Он посмотрел на Машу. Она сидела в углу, неподвижно глядя в одну точку. Плечи опущены, губы подрагивают. Явно борется с собой, чтобы не заплакать.
Айболит подошёл к ней и отодвинул стул. Она вздрогнула от резкого звука. Айболит согнул ноги, намереваясь присесть, тяжело вздохнул, отодвинул стул и опустился перед ней на корточки.
– Столько лет жизни в окружении кавказцев накладывают свой отпечаток, – пожаловался он.
Маша рассмеялась. Он поразился этой мгновенной перемене. Еще секунду назад в ее глазах застыла такая безысходность, что хоть вешайся. И вот эти же глаза загорелись лучиками смеха.
– Я пришел помощи попросить, – Айболит снова вздохнул. – У меня большая проблема. Там шоколадные фонтаны, три штуки, – он поднял вверх три пальца, – и гора фруктов. А я попробовал только половину. Потому что одному скучно есть. И нужна помощь. Деньги-то заплачены!
– А это уже последствия долгих лет жизни среди евреев? – шепотом осведомилась Маша.
– А шо делать? – спросил Айболит с характерной поющей интонацией, – из пэсни слов таки не выкинешь!
Маша закрыла рот рукой и затряслась в приступе смеха.
– Не могу отказать вам в помощи, доктор, – ответила она и встала.
Они подошли к фонтану.
– Вам что обмакнуть? – официант взял в руки палочку, обернутую фольгой.
– Мы сами обмакнем, – Айболит отобрал у него палочку и шепнул Маше: – Они плохо макают, я всё подсчитал! Шоколада на фруктах должно быть в два раза больше.
– Перестаньте! – пискнула Маша, заходясь от смеха. – У меня сейчас тушь потечет!
– Ваша тушь дешевле, чем шоколад. Сколько там той туши? Две капли? – возразил Айболит. – Они думают, шо таки могут меня обмануть? За мои деньги? Ха! – он наколол на палочку сразу два кусочка манго, макнул в растопленный шоколад и принялся возить туда-сюда.
Маша схватила салфетку со столика и принялась аккуратно промакивать глаза.
– Вот! Держите! – Айболит подложил под палочку с шоколадным манго салфетку и протянул ей. – Понял, что значит макать? – обратился он к официанту. – От души! Чтобы шоколад тремя слоями, а не одним тоненьким, как у тебя.
– Так мне так сказали! – принялся оправдываться официант. – Я же не виноват! Я человек подневольный!
Маша засмеялась еще громче. Ее рука затряслась и она вытянула ее, чтобы не запачкать шоколадом платье.
– А ты мозгами думай, а не другим местом, – проворчал Айболит, нахмурившись. – Это же еврейское мероприятие! Здесь все евреи, даже те, кто нет. Кстати, те, что таки нет, еще хуже,– прошептал он, наклонившись к Маше, – потому что ученики всегда превосходят своих учителей.
Маша, которая в этот момент забросила в рот манго в шоколаде, двумя руками схватилась за рот, не давая ему открыться в очередном приступе смеха. Ее глаза молча просили Айболита остановиться. А ему так нравилось, как она смеется, что он готов был продолжать острить всю ночь.
Вот тебя, конечно, понесло, доктор! Вроде в особом остроумии не замечен, а тут прямо соловьем заливаешься. Он полюбовался, как дрожат ее ресницы, как блестят глаза. Дал девушке немножко отдышаться, прожевать. Взял еще одну палочку, наколол на нее крупную, янтарную виноградину, обмакнул в шоколад, протянул Маше и пошел на второй заход юмора.
– Кушайте, гости дорогие! Кушайте, только не забывайте, как всё дорого! – прошептал он.
Маша протянула руку, да так и застыла, глядя куда-то за спину Айболита. Ее глаза снова погасли. Уголки губ опустились. Она вся сжалась и даже втянула шею в плечи. Айболит медленно повернулся. За его спиной стоял Амир.
– А вам здесь весело, как я погляжу, – улыбнулся он.
Его улыбка не была злобной или издевательской. Она была обычной и даже вполне дружелюбной. Но Айболит увидел, как напряглась Маша, глядя на жениха. В точности, как кролик на удава.
– Я рад, что тебе хорошо, – Амир подошел к ней. – Правда, рад. Мне нравится, когда ты смеешься. Пойдем потанцуем!
Оркестр заиграл лезгинку. Гости немедленно встали в круг и захлопали в такт музыке. Амир взял Машу за руку и вывел на середину. Лихо вскрикнув, он закружился вокруг нее. Она опустила глаза, подняла руки и поплыла. Айболит залюбовался. Тоненькая, хрупкая, она невесомо парила в танце и ее руки были похожи на крылья. Айболит встал в круг и захлопал вместе со всеми.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Маша проплыла мимо него и вдруг робко посмотрела из-под длинных ресниц. Но немедленно снова опустила глаза. И вдруг Айболит представил себе, как в таком же белом, но свадебном платье она идет с ним под руку среди гостей, что стоят двумя рядами и бросают в них цветы. А потом он представил их детей. Почему-то сразу двоих: мальчика и девочку. Просторный дом с деревянной верандой под Москвой. Он, Айболит, приезжает с работы. Маша бросается навстречу, держа на руках детей и жалуясь, что они слишком тяжелые для нее. А вокруг них скачут с громким лаем две собаки. А чуть поодаль важно сидят в ряд три кошки. Айболит уставший, но вся эта веселая орава требует внимания.
– Мне бы поспать чутка, – робко просит он.
Но дети вырываются из Машиных рук и вешаются на него. А собаки трутся о колени. И едва Айболит садится в кресло, как кошки, фыркая на собак, занимают почетные места на спинке и подлокотниках. А дети устраиваются на коленях.
– Малышня! – вздыхает повзрослевшая Ёлка и, смешно двигая попой, оттирает детей и тоже устраивается у него на коленях.
– Ну ты-то куда, Ёлочка? – осмеливается возразить он.
– А я разве не твоя девочка? – немедленно обижается она.
– Моя, конечно! Все мои! – он целует теплую макушку и принюхивается.
Их кухни доносится аромат яблочного пирога.
Что со мной? Айболит устало потёр глаза. Что это было? Странное и бредовое кино! Может, заснул на ходу? Тебе нужно выспаться, дорогой доктор. Недаром в Евангелии от Луки сказано: "Врачу, исцелися сам!" Иначе как ты собираешься исцелять других, если у тебя глюки? Да еще такие термоядерные! Хватит! Домой и в люлю! Спокойной ночи, малыши! Айболит хотел выйти из круга, но в этот момент в круг вихрем ворвался Рафик. Он закружился вокруг Маши с такой скоростью, что по рядам гостей прошёл ветер. Она остановилась, растерянно посмотрела на Рафика и схватилась за виски.
Что это с ней? Айболит сделал шаг вперед. Маша закрыла глаза, покачнулась и упала в обморок. Айболит едва успел ее подхватить.
– Воздуха! Дайте воздуха! Разойдитесь! – закричал он и повернулся к выходу.
– Эй, дай ее мне! – Амир протянул руки.
– Я просто вынесу ее на воздух, – возразил Айболит.
– Я сам вынесу, – не уступил Амир. – Дай, Пилюлькин! Не кипешуй!
Айболит не ответил и молча повернулся, решительно направившись к двери.
– Ты не слышал, что тебе сказали? – Рафик перегородил ему дорогу. – Ты тупой или прикидываешься? Убери руки от чужой бабы!
– Я ее личный врач, – тихо ответил Айболит.
– Ты никто! И звать тебя никак! – прошипел Рафик. – Быстро убрал от нее лапы и передал Амиру!
– Хватит уже! – подоспевший на помощь Нисим схватил его за плечо и отшвырнул в сторону. – Нашёл время, ишак! Ваня, неси ее на воздух!
Айболит быстро пошел к выходу. Амир поспешил за ним. Рафик болтался позади, выглядывая из-за плеча отца.
– Кресло возьми! – приказал Нисим сыну.
Рафик молча взвалил на плечи кресло и понёс на улицу.
Айболит осторожно усадил Машу в кресло. Она открыла глаза и непонимающе посмотрела на него
– Всё хорошо, – Айболит взял ее за руку, нащупывая пульс. – Это бывает. Нервы, духота, сейчас пройдет.
– Можно мне воды? – попросила она.
– Конечно, – Айболит встал.
– Я принесу! – Амир пошел в ресторан.
– Тебе легче, дочь? – Нисим склонился над Машей.
– Да, сейчас воды попью и будет хорошо, – виновато улыбнулась она. – Извини, папа!
– Да что ты! Ничего страшного! Со всеми может случиться, – Нисим погладил ее по руке.
Амир вернулся со стаканом воды, протянул его Маше и шепотом спросил:
– Что это с ней? Она что какая-то больная?
