только пациенты психиатрической больницы, они будут делать передачи о своей жизни.
Саша сама себе напомнила школьницу-отличницу, поэтому решила дальше говорить чуть более сдержанно, по-взрослому.
– Прекрасная идея, Саша! Я согласен!
Врач хлопнул ладонью по столу, Саша поняла, что это он изобразил нарочно, с иронией, только она не поняла, согласен ли врач с идеей.
– Вы шутите? Или честно говорите?
Отличница!
– Честно говорю, Саша, хорошая идея. Только расскажите подробнее.
– Я имею в виду, что пациенты будут делать передачи для радио «Южные волны». Начнем с простого, со стрит-токов например, это когда корреспондент задает один и тот же вопрос разным людям и из этого делается короткая нарезка из ответов. Потом попробуем что-нибудь посложнее, может репортажи, тут все зависит от команды и…
– Саша, простите, что перебиваю: а радио «Южные волны» согласно взять такие передачи?
– Я почти договорилась.
– Это очень хорошо.
Джумбер посмотрел в потолок и втянул нижнюю губу под верхние зубы, явно готовя ответ. Саша решила не перебивать.
– Я мечтаю о том, чтобы люди, то есть все люди, понимали ментальные расстройства как заболевание, а не как нечто страшное, небезопасное. Представляете, как было бы хорошо, если бы все знали, что пациенты психиатрической больницы ничем не отличаются от пациентов кардиологии. Большинство заболеваний и там, и там – хронические. Но есть и полностью излечимые. В обеих этих сферах есть лекарства, которые вылечивают или уводят в долгую ремиссию, а есть печальные, инвалидизирующие случаи.
Саше и самой страшно надоело говорить всем, что Женя нормальный, не инвалид и не сумасшедший.
– Саша, а радийный опыт у вас есть?
– Да, я студенткой проходила практику на радио. Умею пользоваться техникой и понимаю, как делать передачи.
– Тогда мне нечего добавить. Вы умница.
Саша заулыбалась, ее, возможно, никогда не называли умницей, либо называли так давно, что Саша не помнила. Она посмотрела на Женю и увидела, что тот тоже выглядит очень довольным. Она ощутила единство с Женей, только вот единство было какое-то позабытое, из детства. Они оба сейчас выглядели как дети. Саше захотелось как-то это обрубить.
– Я хотела попросить вас кое о чем, раз мы теперь будем работать вместе.
– Слушаю вас.
– Я больше никогда не хочу говорить с вами о матери. Я хочу ее забыть.
– Понимаю. А про папу поговорили бы?
Саша посмотрела в окно за спиной врача.
– Поговорила бы. Но не с вами.
Саша не могла бы говорить о папе с человеком, который заменяет «л» на «в».
* * *
Во втором классе Саша продолжала быть отличницей, правда, делала это уже не специально. Ей нравилось, когда ее хвалил папа и в конце четверти покупал редкие сладости, но цели получить пятерку, похвалу или шоколадку у Саши не было, это ей наскучило еще в прошлом году. Просто учебники были тоненькими и крупным шрифтом, таблица умножения как-то сама запрыгнула в голову, окружающий мир вообще можно было не учить, он же и так окружал Сашу и был понятным, а книжки читались одна за другой, потому что были намного интереснее школы и квартиры – больше Саша толком нигде не бывала. Иногда возникали проблемы с уроками труда, потому что Сашу раздражало все это рукоделие, но кто же ставит четверки за поделки и аппликации, особенно во втором классе.
Друзей у Саши по-прежнему не было, рассказывать истории так, чтобы облепляться одноклассниками, ей тоже наскучило, как и выбирать изгоев, приближенных, чередовать их и смотреть, к чему это приведет. Сашу уважали в классе, кто-то ею восхищался, была даже девочка, которая записывала за ней всякие меткие словечки и потом разучивала их, но сама Саша, кажется, даже не замечала этого.
Каждый день Саша просыпалась от телевизорного шума и кухонного грохота, ела кашу или бутерброды с маслом, пыталась выгнать из головы боль, которая появлялась из-за утренних звуков, сама одевалась, сама брала заготовленный с вечера портфель и выходила из дома. Путь в школу и из школы был самым интересным, что проживала Саша за весь свой день. Она выбирала разные тропинки, пролезала через заброшку, останавливалась и глядела в небо, потом выходила на широкую улицу и рассматривала Остапку. Саша много фантазировала. Как она находит в кустах маленького олененка и втайне от всех выкармливает его молоком, как начинается война и Саша уходит на фронт добровольцем, как она откапывает в заброшке древнюю книгу и становится волшебницей, как случается теракт и Саша чудом спасается, как недавно пропавший без вести Сергей Бодров – младший спускается с гор и Саша помогает ему вспомнить, кто он такой.
В школе было муторно, одинаково, то тихо, то шумно, то доска, то коридор, то булочка с изюмом, то рыбная котлета, то одноклассник, то одноклассница. Саша слушала все, что говорила учительница, и записывала все, что надо записывать. Она читала учебники и делала домашние задания, ходила в школьную библиотеку и заполняла дневник. И так целыми днями. Еще были вечера с Женей и иногда с папой. Случались фильмы по телевизору, по выходным, бывало что-то интересное во дворе за окном. Но Саша думала, что, пока дождешься вечера или выходных, можно высохнуть от всего этого школьного и квартирного.
Сразу несколько одноклассников Саши родились в начале марта или в конце февраля, в зародыше южноветровской весны, которая вполне совпадала с календарной. Уже были какие-то травинки и бутончики, солнце и сухой асфальт, а кое-где лужи. Одноклассники Саши считались еще маленькими детьми, поэтому в свой праздник они приносили кульки с конфетами, печеньем и иногда бутылки лимонада. Вместе с другими детьми Саша задерживалась после уроков, чтобы поесть сладости и запить все сладкой водой. Она оживлялась во время этих праздничков и начинала много говорить, шутить и даже участвовать в конкурсах. Ей тоже хотелось бы угостить всех в свой день рождения, но он был летом, да и вряд ли мама собрала бы для нее пакет со сладостями, так что, может быть, все к лучшему.
Пятого марта день рождения был у Эли. Вместе с ней в классе появились целых два ящика лимонада, три пакета со сладостями и большой торт в коробке. Все это притащили крепкий черноволосый папа Эли и ее улыбчивая, обвешанная золотыми украшениями мама. Они по очереди поцеловали дочку и ушли за несколько минут до первого урока. Тогда все, а особенно девочки, заметили, что Эля держала в руках.
Это была самая настоящая Барби. Не та, которая с рынка, то есть с очень мягкой головой, залезающим за все анатомические границы макияжем, слишком жесткими волосами и безвкусным нарядом. А настоящая Барби, привезенная,
