«…по предварительным данным, в поимке беглеца участвовали четверо санитаров… судьба их незавидна… один был убит… второй получил сильную черепно-мозговую травму… двое других погибли в результате несчастного случая… как и погиб преследуемый ими Соболев… – вещал он, стоя на мосту через Москву-реку, под которым чернела огромная баржа.
Понятное дело, что Евгений не поверил эксперту, который явно был кем-то куплен и озвучил в эфире не свое, а заказное мнение. Сопоставив все события последних дней, недель – независимый журналист пришел к однозначному выводу, что кап-лей принял в штыки официальное заключение о смерти своего бывшего сослуживца Николая Медведкина и стал добиваться справедливости. Но его тут же записали в психопаты и попытались изолировать. Тот оказал сопротивление и, к сожалению, погиб. Ведь если бы остался жив, то мог рассказать ему, Цыганкову, много чего интересного. Впрочем, в распоряжении журналиста имелась аудиозапись телефонного разговора с покойным Медведкиным, в правдивости слов которого он уже нисколько не сомневался…
…В небольшом офисе радиостанции «Свобода», прописавшегося с недавних пор в одном из дореволюционных зданий в центре Москвы, было, как всегда, шумно и многолюдно. Работали факсы. Жужжали принтеры. Разрывались телефоны. Стучали своими цепкими журналистскими пальцами по клавиатуре, не щадя клавиш, многочисленные редакторы. Мимо их рабочих мест, которые на западный манер были отделены друг от друга стеклянными перегородками, сновали другие сотрудники независимого радио. Кто с толстой папкой распечаток, из которой постоянно вылетали листы бумаги. Кто с планшетником. Кто с ноутбуком. При этом никто не обращал ни на кого внимания. Все были заняты своим делом.
Единственным тихим местом в офисе, где не наблюдалось суеты и царила относительная тишина, – была студия, которую от остального помещения отмежевывала целиком стеклянная стена. Толстая и звуконепроницаемая, она не пропускала в «святую святых» радиостанции посторонних звуков. Сейчас за ней виднелись сидевшие за круглым столом взлохмаченная ведущая и неопрятный политолог, который давал ей интервью. В том, что первая даже не удосужилась причесаться, а второй вместо приличного костюма надел какой-то свитер с растянутыми рукавами, не было ничего странного. Это ведь радио, а не телевидение. Здесь не важно, как ты выглядишь. Главное, что и как ты говоришь.
Примерно через полчаса программа «Один на один с политологом» должна была закончиться, а ей на смену прийти авторская – «Цыганков-life». Обычно ее автор занимался в прямом эфире следующим: заходил на сайты различных государственных структур и органов, выбирал интересные, с его точки зрения, новости и комментировал их на радиоволнах с присущим ему сарказмом. Никого не щадил. Над всеми иронизировал…
Однако сегодня Евгений решил провести свою программу по-иному – отойти от привычных шуток-прибауток и поговорить со слушателем о серьезном. А именно о крушении в Южном море СКР «Бесстрашный». Также журналист планировал обнародовать в прямом эфире и аудиозапись телефонного разговора со старпомом Медведкиным. То, что она «выстрелит», произведет фурор, выкатит его на гребень волны, сделает знаменитым, он нисколько не сомневался.
А пока же Цыганков терпеливо дожидался своего «звездного» часа на рабочем месте – за угловым компьютерным столом в дальнем конце офиса. Дожидался и мысленно проговаривал про себя речь, которую он произнесет после того, как в студии над ним зажжется фонарь с надписью «On air», что по-русски значит: «Началась прямая трансляция».
Несмотря на довольно солидный опыт работы на радио, Евгений сильно волновался. Как волнуется начинающий ведущий перед своим первым выходом в эфир. И чтобы, не дай бог, не накосячить, не опозориться на всю страну, он решил принять для храбрости сто граммов. Благо в верхнем выдвижном ящичке его стола имелась про запас плоская фляжка с коньяком. Достав ее, журналист пригнулся, спрятавшись от своих коллег по цеху за аппаратурой, и сделал несколько затяжных глотков.
«Так-то лучше», – шумно выдохнул Цыганков, ощущая, как в нем просыпается боевой дух.
Осушенная наполовину фляжка снова легла в стол. Немного покрасневший журналист поднялся с кресла, икнул. И тут в кармане его пиджака зазвонил мобильник. Конечно, он мог проигнорировать этот входящий вызов и перезвонить абоненту уже после того, как освободится. Но решил ответить. Тем более что до начала его программы оставалось еще целых десять минут. И ничего страшного не произойдет, если он потратит парочку из них на телефонный разговор.
– Я слушаю, – бросил Евгений в микрофон, даже не посмотрев на высветившийся на экране номер.
– Это хорошо, что ты слушаешь, «свободовец» хренов, – донесся из динамика сиплый и недружелюбный мужской голос, – потому что сейчас пойдет речь о твоей любимой женушке.
– Кто это? – мигом напрягся журналист.
– Не имеет значения, – раздалось в ответ. – А вот то, что твоя супруга может сейчас выпасть из окна, имеет, – и сказав это, неизвестный передал трубочку его жене. – Женя… Женя… – тут же запричитала она, срываясь на плач, – они хотят меня убить… – вот и все, что успела сообщить Цыганкову женщина его сердца, после чего из динамика вновь донесся сиплый голос. – Как ты уже понял, я нахожусь у тебя дома и настроен решительно. Тем не менее все мои дальнейшие действия будут зависеть от того, как пройдет твоя долбаная радиопрограмма. Если в эфире прозвучит аудиозапись телефонного разговора со старпомом Медведкиным – твоя ненаглядная летит с девятого этажа и в лепешку разбивается об асфальт. Такое часто случается с домохозяйками: мыла окно, стоя на подоконнике, потеряла равновесие… и вот, пожалуйста, несчастный случай. Ежели не прозвучит – я оставлю ее в живых. Доходчиво разъяснил?
Сердце у Евгения дрогнуло. Ясное дело, что ни о какой журналисткой славе он уже и не думал. Все его мысли были сконцентрированы на горячо любимой им Анечке. Невероятно красивой и доброй женщине, с которой они поженились прошлой зимой, а уже нынешней планировали пополнить свою семью приемным ребенком. Увы, заиметь собственных, кровных, им было судьбой не дано. Спустя три месяца после свадьбы у Цыганкова выявили бесплодие. Казалось бы, Аня бросит мужа и уйдет к другому. Но нет. Она вошла в нелегкое положение супруга и предложила тому компромисс – усыновить или удочерить сироту из детдома. И вот теперь…
Сглотнув, журналист собрался с духом и произнес в трубку:
– Хорошо. Я выполню ваше требование. Только не убивайте ее.
– Отлично, – послышалось на том конце телефонной линии. – Но это еще не все. Ты должен уничтожить аудиозапись, а также все ее копии, если таковые имеются. И не пытайся меня обмануть – пожалеешь. Все. Созвонимся после твоей программы.
Раздались гудки. Словно загипнотизированный, Евгений Цыганков сел за компьютер, открыл папку, где хранился аудиофайл, который он собирался воспроизвести в сегодняшнем эфире, кликнул по нему. На экране выскочила табличка с перечнем команд: «Открыть» «Копировать», «Переименовать», «Переместить в корзину», «Удалить безвозвратно». На последнюю журналист и навел курсор. Ему предстояло сделать всего один щелчок «мышью», и выбранная им аудиозапись просто исчезла бы. А вместе с ней исчезла бы возможность донести людям правду об истинной причине крушения СКР «Бесстрашный» и гибели всей его команды. Ведь копий файла Евгений не делал. Однако журналист медлил, не решаясь нажать на кнопку «мыши»…
…Очередная авторская программа Цыганкова прошла в привычном ключе. За одним лишь исключением. На протяжении всего эфира Евгений так и не выдал ни одного саркастического, хлесткого комментария, коими он традиционно сопровождал ту или иную резонансную новость, взятую им с сайта какого-нибудь государственного органа, ведомства. Не прозвучало из его уст и традиционного анекдота на злободневную околополитическую тему. В общем, программа получилась блеклой, унылой, неинтересной. Такого от ее неизменного ведущего никто не ждал. Ни его поклонники, ни коллеги по работе, которые тут же начали искать причины произошедшего, мол, не с той ноги сегодня встал, приболел, сгорел на работе, с супругой разругался…
Что ж, на сегодняшней программе Цыганкову и впрямь было не до шуток. А в некоторые ее моменты у него чесались руки отключить студийный микрофон и позвонить бесцеремонно вторгнувшемуся к нему домой злоумышленнику, потребовать от того передать трубку жене. Чтобы убедиться – с ней все в порядке. Но он сдерживал себя, понимая, что этим поступком может лишь разозлить, спровоцировать негодяя на непоправимые действия.
А потому, когда звукорежиссер скрестил руки над головой, подавая Евгению условный знак, что пора заканчивать, – он тут же спешно проговорил в микрофон «до скорых встреч», вырубил его и пулей вылетел из студии. Со всех ног бросился к своему рабочему столу, на котором оставил мобильник. Тот уже вибрировал.