– Отпусти меня… ее спаси… без нее… жить… не буду, – задыхаясь, хрипела Диана.
Айболит знал, что она не будет. У внешне мягкой и спокойной Дианы был железный внутренний стержень. И если бы не этот стержень, она бы никогда не пошла против воли отца. А еще она никогда не врала своему Ване, не манипулировала и не пугала. Она просто обещала и делала. И если сказала, что жить вместо дочки не будет, значит, не будет. Айболит кивнул, опустился на колени, обхватил ее двумя руками и заплакал.
Когда всё закончилось, их вывезли из операционной. Ёлку – в кювез перинатального отделения, Диану – на нижний этаж, в морг. Айболит, который знал эту больницу, как свои пять пальцев, так как в студенчестве подрабатывал здесь, помчался к грузовому лифту. Дождался, пока медбрат вывез каталку с Дианой, оттолкнул медбрата, сорвал простыню, которая покрывала ее с головой, и лег рядом. Обхватил жену двумя руками и затих.
Начался переполох. Вокруг собрались врачи и медсестры. Женщины плакали, гладили его по голове и умоляли отпустить. Мужчины нервно вздыхали и матерились, не решаясь прикоснуться к нему. Но Айболит еще крепче сжимал ее в объятьях. Он их не слышал. Он рассказывал своей Диане, насколько она не права, что ушла от него так быстро. Из его рта не вырвалось ни звука. Он разговаривал с ней мысленно. Но она всё слышала. Айболит знал, что Диана его слышит.
Она даже мысленно ему отвечала:
– Ну что ты, Ванечка! Что ты! Кто бы мог подумать, что ты так отреагируешь! Сам же говорил: "Пять поколений врачей, потомственный сухарик", и вот так…
Сквозь толпу медиков пробился главврач больницы. Уговорами, просьбами, а потом и грубой силой ему удалось оторвать Айболита от жены. Обнимая Ивана за плечи, он довел его до своего кабинета, усадил на диван и закрыл дверь на ключ. Достал из ящика стола коньяк, два стакана, поставил на низкий журнальный столик рядом с диваном и сел рядом с Айболитом.
Помолчал, вскочил, грохнул кулаком по письменному столу и сказал:
– Твою же дивизию! Мне пятьдесят пять лет. У меня две жены, бывшая, нынешняя и любовница. Дети – взрослые уже, охламоны. Квартира в центре Москвы, дом за городом. Регалии и прочая ерундень. И знаешь что, Ваня? Когда я сдохну, они начнут делить мои бабки. Никто из них вот так не ляжет рядом. Никто меня не обнимет. На поминки соберётся вся Москва. Нажрутся сначала, а потом будут анекдоты травить. Да чтоб меня… – он сел за стол и обхватил голову руками. – Это я к чему… у твоей жены было то, о чем все мечтают. Пусть недолго, но было. Я даже не знал, что в этом долбаном мире такое еще бывает. Всё бы отдал. Клянусь тебе! Всё! Только чтобы испытать это… чтобы кто-то… вот так… да ёлки ж зеленые! – его голос дрогнул, он закрыл глаза руками. – Откуда ж вы такие вот берётесь среди всего этого дерьма?
– Аааа, – тихо сказал Айболит.
– Что? Не понял, – главврач отнял руки от лица.
– Аааа… – во весь голос завыл Айболит, раскачиваясь из стороны в сторону. – Ааааа!
– Ожил, слава тебе, господи! – врач вскочил и побежал к нему.
Трясущимися руками налил коньяк в стакан и протянул Айболиту.
– Давай! Сейчас отпустит. Давай!
– Ааааа! – Айболит выбил стакан из его рук и завопил.
Его голос прервался на самой высокой ноте, захлебнувшись хрипотой.
И тогда пришли слезы. А вместе с ними и облегчение.
После похорон потянулись серые и тоскливые будни. Ёлка росла. Айболит души не чаял в дочке. Но иногда, глядя на нее, ловя в ребёнке черты ушедшей матери, думал, что у них с женой ещё могли быть дети. А Диана только одна. Он не понимал, как это могло случиться.
Диана была осторожным водителем и никогда не лихачила на их старенькой иномарке. Но возиться с ней не любила. И Айболит каждый раз сам проверял машину. Проверял он ее и в тот день. До родов оставалось пару недель. Диане не давали ездить одной. Ее всегда кто-то сопровождал: мать, сам Айболит, отец Дианы, но чаще всего Дарья. Иногда, видя, что подруга неважно себя чувствует или рассеяна, как многие беременные, Дарья силой заставляла Диану пересесть на пассажирское сиденье и садилась за руль. Но в тот день Диана прекрасно себя чувствовала. На редкость хорошо, поэтому и решила, наконец, поехать за город к очередным родственникам, у которых только что родился ребенок.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Айболит с ней почти не ездил. Он работал сутками. Иногда даже спал в клинике, потому что не было сил доехать домой. Он мечтал вернуть деньги отцу Дианы. Потому что именно Нисим после свадьбы пришел к нему и сказал, что несмотря на то, что Иван для них чужой, он, Нисим, очень любит свою дочь. Поэтому и согласился на свадьбу. Но нужно, чтобы доктор был уважаемым человеком, а не гинекологом районной больницы. И купил зятю частную клинику.
Айболит уже пытался отдать ему хотя бы часть денег, но тесть оскорбился. Вместо этого он сделал зятя главным гинекологом горской общины. От пациентов не было отбоя. На многое приходилось закрывать глаза. Тем более, что Иван не мог упустить возможность продвинуться, так как был из бедной семьи. Своего отца он не помнил. Тот умер от сердечного приступа, когда Айболиту было три года. А отец Дианы помогал материально его матери, пока Иван не встал на ноги. Причем помогал так, чтобы она об этом не знала. Через Айболита. Мама тогда ушла с работы, потому что плохо себя чувствовала. И Айболит ее содержал.
За два дня до той аварии Айболит сам забрал машину из гаража. И не понимал, как могли отказать тормоза. Ему потом сказали, что тормоза были неисправны. Поэтому Диана не смогла вовремя остановиться, когда какой-то подонок ее подрезал на шоссе, и машина на полном ходу врезалась в бетонный барьер.
Вся эта история была странной. Дарья выжила чудом. Ее буквально по кусочками собирали в реанимации. Поэтому она ничего не помнила. Айболит даже спросил у Нисима: есть у них кровники? Может быть, кто-то им мстит?
– Ой, глупости не говори! – разозлился Нисим. – Нет у нас кровной мести в семье. Мы никому ничего плохого не сделали. И нам тоже. У нас вообще кровную месть можно осуществить только в течении трех дней. И не больше. Кто не успел, тот опоздал. Так что не придумывай.
Айболит ему не верил. Он надеялся, что правда выплывет наружу. Она всегда выплывает рано или поздно. Но пока приходилось молчать. По законам горских дочь, у которой умерла мать, должны растить родители покойной. Но Айболит настоял на том, что будет сам растить ребёнка вместе со своей матерью. Нисим переживал, но не спорил. И Айболит молчал.
– Не буди лихо, пока оно тихо, – говорил он сам себе.
- 10 -
А я свободы не хочу
Айболит, сейчас, через неделю после помолвки
Стюардесса авиакомпании "Эль-Аль" под бурные аплодисменты пассажиров красиво и грациозно показала, что нужно делать в случае непредвиденной ситуации.
– Ай, какая! – цокнул языком Рафик. – Может, к ней подкатить? – спросил он у Раисы. – Как думаешь, тетя, она мне даст… номер телефона?
– Ой, да больно ты ей нужен, – Раиса озабоченно рылась в сумочке. – Она тут каждый день таких, как ты, видит. Еще и покрасивее, и побогаче.
– Чего это покрасивее? – оскорбился Рафик. – Я каждый день в спортзал хожу. Вон какая мышца, потрогай! – он закатал рукав тонкой рубашки и протянул руку Раисе.
– Вот здесь мышца слабая, – Раиса постучала его по лбу. – А она у мужчины самая главная. Даже главнее, чем то, другое.
– Да что ты понимаешь в мужчинах? – разозлился Рафик. – Эй, я не вкурил: а чего Айболит уселся рядом с Машей? А ну-ка, Раиса, поменяйся с ним местами.
– Да сиди уже! Какая разница? – возмутилась Раиса. – Всё равно все рядом, как шпроты в банке. – Здесь сиди. Еще не хватало, чтобы вы поругались во время полета!
Айболит обернулся и благодарно взглянул на нее. Раиса понимала, с кем имеет дело, и пыталась сгладить острые углы.
