Да, предостережение Сонни, да, история о том, что здесь случилось, но это всего лишь история. Бояться нечего. Просто от этого места не по себе, вот и все…»
Снизу раздался глухой удар. Бетти скорее почувствовала его, чем услышала: он шел откуда-то из-подо льда. Совсем рядом.
– Что происходит?.. – прошептала Флисс.
– Смотрите! – ахнула Чарли. – Я же говорила вам!
На молочно-белом льду появилось темное пятно. Небольшое, размером с тарелку, но, казалось, оно расплывается по краям, расширяется… И в нем какое-то смутное движение… Чарли была права.
– По-моему, я вижу пузыри! – воскликнула Флисс. – Наверное, подводный ключ, откуда идет вода в озеро…
– Тогда что это стукнуло? – спросила Чарли.
– Может, кусок дерева? – неуверенно предположила Флисс.
Едва она договорила, как раздался второй удар, и снова снизу пошел поток пузырей. Лед продолжал темнеть, пятно расползалось, как синяк.
– Мне это не нравится. – Глаза Бетти были прикованы к пятну. – Похоже, лед становится тоньше, видимо, тает.
– Так почему же тогда все холоднее? – Флисс дрожала.
Что-то белое ударилось снизу о лед. Они все это видели: бледная рука толкала истончившуюся ледяную корку. Чарли завопила, Флисс отшатнулась. Только Бетти стояла как вкопанная, оцепенев от страха.
– Кто-то подо льдом! – закричала Флисс. – Мы должны помочь!
Бетти лихорадочно крутила головой: трещин не было видно нигде. Кроме расплывающегося темного пятна, гладкий прочный лед по всей поверхности. Так каким образом кто-то мог упасть в воду? И ни воплей, ни криков о помощи?.. И никто этого не заметил? В любом случае было необходимо действовать, и немедленно.
– Быстрей несите что-нибудь, чем разбить лед! – крикнула Бетти, кивнув Флисс в сторону замерзших деревьев. – Что-то там должно быть, сломанная ветка или камень…
Но, в отчаянии взглянув на застывшую рощу, Бетти поняла: оттуда ничего не достать. И поняла еще одну вещь: если они пробьют лед, то сами окажутся в опасности. Все вокруг пойдет трещинами.
– Может, это была не рука, – прошептала Чарли, впившись глазами в темное пространство, – может, очень странная рыба…
Рука появилась снова, она ударяла по льду снизу. На этот раз пронзительно завопили все трое. Ошибки быть не могло.
– Там человек! – выкрикнула Бетти. – Надо привести помощь!
Часть озера, у которой раскинулась ярмарка, была далеко, но Бетти знала, что это их единственная надежда. Кто-нибудь сумеет помочь, сумеет каким-то образом вскрыть лед.
– Флисс, Чарли, бегите! – хрипло велела она. – Зовите на помощь. Я останусь – если мы все уйдем, то потеряем место и человек погибнет.
Флисс кивнула и без малейших колебаний кинулась в направлении будки с коньками. Она опять размахивала руками, как нелепый голубь. За ней, оступаясь и неловко поскальзываясь, волоклась Чарли. Только теперь это было уже на смешно. Теперь от этого зависела жизнь.
Бетти опустилась на колени рядом с пятном, которое продолжало чернеть и расширяться. Она почти не двигалась, но все равно дышала прерывисто – горло перехватывало. Сердце стучало так, будто кто-то рассерженно колотил кулаком в дверь.
– Держитесь! – крикнула она, пытаясь разглядеть в темной воде хоть какой-нибудь признак жизни. – Мы приведем помощь! Мы спасем вас!
Ничего. Тишина и пустота. Хоть бы рука мелькнула снова, любой знак, что человек слышит ее. Но из глубины появилась не рука.
Облако длинных золотистых волос всплыло под темным истончившимся пятном, колыхаясь как водоросли. Потрясенная Бетти отпрянула, ударившись коленом о холодный лед.
Она оглядела озеро. Было видно, как вдалеке катаются резвые фигуристы, как люди смеются. Флисс уже на середине пути, Чарли чуть отстает. Скоро они доберутся до ярмарки и поднимут тревогу.
– Все будет хорошо, все будет хорошо, – повторяла Бетти, и эти слова стучали в ее голове. Она оглянулась, ожидая снова увидеть в воде волосы… но они исчезли.
И тут раздался глухой скрежет, под ногами все заскрипело и качнулось. Еще до того, как это произошло, Бетти знала, что будет дальше.
Лед треснул.
Глава 10
Разбойник и гадалка
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. РОБИН
Я их всех ненавижу.
Эта мысль неотступно следует за мной, чем бы ни были заняты мои руки. С каждым взмахом метлы, с каждым тюком сена, перекинутым в конюшню, у меня в голове всплывают эти слова. Я. ИХ. ВСЕХ. НЕНАВИЖУ.
Я ненавижу слуг с их потухшими глазами. Вечно покорных, готовых подчиниться любому приказу хозяина или хозяйки. Большинство из них даже мечтать не осмеливались о другой жизни, а те, кто осмеливался, обычно сдавались. Да, некоторые столь же отчаянно ненавидят свою судьбу, но это ненависть другого толка. Горькая, безнадежная, раньше срока сводящая в могилу. Моя ненависть не такая, потому что она служит мне. Мне нужна моя ненависть.
Я, конечно, ненавижу господина Гривса и его жену, и всех постояльцев тоже. Еще сильнее, чем слуг. Почти все они – ленивые себялюбцы. Казалось бы, богачам по карману доброта и хорошие манеры, но, как выяснилось, толстосумы не удосуживаются ими разжиться. И мы для них невидимки, которых замечают, только когда что-то не так. Завтрак запоздал или ботинок остался недочищенным. Тогда в нас и появляется необходимость.
Единственная, к кому я не испытываю ненависти, – Элора.
Мне сразу было понятно, что она особенная. Хоть я и старше на два года, она с самого моего появления в Поместье Эхо взяла меня под крыло, и с тех пор мы были неразлучны. Даже будь у меня кто-то, будь у меня семья, это бы не повлияло на мое отношение к Элоре. Добрая, милая, красивая – ее все обожают, кроме разве что ее собственного отца, которому вообще неведомо чувство любви.
И все равно мне трудно решиться посвятить ее в свою тайну. У нас всегда все на двоих, вплоть до последнего куска хлеба. Сплетни, истории о призраках, чей-то шепот, подслушанный под дверью, – мы с Элорой делились всем, чем только можно. Но бывают смертоносные тайны: разболтаешь – и тебе не жить. И моя как раз из таких.
Закон не ведает снисхождения к ворам. Попадешься – и лишишься пальца или руки, и то если повезет. Это наказания для мелких воришек, пойманных, когда они обчищали чьи-то карманы или пытались умыкнуть курицу, чтобы накормить семью. Но для вооруженных грабителей все заканчивается куда хуже. Как для моего отца.
Элора думает, что я ничего не знаю о своих родителях, но это не так. Скажи я правду – и на меня всегда смотрели бы с подозрением, а то и вовсе бы выгнали. Мой отец промышлял разбоем с пятнадцати лет: он состоял в шайке, дурная слава о которой ходила по всей округе. Их прозвали Ищейками, потому что у них было особое чутье на деньги. Отец научился у них разбойничьему делу и успешно грабил богатеев – по его словам, «отнимал у них незаслуженно нажитое».
С самого детства мне довелось жадно вслушиваться в его рассказы, заставляя снова и снова повторять одни и те же истории. В памяти отпечатались все детали. Где прятаться, на что обращать внимание, что говорить. И – самое важное – когда пора делать ноги. Его истории будто превратились в мои собственные воспоминания, и я до сих пор представляю их воочию – даже не верится, что меня там не было.
– Всегда нападай ночью, – однажды вечером сказал мне отец. – Это правило номер один. Темнота – лучший друг разбойника. Она укрывает нас, словно плащ; тени запутывают и морочат. Правило номер два – точно выбирай цели. Смотри в оба и держи ухо востро, чтобы не упустить наживу. Людей с деньгами легко отличить – по их словам или поступкам, или одежде. Незачем рисковать и грабить пять экипажей, когда хватит и одного. Ясно?
Конечно же, все было ясно! И очень разумно.
– А третье правило? – Казалось, что их обязательно должно быть три. С правилами так обычно и бывает.
Отец отхлебнул эля и задумчиво уставился на огонь в камине. В голове роились догадки: то ли третьего правила вовсе нет, то ли он сейчас скажет что-то очевидное, вроде «только не попадайся».
– Знай меру, – произнес он наконец. – Не жадничай. Никакая добыча
