– Э-э-х, – Прометей ткнул носком сапога дымящую кучу. – Перестарался.
Капраз не стал устраивать взбучку Прометею, как того ждали некоторые. В посёлке существовал кодекс негласных правил, нарушаемый время от времени некоторыми своевольниками, за что те бывали сурово наказаны. Так было совсем недавно с Питом-идиотом, без всякой причины избившим двух подростков. Капраз Борис приговорил Пита к работам, что было сделано официально, но промеж мужиков он дал молчаливое согласие на самосуд. Когда наутро Пит явился на работу с разбитой физиономией, всем стало понятно, что настоящее наказание было совершено. Полегчало, будто, и самому Питу.
В случае с Прометеем, проделавшим эксперимент, который мог закончиться печально для посёлка, капраз запретил народу хоть как-то давить на парня. Прометею было назначено наказание в виде выделки оленьих и медвежьих шкур. Работа тяжёлая физически и морально, но крайне необходимая. В выходные он имел право заниматься чем угодно. Прометей тратил всё время на изготовление частей шара.
Наступила дождливая зима. К этому времени были готовы несколько клиновидных кусков ткани, развешенных под крышей сарая, плетёная из лозы корзина и литров пятьдесят спирта, наличие которого особо скрывалось от любопытных глаз. Прометей переживал, что к началу весны он не успеет доделать шар и придётся откладывать полёт, рискуя попасть в период июльских штормов.
Обычно ему доставалась ткань по остаточному принципу, с браком. Капраз объяснял, что потребностей Прометея хватило бы, чтобы одеть человек сто, поэтому он никак не может отдавать ему нормальную ткань. Люди ему этого не простят. Прометей, как мог, исправлял недостатки, приделывал заплатки, подклеивал, чтобы ткань при нагрузках не порвалась.
Ему приходилось подкупать разными способами Ивана, чтобы тот помогал ему сшивать ткань. Друг не отказывал, но и не навязывался. А под Новый год Иван стал отцом во второй раз. У него родилась дочь, копия его самого. Девочку назвали Катей, выбрав имя из книги первых поселенцев. После рождения дочери помощь Ивана сократилась многократно. Прометей пригорюнился. Ему светила не просто задержка, а перенос путешествия на целый год, что грозило порчей слоёного материала шара. Бумага могла отойти от ткани, размякнуть, порваться.
На новогодние праздники, когда народ гулял и радовался редким снежинкам, падающим на зелёный ковёр травы, на тёмные подоконники, на соломенные крыши, Прометей совсем не испытывал праздничных чувств. Вокруг он видел праздную публику, грязь и никакого повода для радости.
– Ты чего такой смурной? – окликнула со спины Прометея девушка, имя которой он не помнил.
– Не твоё дело, – резко бросил Прометей, но тут же понял, что нагрубил ни за что. – Работа стоит, а поделать ничего не могу, – ответил он мягче.
– Народ говорит про тебя, что ты снова куда-то собрался. Людей искать?
– Да, собрался, но не только людей. Чего сидеть на одном месте? Из окна дома весь мир не увидишь. Кто-то должен заниматься открытиями.
– А мне нравится, что ты этим занимаешься. Меня даже мать ругала за то, что я заступилась за тебя, когда они между собой с отцом косточки твои перемывали.
– Спасибо. Не влетело?
– Нет. Отец на меня уже руку не поднимает, взрослая, а что он покричит, так это с меня как с гуся вода. Видела я, как у вас с Иваном шар загорелся. Красиво было.
По интонации Прометей понял, что девушка не просто выпендривается перед ним, её действительно впечатлило его изобретение.
– А ты кем работаешь? – поинтересовался он у девицы.
– Ткачиха, но работаю не только на ткацком станке, но и на сучильном.
– А руками шить умеешь?
– Ну, смотря, что вкладывать в это понятие. Родня не жалуется.
– Прости, не помню, как тебя зовут?
– Мария. Я так и думала, что ты не помнишь моего имени. Ты вообще, как будто не из нашего посёлка.
– А вот и нет. У меня хорошая память, но только на другие вещи.
– Ты когда-нибудь дружил?
– Слушай, Мария, такие вопросы обычно не задают человеку, который не помнит твоего имени. Сколько тебе лет?
– Семнадцать. Скоро.
– Я так и думал. А что ты не в обществе обожателей?
– Тебя увидела. Хотела узнать, почему такой смурной.
– Узнала.
– Да.
– И что?
Девушка опешила. Видимо, дальнейшего плана у неё не было.
– Ничего. Не расстраивайся, как-нибудь всё наладится, – нашлась девушка.
– Спасибо. Это я и без тебя знаю про «как-нибудь».
– Тебе помощь нужна? А ты к капразу Борису ходил?
– Он обещал не мешать, на большее не согласен. Считает задумку с шаром идиотской.
– Ну, хочешь, я буду тебе помогать по выходным. Может, и подружек уговорю.
– Это было бы здорово, но только я не особо верю в обещания помочь.
– За болтушку меня принял? – Мария гневно сверкнула очами.
– Сдержишь слово, изменю мнение.
– Ну, ты…
Мария развернулась и быстрым шагом направилась к дому, из которого доносились звуки праздника.
– В субботу приду! – крикнула она перед калиткой в спину Прометея.
Тот не стал оборачиваться, но головой кивнул, давая знать, что услышал. Не поверил он ей, и даже забыл об этом разговоре. И как же он был удивлён, когда в субботу с утра Мария пришла с двумя девушками-ровесницами.
– Привет! – поздоровалась она смело. – Видишь, не болтушка оказалась.
– Вижу. Привет.
– Это Селена и Вера, мои подруги. Не хотели идти сперва, боялись тебя, но я их убедила, что ты нормальный.
– Спасибо, девчата, вам и правда со мной бояться нечего.
Девицы смущённо засмеялись.
– Что делать надо? – по-деловому спросила Мария.
– Ничего сложного, шить, если не учитывать, что размеры ткани очень большие. Вот готовые куски, которые сшивал Иван, – Прометей снял с перекладины образец и показал его подругам. – Родители в курсе, где вы?
– Да, – с готовностью согласилась Мария.
– И наши, – подтвердили подруги.
– Раз вы тут, значит они не против, – решил Прометей. – Осилите?
– Ничего сложного. Стежок, конечно, ровный, как на станке, думаю, с опытом и у нас такой будет. А что сам?
– Кропотливый труд
