— А это что там такое? — привстал на ступеньке сержант, пытаясь разглядеть людское столпотворение впереди.
— А, я и забыл. Это вор валяется. Я когда пленного вел к повозке, то увидел, как он у меня в вещах швыряется. Там есть и подотчетные вещи. Пришлось окликнуть, а когда побежал, пристрелить. Успел мешок у меня свистнуть. Да по мелочи там.
— Понятно, — сразу успокоился сержант. Бойцы хоть и расслабились немного, но все равно держались наготове. Кстати, у одного был ППД с рожковым магазином. Пока ехали, он все с любопытством косился на мой автомат.
Подъехав к группке из шести человек, мы действительно увидели у ног крестьян давешнего вора.
— В чем дело? — спросил сержант, спрыгивая с повозки на землю. Остальные тоже покинули повозку, только один успел осторожно передать мне щенка.
— Так вот, убили страдальца. Участкового ждем, пан офицер, — ответил один из крестьян. Пока сержант разбирался с этим делом, я тоже не скучал. Выкинул из кузова все сено — в работу оно уже не годилось — и, сбегав с ведром до лужи, вылил все на дно повозки. Вещи я предварительно вытащил и сложил рядом.
Щели для стока присутствовали, так что я легко отмыл повозку от последствий перевозки «языка» и набившейся пыли. После этого взял короткий огрызок остро заточенной косы, что крепился на боку повозки, и, найдя взглядом, где трава посочнее, направился туда, закинув косу на плечо. Тут метров сорок всего идти. Травка самая сочная была на склоне, противоположном тому, где лежал убитый.
Шмель радостно бежал рядом. Отгоняя его, я стал короткими замахами срезать траву, зорко следя, чтобы под косу не попал щенок, который думал, что с ним играют.
Головин закончил с этим делом за пятнадцать минут. Он собрал показания, дождался милиционера и сообщил тому о причинах этого убийства. Тот понял и начал составлять рапорт. Ко мне вообще никаких претензий не было. Все-таки хорошо работать на контору, отмазали.
За это время повозка успела высохнуть под лучами солнца, и я уложил в нее три охапки свежескошенной травы. Так что дальше мы покатили уже под аромат полевых цветов. Хотя травы мало, только-только дно да вещи закрыл, надо еще охапок шесть-семь.
Когда добрались до места, я спрыгнул на землю и перевесил автомат из-за спины на грудь.
— Тут бункер? — поинтересовался Головин.
— Да. Но сначала я покажу место для наблюдателя, нужно посадить туда одного, чтобы он контролировал окрестности. А потом уже можно и бункер принимать.
— Хорошо, годится, — кивнул сержант.
— Туда в кусты не ходите, — сообщил я бойцам, один как раз двинулся в ту сторону. — Там испачкано, один засранец заседал. А ты пошли за мной.
Боец, курносый рыжий паренек лет девятнадцати, скинул карабин с плеча и серьезно кивнул, нахмурившись.
Поднявшись на верх оврага по отрытому склону, я подошел к кустарнику и отодвинул в сторону маскировочную крышку. Парень заглянул внутрь, осмотрелся и одобрительно кивнул. Пост был устроен с умом.
— За псом присмотри, — попросил я его.
— Хорошо.
Оставив бойца устраиваться в окопе, я бегом спустился вниз и, пройдя мимо повозки, подошел к тайному входу и отодвинул крышку в сторону. Подскочивший боец, тот, что с ППД, помог мне.
— Ага, а вот и тела, — заглянул внутрь Головин.
— Все сразу пойдем, или подождете, пока я сбегаю генератор запущу?
— Так тут и генератор есть? — удивился сержант. — Вместе идем.
У бойцов фонариков не оказалось, поэтому пришлось пользоваться моим. Мы шли по бункеру, и я подробно описывал Головину, что где. Про пулеметы у входа честно сказал, что они неисправны — вытащены бойки. Бойки я достал из кармана и передал сержанту.
Когда мы проходили мимо казармы, то ощутили сильный запах бойни и сгоревшего пороха.
— Ага, вот еще трупы, — пробормотал сержант.
— Там в караулке еще четверо, — не останавливаясь, ответил я, мельком осветив казарму. Было видно, что на бойцов все это произвело впечатление.
После того как генератор был запущен и в бункере появился электрический свет, мы с сержантом все осмотрели, и тот начал составлять список найденного, а я занялся своими делами. Подхватив две подготовленные канистры с бензином, я мелкими шажками заспешил к выходу.
Немцов появился перед самой темнотой. Грузовик подъехал по верху и остановился, когда мы дали себя обнаружить. С куратором было пятнадцать бойцов, четверо нырнуло внутрь, а остальные сразу рассредоточились вокруг входа в бункер. На все это я смотрел с интересом, так как в это время протирал стреноженного Красавца пучком травы. Помыть бы его, потного после сегодняшней работы, но сержант просил не уезжать до приезда Немцова, вот я и ждал.
Куратор легко сбежал с кручи и, ответив на приветствие появившегося из бункера Головина, внимательно выслушал его устный доклад, после чего подошел ко мне.
— Не расстроился? — спросил он, потрепав Красавца по гриве.
— Почему вы задаете мне вопрос, как архитектору Пизанской башни?
— Чего?
— Я говорю, что не понимаю, куда вы клоните.
— Я про то, что раскрылся. А то ведь когда к нам пришел, больше всего на это упирал.
— Ах, вы про это… Ну, уж тут ситуация такая сложилась, деваться было некуда. Нужно было оперативно реагировать, чтобы банды не ушли.
— Это да, свили они тут гнезда. До сих пор чистим. Вон, даже армейцев привлечь пришлось. Правда, для второй линии.
— Агента взяли?
— Взяли, — поморщился Немцов. — Только ранили серьезно, сейчас в военном госпитале оперируют. Его там два десятка опытных вояк охраняло. Дрались до конца. Мы трех потеряли, пока не подавили сопротивление.
Отойдя от коня, старший лейтенант подошел к повозке, взял пучок свежесрезанной травы, с удивлением посмотрел на слишком большую горку сена и нагло закопался в нем. Заметив, что он поднимает за ствол оружие, я рванул к нему и, ухватив за приклад, захрипел:
— Мое-е!
— Куда тебе противотанковое ружье, лишенец?! — возмутился он, не отпуская. Но тут до него дошла глупость ситуации — на нас смотрели бойцы, смешков не было, но некоторые торопливо отворачивались, и он отпустил ствол. Почти сразу я закопал ПТР обратно, навалив сверху еще травы.
— Куда-куда, — проворчал я, осторожно как бы ненароком оттирая Немцова от повозки. — Агент же ясно сказал, что в июне будет война. Немцы нападут. Хотели напасть в конце мая, но у них мало боеприпасов было подвезено для ствольной артиллерии. Вот и увеличили срок еще на несколько недель. В середине июня, говорил, должны напасть. Вы что, с ним не говорили?
— Откуда? Я с того хутора еще в два заехал и только уже потом к вам. Еле нашли. Но ориентир с этим камнем хорош. С Рогозовым по телефону беседовал, но сам понимаешь, на такие темы не поговоришь.
— Это да, — согласился я.
— Парень ты, как я успел определить, надежный… Слухи о начале войны бродят среди комсостава армии и ГБ. Сам думаю, что война вполне может быть. Рапорты наверх были отправлены, пока молчок. Сам понимаешь, больше ничего мы сделать не сможем. Если только агент заговорит, но не думаю, что наше руководство ему поверит.
Поняв, что сказал лишнее, Немцов сменил тему:
— Что там у тебя кроме ружья?
— Да по мелочи. Головин в курсе. Кроме ПТР немецкая снайперская винтовка, ручной пулемет «браунинг»…
— Тысяча девятьсот двадцать восьмой? — перебив, спросил меня гэбэшник.
— Да, он. Еще автомат «Суоми», ну и боеприпасы для всего этого.
— Солидное и разнообразное оружие для разных задач. Но все-таки ПТР-то тебе зачем?!
— Немцы, война, чем я технику у них жечь буду?
— Думаешь, дойдут досюда?
— Думаю, и до Киева дойдут.
— Ты кому другому такое не скажи. Ладно, начальство разрешило заиметь тебе такой арсенал, но неофициально. Если что, мы не в курсе. Ясно?
— Конечно. Что я, без понятия?
— Пока непонятно. Тем более если не тут, в другом месте найдешь. С твоим шилом в заднице это нетрудно… Рапорт написал?
— Да, он у сержанта.
— Может, возьмешь напарника, или лучше двух?
— Анекдот такой есть. Один хохол — партизан, два хохла — партизанский отряд. Три хохла — партизанский отряд с предателем. Одному проще, доверяю я только себе.
— Ладно, планы у тебя есть какие?
— Да, иду к Ковелю. Там леса обширные, поохочусь.
— Не советую, это уже не совсем наша зона ответственности.
— А тут что делать? После сегодняшнего все бандиты сидят по своим ухоронкам и дрожат. Всех зверей распугали, охотнички.
Невольно хохотнув, Немцов посоветовал все-таки покататься недалеко от Луцка и так сильно не нарушать законы Советского Союза, а то ведь в другой раз могут и не успеть прикрыть. Законы-то тут стро-огие. А меня особо не назовешь законопослушным гражданином, как будто война для меня уже началась. Так она и началась, еще тогда, когда я очнулся в этом теле. М-да.
