Кошкиной в шубках до пят
стояли на крылечке, а увидев Дуняшу подбежали к ней, забрали корзинку с рукоделием и
стрельнув глазками на брата, выполнявшего задание лекарки по разминанию руки, со смехом
убежали в дом. Дуняша недовольно посмотрела им вслед, зная, что девчонки сейчас
распотрошат её корзинку, выбирая себе наилучшие кусочки фетра. Но боярич был важнее. Его
следовало поддержать.
Дуня сложила руки на животе и строго уставилась на Петра Яковлевича. Он хмыкнул, но
прошелся перед ней туда-сюда. Дуняша обратила внимание, что походка боярича выглядит
затрудненной, но вполне естественной, а значит мастеру удалось сделать ступню подвижной. В
месте крепления она меняет угол наклона и не приходится делать круговые движения, чтобы
подтянуть ногу. Но парень морщился при ходьбе.
— Натирает? — понятливо спросила она и Петр Яковлевич согласно кивнул.
— Плохо. Надо думать, что можно сделать иначе. Катерина или мастер что-нибудь дельное
советуют?
Петр Яковлевич выдохнул сквозь зубы и поискал глазами место, где можно было сесть. Он
давно уже гулял, приучая себя двигаться по неровной поверхности и разминая руку, а потом
увидел Дуньку. Мать могла бы по его просьбе провести девчонку в семейную горницу, но ему
захотелось поговорить с ней без свидетелей.
Дуня же огляделась, потом метнулась в сторону и с кряхтением подкатила небольшой
бочонок.
— Вот! — величаво повела она рукой, предлагая бояричу сесть. Он задорно улыбнулся и
плюхнулся, не удержав стона облегчения.
— Странная ты, — высказался он, переведя дух.
Дуняша пожала плечиками и бросив взгляд на вытянутую искусственную ногу, наставительно произнесла:
— Привыкать к протезу нужно, но если растревожишь рубец, то придется месяцами ждать, чтобы сделать следующую попытку. В этом деле надо поспешать не торопясь.
Петр хотел было отмахнуться, потому что лекарка не один раз одергивала его, чтобы он не
торопился, но Дунька опять что-то забавно-умное ляпнула.
— Как-как?
— Поспешать не торопясь, — медленно повторила девочка, наставительно покачивая
пальцем.
Боярич хмыкнул, а Дуня вежливо поинтересовалась:
— Как рука?
Петр Яковлевич приподнял обе руки, и Доронина деловито обмерила рукава полушубка
пальцами.
— Ты чего щупаешь меня? — обалдело воскликнул боярич.
— А ты для чего их мне протягиваешь?
— Чтобы показать…
— Так через одежду ничего не видно.
Парень обиженно запыхтел, но девчонка была права. И тут она выдала:
— Вот бы мне такие же сильные руки! А то я упарилась шерсть валять… — тут Дуня
бросила взгляд на верхние окошки, где без неё творят и вытворяют разные игрушечки.
— Чего? — боярич захохотал.
Дунька же обиженно насупилась и это его ещё больше развеселило.
Во дворе стали появляться слуги и прогуливаться. Всем было любопытно посмотреть, на чем
сидит боярич и с кем ему весело. Пётр Яковлевич пригрозил всем найти работу и двор вновь
опустел. Разве что Дунина Любашка продолжала маячить возле крыльца, а боевой холоп
остался караулить свою боярышню у ворот.
— Уморила, — выдохнул он. — Не дуйся. Обскажи лучше ещё раз про креслице на колесах.
— Ой, — встрепенулась Дуня, — я тут думала и кое-что надумала!
Боярич насмешливо закатил глаза, но девочку это не смутило:
— Понимаешь, по грязи и снегу колеса не годятся, но можно сделать ленту-цеплялку!
— Чего?
— Обмотать железной лентой с пупырками пяток маленьких колесиков, которые поставить в
ряд, — с придыханием произнесла Дуня. Она гордилась возможностью двинуть прогресс в
техническом направлении и энтузиазм распирал её.
— Колесики крутишь, а с ними двигается цепляющаяся за них лента!
На лице боярича отразилась тяжелая умственная работа:
— Это вроде, как самодвижущиеся лыжи будут? — сообразил он для себя.
— Э, ну-у, — теперь задумалась Дуня и неуверенно кивнула.
— Эх, мне бы нормальную ногу сделать!
— Будет тебе нога, обожди. Эта не получилась, так другая удобнее будет. Я же накидала
тебе варианты того, как можно облегчить вес протеза и какие крепления пробовать. Не нужно
полностью повторять форму ноги! Боярич согласно махнул рукой, подтверждая, что работа в
этом направлении идёт, но, судя по всему, ему хотелось как можно скорее получить результат.
— А эти твои пяток колесиков как соединить с рычагом, чтобы я давил на него? Рычаг и
большое колесо — понятно. Это мастер вот-вот сделает, но колесики, лента…
— Ну, тут надо подумать, — Дуня вздохнула и задумчиво постучала по зубу. Детальный
проект новаторской идеи у неё никак не получался. — Надо их как-то объединить, — наконец
изрекла она.
— Надо, — хмыкнул Пётр Яковлевич.
— Я не могу так представить, — пошла на попятную Дуня. — Вот будут перед глазами пять
колес, тогда…
— А железная лента? — не отставал от неё боярич.
— Надо рисовать.
Дуняша уже не рада была своему озарению. У неё в голове вспыхнула идея, состоящая из
цепочки слов: трактор-гусеница-вездеход, а потом всё свелось к креслу. Она готова была
подарить миру эту идею, но только не детализировать её.
Пётр Яковлевич крикнул дворовую девку и приказал предоставить гостье бумагу и перья.
— Иди к девицам и рисуй, — велел он, делая вид, что не видит вытянувшегося лица девочки.
— Я вообще-то…
— Делай, чего сказано! — прикрикнул он на неё и, скрывая усмешку, проводил взглядом
пыхтящую от возмущения гостью.
Как только она скрылась за дверью женской половины дома, крикнул первого попавшегося
дворового:
— Скажи Матрёне, чтобы подала в девичью сладостей, а Дуньке с собой пряников
приготовила. Пусть побалует свою сестренку.
В конце недели после воскресной службы отец Варфоломей сообщил, что настоятельница
Таисия отошла в мир иной. Для девочек это было полной неожиданностью, так как дед сказал
им, что отдарится за них, а они могут жить спокойно. Милослава знала, что игуменья слегла, но
не думала, что там всё серьёзно. А теперь не знала, что чувствует. Она готовилась к битве за
дочерей, к сложным переговорам и откупу, большим неприятностям… Слезы потекли сами
собой и молилась она не только за себя и свою семью, но и за душу Таисии.
Еремей огладил бороду, поблагодарил отца Варфоломея за вести, сказал положенные случаю
слова. Поморщился, глядя на Милославу, ринувшуюся ставить свечку за упокой игуменьи и
тяжело вздохнул. Ему предстояло кое-что сделать.
На следующий день Еремей поехал по монастырям делать вклады и заручаться подмогой, чтобы в женском монастыре настоятельницей стала родственница Милославы. И ведь всё
получилось! Правда, та не поблагодарила за радение, а вынудила обещать ей, что летом
