— Пошли, — скомандовал «языку», который с интересом смотрел, как, подсвечивая фонариком, я выбирал себе автомат. В стойке их было восемь штук.
В проеме двери я развернулся и, прижав приклад к плечу, выпустил короткую очень в сторону нар. Брызнули щепки, хорошо видные при свете фонарика, и по ушам ударил грохот очереди. Лягался автомат довольно прилично и для моего веса был действительно тяжеловат. Но очередь легла кучно.
— Чего на полу валяешься? — спросил я у «языка», заметив, что тот вытянулся метрах в трех от меня. — Вставай и пошли.
Тот, видимо, подумал, что расстреливают его, и то ли со страху, то ли по привычке грохнулся на пол. Вставать ему со связанными сзади руками было неудобно, пришлось подойти и помочь.
— Э-э-э, батенька. Да ты тут, я смотрю, лужу напрудил. Ну, сам виноват. Все, топай давай.
Наконец мы, откинув квадратную крышку, оказались снаружи. Тут ничего не изменилось, все так же недалеко лежали двое убитых бандитов и благоухал у кустарника Дмитро.
— Так, давай на тот склон, и лег лицом вниз.
Как только «язык» выполнил мой приказ, я закинул автомат за спину и начал таскать трупы ко входу в бункер, сбрасывая их вниз. Следы волочения, конечно, оставались, но я и так с трудом пер эти туши, они неожиданно оказались тяжелыми. Оружие я отправил следом, а крышку окопа, где раньше сидел Дмитро, сбегав, бережно прикрыл, чтобы ее тоже со стороны не было видно.
— Вставай, — скомандовал я, держа автомат на изготовку. Шпик перекатился на бок и с трудом встал, хмуро глядя на меня. Он уже знал, что шуток или промедления я не люблю.
— Вперед по дну оврага. Скорость движения — быстрый шаг, переходящий в трусцу. Шаг влево, шаг вправо считается побегом. Прыжок вверх — попыткой улететь. Шаг назад — попыткой совратить конвоира… Шучу, не смотри на меня так. Бе-егом!
Мы действительно пошли быстрым шагом, иногда переходящим на бег. Буквально через десять минут за очередным поворотом показалась повозка. Вот это мне сильно не понравилось — то, что я там увидел.
— Лежать, лицом вниз, — тихим шепотом скомандовал я языку, после чего, привстав, стал разглядывать увиденную картину. Там такой живчик лет сорока на вид спокойно копался в моих вещах. По одежде — типичный крестьянин-батрак. Рядом крутился Шмель, вдруг я отчетливо услышал, как он загавкал на вора. Это был первый лай щенка, что я услышал.
— Пшла, шавка, — пнул тот его не глядя. Щенок от удара отлетел в сторону и несколько раз перекувыркнулся по земле, скуля. Красавец повернул голову и с некоторой укоризной посмотрел на вора.
— Эй? — привстал я над поворотом оврага, он удобно скрывал нас. — Ты что делаешь, сука?!
Быстро обернувшись, крестьянин вдруг побежал, держа в руках один из моих мешков. Он успел добежать до склона и шустро начал взбираться по достаточно крутому склону, скользя растоптанными ботинками по траве. Коротко прогрохотала очередь — патронов так в шесть-семь. Судя по тому, что справа и слева от вора поднялись облачка пыли, пара пуль прошла мимо, но вот остальные попали куда надо.
Вор на миг замер, потом ноги его подкосились, и с той верхотуры, на которую он успел подняться, покатился вниз, выронив мешок.
Опустив автомат и повесив его на плечо стволом вниз, я скомандовал «языку»:
— Встать, вперед, к повозке.
Шмель, забившийся было под повозку, сперва несмело высунулся из-за колеса, но узнав меня, радостно побежал навстречу, с опаской обогнув «языка». Подхватив щенка на руки, я погладил его и ласково сказал:
— Молодец, защитник. Смотри, что я тебе принес. Полбанки мясных консервов. Половину, извини, съел сам, но тебе тут хватит. Еще галеты есть. Вижу, что голодный, принюхиваешься. Пока ешь, а я тут делами зай мусь.
При приближении к повозке я снова скомандовал «языку» лечь, оставил Шмеля насыщаться консервами, а сам направился к вору, который, к моему удивлению, словив четыре люгеровских пули, был все еще жив и харкал кровью.
Подойдя ближе, я в упор короткой очередью добил его, после чего обыскал. Нашел в карманах пару своих вещей из мелочевки. Остальное не стал брать — не мое, и трофеями это не назовешь — и, подхватив мешок, вернулся к телеге.
— Это был не наш человек. Ты убил невиновного, — злорадно сказал «язык». Выглядел он как настоящий русак и чисто говорил на русском. Как я узнал из допроса, он был из белоэмигрантов, гражданин Германии.
— Это был вор, и получил он по заслугам, — лениво ответил я, проверяя, все ли в моем передвижном доме в порядке. Оказалось, что да, мы успели вовремя, тот, видимо, только начал рыться в моих вещах, а после оклика, схватив первое, что попалось под руку, рванул куда глаза глядели.
Как только Шмель поел и сыто отвалился от вылизанной консервной банки, я разворошил сено, оголив дно повозки, помог «языку» лечь на него и засыпал для маскировки сеном.
— Только слово скажи — прибью. Понял?
— Да, — негромко ответил он.
— Ни хрена ты не понял, — снова разворошив сено, я вставил ему кляп. Он у меня в кармане заранее был заготовлен. — Шмель, поехали.
Взяв флегматичного Красавца под уздцы, я заставил его развернуться, после чего, заняв со Шмелем посадочные места, стегнул поводьями:
— Поехали.
Выехав из оврага на полевую дорогу, я направил Красавца в сторону шоссе. Там село недалеко, телефон по-любому должен быть. Мне остро была необходима связь. Промедление смерти подобно.
Через час, когда оказался на подъезде к селу, я выругался. На околице стояла полуторка с бойцами. Это был армейский пост. Я не переодевался, только пилотку снял, убрав ее в карман, поэтому был одет в комбез танкиста и с автоматом на коленях. Некоторые встречные водители удивленно смотрели на меня, но мне было по фиг. Сведения, которыми обладал «язык», имели большую важность, чем моя маскировка. Да и не знал тут меня пока никто, Волынская область большая, сменю район действий, да и все.
Армейцы на посту меня заметили сразу и заинтересовались. На дорогу вышел сержант с одним из бойцов. Тот взял останавливающегося Красавца под уздцы, а сержант подошел ко мне.
— Кто такой? — поинтересовался он, пристально меня разглядывая. Особенно автомат и подсумки. Судя по тому, что у него увеличились глаза и имелась медаль «За отвагу» на груди, он воевал на Финской и автомат узнал.
— Спокойно, сержант, — сказал я и достал из кармана сложенный вчетверо лист, где было указано, что я внештатный сотрудник Луцкого отдела НКВД.
Тот внимательно изучил официальную бумагу, пока я разглядывал пост и особенно пулемет ДП, что был поставлен на кабине полуторки и хоть и не повернут в мою сторону, но пулеметчик сек все мои движения, и, попросив командира в звании лейтенанта подойти, спросил:
— Почему в таком виде?
— Боевое задание, сержант.
— В чем дело? — подошел молодой пехотный лейтенант, так же с интересом меня оглядывая и покосившись на Шмеля.
— Да вот, товарищ лейтенант, говорит, что вне штатный сотрудник луцкого отдела НКВД. Бумаги подтверждают это.
— Товарищ лейтенант, — обратился я к командиру поста. — Мне требуется ваша помощь. Поэтому я своей властью снимаю вас с поста. Теперь ваша задача — охрана моей персоны и транспортного средства до прибытия сотрудников НКВД из Луцка. Сейчас мне требуется телефон. Срочно требуется, товарищ лейтенант. Если что, сотрудники подтвердят мою просьбу. Хорошо?
С сомнением осмотрев меня, он спросил:
— А не пулю льешь?
— Я буду все время при тебе, к тому же во время разговора по телефону попрошу начальство подтвердить мои полномочия. Подойдет?
— До телефона тут метров четыреста, поверим и проверим. Сержант! Сопроводи этого… сотрудника. Может, действительно что-то важное.
— Есть, — козырнул тот.
Сержант, подхватив Шмеля на руки, сел на скамейку, осторожно забрал у меня автомат, передав его подошедшему бойцу, что до этого держал Красавца, и стал поглаживать щенка, весело поглядывая на меня.
— Правь к тому зданию. Это сельсовет, там телефон, — велел он.
— Хорошо.
Я стегнул поводьями по спине Красавца, заставляя его двигаться, а сзади заурчал мотором грузовик.
Подъехав к сельсовету, я остановил Красавца и, привязав поводья к коновязи, посмотрел на подошедшего от грузовика лейтенанта.
— Я сейчас.
Бойцы уже покинули кузов, да и сержант стоял рядом с повозкой, с любопытством наблюдая за шевелившимся сеном. Шмеля он держал на руках.
— Сержант. Никто, я повторяю, никто не должен подходить к повозке и заглядывать под сено. Вам ясно?
— Кто там? — спросил подошедший лейтенант.
— Поверьте, вам лучше этого не знать. Но ответить могу честно. Там враг. Этого достаточно?
— Пока да, — слегка склонил набок голову лейтенант. — Ну что, идем? Звонить-то еще не передумал?
— Нет, идем… Сержант, не тереби щенку уши, у них хрящи слабые, потом стоять не будут.
