо. А вы гоняете престарелую женщину по загробному миру, как студентку-первокурсницу. Смотрите, уйду от вас в похоронное бюро решения споров…
– Ну какая же вы престарелая? – залебезил я. – Вполне симпатичная женщина, очень даже ничего… Верно, Фёдор Геннадьевич?
– Конечно, симпатичная, – откликнулся Кравчук. – И умная! В любви по-французски изъясняетесь. Я такого сроду не слыхивал.
Левина расплылась в довольной улыбке.
– Валентина Аркадьевна, – засуетился заслуженный сантехник, – научите меня хотя бы паре амурных фраз на иностранном языке. Буду очень признателен.
– Для Соловьёвой стараетесь?
– Для личного самообразования.
– Не обижайтесь, Федя, но дама вашего сердца вряд ли оценит утончённый вкус французской речи. Думаю, её вполне устроит турецкая… – Левина метнула ироничный взгляд в мою сторону. – К тому же, Соловьёва и так от вас без ума.
– Правда? – удивился Кравчук.
– Истинная правда! Женщинам её типа нравятся грубая сила, животная страсть, природная неотёсанность, терпкий запах пота и т. п. Этого у вас в избытке. Так что можете не сомневаться. Соловьёва – ваша навеки!
«Лучше не попадаться Левиной на острый язычок», – подумал я.
– Да, Виктор Николаевич? – попыталась втянуть меня в разговор хитрая адвокатша.
– Не могу спорить. Я вообще в женщинах плохо разбираюсь. Вы и сами знаете…
– А здесь ничего сложного нет. Несмотря на то, что весь Интернет пестрит всевозможными описаниями женских архетипов, выдуманных блогерами, горе-психологами или просто любителями нести всякую ересь, я делю женщин на три основные категории.
– Какие?
– Злые, вредные и зловредные.
Кравчук громко рассмеялся.
– Зря смеётесь, – усмехнулась адвокатша. – К примеру, ваша Соловьёва – вредная женщина. Встретила её в коридоре, а она даже «здрасьте» не сказала. Физиономию намалёванную отвернула, как будто не замечает вовсе.
– Возможно, она вас действительно не заметила? – примирительно сказал я.
– Как же! Или Стрельцова… Очень злобная особа. Трёх мужиков угробила и исчезла в неизвестном направлении.
– А вы к какой категории относитесь?
– Так я и открылась, своей головой думайте. В женщине должна быть загадка… Только мужикам её ни за что не разгадать.
В это время в кабинет зашёл Лощинский.
– О чём спор ведёте? – поинтересовался он, подходя к моему столу.
– О женщинах, – вздохнул я.
– О каких-то конкретных женщинах или в целом – о виде?
– Валентина Аркадьевна посвящает нас в тонкости женской натуры.
– Она может, – кивнул профессор, оборачиваясь к двоюродной сестре. – Нашла беглянку?
– В пункте регистрации её нет, – фыркнула Левина. – И вообще, Андрей, избавь меня от этих бессмысленных поисков. Стрельцова скрывается в конечном пункте назначения, это очевидно. Ищите там. Только, пожалуйста, без меня…
– Вроде всё обыскали… Не в полях же она отсиживается, как куропатка?
– Неужели в загробном мире спрятаться негде? Укромные уголки закончились?
– Есть, конечно, – задумался Лощинский. – Надо ещё раз проверить. Посмотреть повнимательнее. Возможно, мы что-то упустили.
– Правильно, Андрей Борисович, – поддержал я профессора, вскакивая со стула. – Сейчас и поедем. Всё перевернём, но найдём Стрельцову. Никуда она не денется.
Я уже направился было к двери, но Лощинский меня остановил.
– Погодите, Виктор. Тут такое дело, – замялся он. – Вас вызывают к начальнику Управления.
– Зачем? – удивился я.
– На вас поступила жалоба. Меня, собственно, по этому поводу и вызывали.
– Какая жалоба?
– Не знаю. Начальник хочет провести личную беседу, а заодно познакомиться поближе.
– И когда назначена аудиенция?
– А прямо сейчас и пойдём. Только ежедневник возьму…
Андрей Борисович подошёл к столу, взял блокнот и быстрым шагом устремился к выходу.
– Мы с Виктором скоро вернёмся, – на ходу бросил он Валентине Аркадьевне, покидая помещение. Я отправился вслед за ним.
Глава 5
Кабинет начальника Регионального управления по контролю за усопшими находился на нашем этаже в самом конце коридора. Впрочем, коридор на этом не заканчивался. Он уходил куда-то вправо и влево, разветвляясь по пути в разные стороны, и исчезал в полумраке бесконечного административного здания.
На массивной двери кабинета висела табличка с позолоченной надписью заглавными буквами: НАЧАЛЬНИК РУКУ РОГОЖИН СТАНИСЛАВ АНТОНОВИЧ.
Андрей Борисович постучал в дверь.
– Войдите, – услышал я уверенный голос начальника Управления.
Мы вошли в кабинет. Это было довольно просторное помещение, в котором размещались т-образный стол для заседаний на четырнадцать персон, книжный шкаф со стеклянными дверцами, гардероб и деревянная тумба с выдвижными ящиками. На стене, за спиной Рогожина, висела полутораметровая картина, на которой был изображён монах, отпускающий грехи иноземному франту времён французского короля Людовика.
– Проходите, присаживайтесь, – пригласил нас Станислав Антонович мягким баритоном.
Мы уселись напротив по разные стороны стола.
– Ну что же, давайте знакомиться, – произнёс Рогожин, обращаясь ко мне. – Вы, полагаю, Смирнов Виктор Николаевич?
– Он самый, – кивнул я, зачем-то приподнимаясь со своего места.
– Сидите, сидите, – махнул рукой Станислав Антонович, улыбнувшись. – В ногах, как говорится, правды мало.
Я снова плюхнулся на стул и уставился в неподвижные серые глаза начальника Управления.
Станиславу Антоновичу Рогожину было не более пятидесяти пяти лет. Широкоплечий, в меру упитанный мужчина, без единого волоска на голове. Идеально выбритое лицо, блестящая лысина и серый костюм с отливом создавали вокруг него некое подобие ауры, превращая начальника Управления чуть ли не в святого. Мне почему-то сразу вспомнилась теория Лощинского про нимбы и инопланетян в скафандрах. Я невольно улыбнулся.
– Рад, что у вас хорошее настроение, – тут же отреагировал Рогожин, переходя на официальный тон. – Однако нам, к сожалению, не до смеха. На вас поступила жалоба от усопшего Спиридонова. Знаете такого?
Я саркастически усмехнулся.
Станислав Антонович открыл лежащую перед ним кожаную папку и достал несколько исписанных листов бумаги.
– Хотелось бы получить некоторые пояснения по указанным в жалобе фактам. Я зачитаю этот любопытный документ, не возражаете?
– Нет, – коротко бросил я, безразлично пожав плечами.
Рогожин сдвинул брови, покрутил бумаги и медленно, с расстановкой стал читать:
Начальнику РУКУ: Станиславу Антоновичу Рогожину. Жалоба.
Будучи истинным патриотом загробного мира, усопшим с высокой степенью гражданской ответственности, защитником демократических принципов равноправия и гласности, считаю своим долгом информировать вас о вопиющих фактах беззакония, имеющих место на территории, находящейся под юрисдикцией Вашего Управления. Речь идёт о противоправной деятельности новоиспечённого усопшего – Смирнова Виктора Николаевича. С момента поступления в потусторонний мир этот покойник ведёт подрывную работу, цель которой – дискредитация активистов и борцов с загробным беспределом, устроенным недобросовестными сотрудниками различных организаций и ведомств в основном из числа рядовых служащих, а также руководящего состава. Опасность кроется в умении Смирнова втереться в доверие к добропорядочным усопшим. Обладая глубоко подвешенным языком и харизматичной внешностью, Смирнов манипулирует сознанием выбранного индивида, заставляя его совершать поступки исключительно в своих, корыстных целях. Так, например, представившись оперативным работником несуществующей комиссии по отлову загробных душ, Смирнов обманным путём склонил к сотрудничеству покойника Илюшина, сделав его тайным осведомителем и фиктивным руководителем оппозиционной группы «Рабы не мы». Эта глубоко законспирированная организация, насчитывающая не менее двадцати активных членов, имеет в своём распоряжении собственный транспорт (розовый кадиллак модели «Эльдорадо»), использует в общении пароли и располагает мощной агентурной сетью по всей территории потустороннего мира. Основные задачи группы – саботирование перемещения усопших в конечный пункт назначения, дестабилизация установленного порядка, пропаганда ложной демократии, оказание психологического давления, запугивание, шантаж и т. п. Кроме того, Смирнов является руководителем боевой ячейки «Оголтелые зомби», созданной им для устрашения законопослушных покойников или тех усопших, которые не соглашаются с его навязчивыми идеями. И это далеко не всё! Смирнов также организовал частное сыскное агентство, название которого мне выяснить не удалось, и вовлекает в ходе расследования в незаконную деятельность ничего не подозревающих усопших, различными ухищрениями переманивая их на свою сторону. Вступив в преступный сговор с начальником вокзала Загоруйко и выполняя его указания, Смирнов избавляется от неугодных усопших, пытаясь с помощью ещё одного члена своей шайки, проводника Гринько, обманным путём переместить их в конечный пункт назначения для телепортации в мир живых. Своим недостойным поведением Смирнов разлагает сложившиеся устои потустороннего мира, дискредитирует принципы загробной демократии и подрывает моральный авторитет нашего сплочённого коллектива. Прошу Вас принять самые жёсткие меры в отношении этого усопшего. Таким покойникам здесь не место!
