Сегодня? Ну так сразу сказать трудно. Надо сообразить. И потом же необходимо переодеться, нельзя же вот так, по-рабочему… Ах, обеих? Замечательно. Ты, Серега, сегодня выглядишь как истый джентльмен. В общем, дай нам на соображение часа три, а там мы сообщим тебе свое решение. Во сколько, говоришь, день рождения? В шесть? А-а. А где? Это почти в центре. Пожалуй, я не найду в себе силы отказаться от предложения такого галантного кавалера. О-о, ну что вы, не стоит, право. Мерси. Хорошо, звоните нам после трех. Но только не позже половины четвертого, а то мы можем передумать. Да-а, мы такие. Да, нарасхват. Ну пока…
Надо же, и эту чувырлу пригласили. Повезло Золушке сегодня. Ладно, вечер придет – посмотрим. Мы еще развлечемся…
– Алло? Это ты, Олежка? Здравствуй, дорогой. Я тебя, как говорит молодежь, нежно цэ. Как твои делишки? И у меня все хорошо, спасибо. Тянем лямку помаленьку. Что? Пока еще не решила. По идее, к сессии готовиться пора, а то как бы после не раскаяться. Дома или в библиотеке. Да нет, совсем я тебя не забыла. Ну что ты, здесь так много народу. Сегодня? На «Волге»? Потрясающе! Можно пожертвовать всеми занятиями сразу. Во сколько заедешь? Может, прямо к четырем? А, ну да, конечно, техстанция дело серьезное, аккумулятор-карбюратор-амортизатор. Тогда подъезжай к дому. А? Ладно, договорились! Пока!..
Ну надо же, как люди меняются, прямо на глазах. Сказали бы мне полгода назад, что он так расцветет – ни за что бы не поверила. Был какой-то рефлексирующий сосунок, и одет всегда так, что с собой водить стыдно. А теперь прямо принц из сказки, веселый, обаятельный, щедрый. Такому отказать – силы в себе не найдешь. Все-таки я молодец, не сменяла его на того Андрюшу-скотину. Где бы сейчас такого нашла? Так-то, кадры выращивать надо!..
Что? Уже заварила? Вот умничка! Где тут наши чашечки заветные?…
3
После бурного и короткого апрельского дождя черный асфальт влажно блестел в лучах фар. Машина неслась по заметно опустевшим улицам, расшвыривая в стороны снопы брызг и заставляя редких прохожих прижиматься к стенам домов. На лобовом стекле тоже висели крупные дождевые капли, которые все никак не могли скатиться вниз из-за встречного ветра.
Маринка сидела рядом, старательно складывая свой розовый зонт. Она время от времени вопросительно посматривала в его сторону.
– Куда мы едем? – наконец спросила она задорно.
– Так, катаемся, – неопределенно ответил он с деланным безразличием на лице. Пока он и сам еще не решил, как провести этот вечер. – Поставь-ка что-нибудь. Кассеты там, в бардачке.
Краем глаза он наблюдал ее возню с магнитофоном. Кассеты из ее рук вдруг выскочили и с треском посыпались на пол.
– Боже!
– Коробку ты открыла не с той стороны, – прокомментировал он, выруливая к бордюру и тормозя. – Как говаривал сэнсэй Леша Самойлов, отсутствие координации – основной недостаток женщин.
– Но я же не нарочно, – испуганно оправдывалась она.
Олег зажег свет и нагнулся, помогая ей поднять кассеты. Одна завалилась довольно далеко под сиденье. Чувствуя, что невольно краснеет, Олег потянулся за кассетой. Прямо перед глазами оказались округлые Маринкины колени, обтянутые черной сеткой. Маринка отодвинула ноги и стала поправлять юбку, застегивая пуговицы на разрезе спереди. Нащупав кассету, он вдруг вспомнил о принесенной Константином вчера вечером новой видеокассете и ключах, найденных в бардачке. В голове мелькнула шальная мысль, и тут же созрело решение.
Олег посмотрел на Маринку. Она была такая желанная и такая реальная рядом с ним, что от одной этой мысли закружилась голова. Мгновенно и резко он почувствовал, как сильно уже истосковался по ней.
Салон наполнили крики и визги хорошо знакомого рок-н-ролла. Ревущие бешеные звуки придали ему ощущение правоты и уверенности в себе. Вспомнился шеф, но в голове мелькнуло: «Обойдется!»
– У меня есть один вариант, – все же не совсем уверенно нарушил он повисшее тягостное молчание. – Есть возможность посмотреть видео у моих знакомых. Поедем?
– Что же ты сразу молчал?! Кобра мне уже все уши прожужжала, что и где видела. А что у них есть? Детективы, или что-нибудь поинтереснее?
– Только одно «но», туда пилить минут сорок. Фильм наверняка трехчасовой. Пока туда и обратно – будет уже поздно.
– Жаль, – Маринка задумалась. Мама не любила, когда она поздно возвращалась. Но такую возможность упускать было бы кощунством.
– Ладно, поехали. Только мне нужно позвонить домой. Предки будут волноваться.
Телефон нашелся быстро. Олег терпеливо ждал, стряхивая пепел за окно. Потом наклонился и снова открыл бардачок. Ключи лежали там же, сбоку, сразу за бумажником, который шеф оставил, чтобы расплатиться на техстанции. Как удачно, что он не взял ключи от дачи с собой!
Над ними больше ничего не висело. Маринка щебетала без умолку, делясь последними событиями жизни. Уже давным-давно промелькнул, горя огнями, Калининский, потом Кутузовский с помпезными сталинскими домами. Остался позади отель «Можайский» и тут же трасса погрузилась в темноту пригородных пространств.
– Куда это ты меня везешь? – Маринка заметила, что он уже выехал за пределы города, – Что это за дыра?
Олег был на даче у шефа уже много раз, но никак не мог запомнить названия деревни. Оно было связано с какими-то птицами, что-то такое обыденное, простое, за что не уцепишься.
– В» Птички» едем.
– Одинцово, – медленно прочитала она на указателе.
– А-а, Жаворонки, – вдруг вспомнил он, перекрикивая музыку.
– И там есть видео?
– Ну да. В избушке на курьих ножках. У бабы-яги.
Его шутливое настроение и уверенность успокоили ее, и Маринка снова заулыбалась.
Решив сократить путь, он свернул на Можайское шоссе, и теперь машина летела по избитой, в колдобинах дороге. Время от времени Олег бросал короткие взгляды на спидометр, где, несмотря на бесконечные повороты, трассы и знаки ограничения скорости, стрелка кружила вокруг цифры «90». Фары выхватывали из темноты одноэтажные деревянные дачи, ярко мелькали глаза притаившихся кошек. Маринка опустила стекло, ворвался свежий ночной воздух, заполнивший салон ароматом промытой после дождя травы, цветущих яблоневых деревьев, проплывающих белыми пятнами по сторонам дороги.
Олег смотрел вперед, моля бога, чтобы не напороться на припозднившегося гаишника. Вдруг вспомнилось утреннее пробуждение. Все сомнения и переживания, бередившие тогда душу, показались теперь такими далекими, несущественными. Восторг, радость и нетерпение охватили его, и он летел сломя голову.
Наконец шины мягко зашуршали по песку. Не выключая фар, Олег выскочил из машины и открыл ворота.
– Добро пожаловать!
Мягко щелкнула, закрываясь, дверца «Волги». Маринка прошла вперед, замерев от восхищения. Прямо у дома, рядом с дорожкой, раскинула ветви и распушилась от цветов черемуха. Облитая ярким светом фар, она контрастно выделялась на фоне черноты сада. Мокрая трава блестела, переливаясь мириадами жемчужин. Гроздья пахучих белых цветов тоже были осыпаны сияющими капельками.
Олег поставил машину и пошел следом за девушкой. Рядом с домом Маринка притянула к себе большую ветку черемухи. Он подошел к ней. От аромата кружилась голова. Глаза их встретились, и, не выдержав больше всего этого великолепия я напора чувств, переполнявших его, Олег крепкой рукой обхватил Маринку, жадно впился в ее податливые губы. Ветка, выскользнув из руки и качнув другие, щедро одарила их дождем белоснежных черемуховых цветов и капель воды.
Найдя нужный ключ, он отпер дверь.
– Проходи, проходи. Тут кроме нас больше никого нет. И не будет.
Маринка изумленно вошла и молча смотрела, как он по-хозяйски орудует, включает свет, исчезает в комнатах.
– Там есть тапочки, – прокричал он из ванной, перекрывая голосом шум текущей воды, – Чувствуй себя как дома. А я сейчас горячую пущу.
Прямо напротив входной двери стояло большое зеркало, в котором она увидела свое отражение. На всю прихожую лежал ковер, расписанный гигантскими маками по синему полю. Рядом с зеркалом, почти как человек, расположился полутораметровый многорукий Шива, а слева в углу, у кресла бронзовый дракон, окруженный кактусами. На стене висела картина, но в приглушенном свете было трудно разобрать, что на ней изображено. Две стеклянные двери вели в противоположно расположенные комнаты. В одной из них черным лаком блестело пианино.
– Не стой там, пошли в зал, – вдруг снова возник Олег и увел ее в глубь дома. Там он включил свет, потом телевизор, сунул кассету в приемную щель видеотеки.
– Хочешь, я разожгу камин? – говоря это, он открыл холодильник, оценивая содержимое.
Маринка опустилась в кресло. Зал тоже был обставлен не по-дачному. Дорогая импортная мебель, пушистый синий ковер, большие вазы на полу с затейливым восточным пейзажем. В углу камин с мраморной полкой. За роскошным диваном пальма, посаженная в кадку, увитую плющом. Ветви пальмы доходили до потолка в зале и продолжались в проеме лестницы, ведущей на второй этаж.
