Купертино смотрел на психиатра и молчал.
— Да, — кивнул доктор Агопян, — именно так. Это повторилось, Джон. Теперь вы обладаете ложными воспоминаниями о том, как убили ее дважды. И каждый из этих эпизодов столь же иллюзорен, как и любой другой. Мне вас очень жаль — по всей видимости, вы обречены раз за разом повторять такие попытки — и раз за разом терпеть неудачу.
— Наши лидеры ненавидят Кэрол Холт Купертино, ее поступок причинил нам непоправимый ущерб, однако… — Он развел руками. — Мы обязаны ее защищать, этого требует справедливость. Приговор, вынесенный судом, исполняется; она просидит в тюрьме еще двадцать два года или — до того времени, когда Земля победит нас и выпустит ее на свободу. В последнем случае она сразу станет героиней, это само собой разумеется, о ней будет кричать каждая контролируемая землянами гомеогазета Солнечной системы.
Купертино молчал.
— И вы позволите им получить Кэрол живой? — спросил он в конце концов.
— А вы считаете, нам бы следовало ее убить? — нахмурился доктор Агопян. — Мы не варвары, Джон, и никакая жажда мести не толкнет нас на преступление. Кэрол уже перенесла три года тюремного заключения, она страдает, и ее наказание вполне достаточно. То же самое касается и вас, — добавил он. — Иногда я даже задумываюсь, кто из вас страдает больше.
— Я знаю, что убил ее, — сделал последнюю попытку Купертино. — Ее фирма, ассоциация «Падающая звезда», которой принадлежат Шестипланетные образовательные учреждения, расположена в Сан-Фернандо[12], я доехал туда на такси. Работает Кэрол на десятом этаже.
Он помнил, как поднимался на лифте, помнил даже юбку своей попутчицы, женщины средних лет. Помнил худенькую рыжую секретаршу, которая звонила Кэрол по внутреннему телефону, помнил, как проходил через помещение, где сидели занятые чем-то люди и как неожиданно оказался с Кэрол лицом к лицу. Она поднялась и какую-то секунду стояла неподвижно, не сводя глаз с лазера. А затем ее лицо изменилось, она все поняла и попыталась убежать, спрятаться… Но он все же убил Кэрол, убил у самого выхода, когда рука ее уже вцепилась в дверную ручку.
— Могу вас заверить, — сказал доктор Агопян, — что Кэрол самым несомненным образом жива. — Повернувшись к стоящему на столе видеофону, он набрал номер. — Сейчас я позвоню, вызову ее, если хотите — можете сами с ней поговорить.
Тупое оцепенение — это все, что чувствовал сейчас Купертино, он смотрел на аппарат и ждал. Наконец на экране появилось лицо. Лицо Кэрол.
— Привет, — сказала она, узнав своего бывшего мужа.
— Привет, — чуть запнувшись, ответил Купертино.
— Как себя чувствуешь? — спросила Кэрол.
— Отлично, — неуверенно ответил он. — А ты?
— Прекрасно, — сказала Кэрол. — Сонная только немного, слишком уж рано я сегодня встала. По твоей милости.
Купертино выключил аппарат.
— Хорошо, — повернулся он к доктору Агопяну. — Вы меня убедили.
Сомневаться не приходилось, его жена жива и невредима — более того, Кэрол, по всей видимости, даже не подозревала об очередном покушении. Агопян не врет: Купертино вообще не приезжал к ней на работу.
Работа? Фирма, рабочее место? Скорее уж — тюремная камера.
Это — если верить Агопяну, а верить приходится.
Купертино встал.
— Теперь мне можно идти? Очень хочется поскорее попасть в свою квартиру, устал я, как собака, нужно хоть немного поспать.
— Удивительно, как вас вообще ноги держат, — сказал Агопян. — Это ведь почти пятьдесят часов без сна. Непременно поезжайте домой и ложитесь, поговорить можно и потом. — Он ободряюще улыбнулся.
Согнувшись под грузом оглушительной усталости, Купертино вышел из кабинета врача; он засунул руки в карманы; немного постоял на тротуаре, дрожа от ночного холода, кое-как забрался в свою машину и сказал:
— Домой.
Тачка плавно снялась с места и влилась в поток уличного движения.
«А ведь можно попробовать еще раз, — пришла в голову неожиданная мысль. — А почему бы, собственно, и нет, вдруг получится? Дважды срывалось — ну и что? Отсюда еще не следует, будто все попытки заранее обречены на неудачу».
— В Лос-Анджелес, — сказал он тачке.
Негромкое пощелкивание, это управляющий тачкой автомат переключился на девяносто девятое шоссе, самый прямой путь к месту назначения.
«А ведь когда я приду, она будет спать, — сообразил Купертино. — Проснется, плохо что-нибудь соображая, вот и впустит меня спросонья. Ну а тогда, возможно, теперь и восстание удастся».
У Купертино было смутное ощущение, что в такой логике есть некий пробел, слабое место, непонятно только, где именно. Усталая голова отказывалась что-нибудь соображать.
Откинувшись на спинку, он устроился поудобней, доверил управление автомату и закрыл глаза. Дорога неблизкая, а самое необходимое сейчас — это сон. Через несколько часов он будет в Южной Пасадене, около особняка Кэрол. Убьет ее, а затем, возможно, поспит по-настоящему, это будет вполне заслуженный отдых.
«К завтрашнему утру, если все пойдет как следует, она будет мертва». Мысли ворочались в голове медленно, сонно. А потом он снова подумал о гомеогазете и снова удивился, почему на ее страницах не было заметки о преступлении. «Странно это, — думал он. — Почему?»
Со скоростью сто шестьдесят миль в час — ведь Купертино снял ограничитель — тачка мчалась — как он считал — к Лос-Анджелесу и спящей там Кэрол.
1965
Перевод М.Пчелинцев
Терранская одиссея
(A Terran Odyssey)
Орион Страуд, председатель педсовета школы Вест-Марин, прибавил пламя в шахтерской лампе, и темная комнатка озарилась ярким светом. Теперь все четверо членов комиссии могли как следует рассмотреть нового учителя.
— У меня несколько вопросов к нашему соискателю, — обратился Страуд к остальным, — а пока позвольте представить — мистер Барнс из Орегона. Специализация — естественные науки и природные продукты питания. Все верно, мистер Барнс?
Мистер Барнс, невысокий молодой человек в рубашке цвета хаки и рабочих брюках, нервно откашлялся и произнес:
— Да, верно. Я неплохо разбираюсь в химикатах, хорошо знаю флору и фауну лесов, особенно полезную. Грибы там, ягоды…
— Грибы — вещь опасная, в чем мы недавно имели несчастье убедиться. Сейчас стараемся их в пищу не употреблять, — заявила миссис Толман, пожилая дама, которая заседала в комиссии с незапамятных времен, чуть ли не до Катастрофы.
— Я внимательно исследовал окрестные пастбища и леса, — продолжал Барнс, — и обнаружил несколько видов съедобных грибов, которые можно без риска включить в рацион. Если хотите, даже приведу их латинские названия.
Члены педсовета зашушукались. Упоминание латыни явно произвело на них большое впечатление.
— Почему вы уехали из Орегона? — задал прямой вопрос директор школы Джордж Келлер.
Молодой учитель спокойно встретил его взгляд.
— Из-за политики.
— Из-за ваших политических взглядов?
— У меня нет политических взглядов. Мое дело — учить детишек, как готовить чернила, варить мыло, как обрезать хвосты ягнятам, даже если те почти взрослые… А еще у меня есть собственные книги.
Барнс взял из стопки верхнюю книжку, чтобы продемонстрировать отличное состояние обложки и корешка.
— Кстати, — заметил он, — вы в курсе, что в этой части Калифорнии имеются возможности для производства бумаги?
— Про возможности нам известно лишь в общих чертах, — проговорила миссис Толман. — Там вроде бы нужна древесная кора?
По хитрому выражению лица нового учителя Страуд понял: миссис Толман не ошиблась, однако подтверждать ее правоту Барнс не намерен. Пока не получит место, будет хранить свои знания при себе. Позиция, по мнению Страуда, достойная уважения. Только дурак делится информацией даром.
Тем временем одна из книг в стопке чрезвычайно заинтересовала миссис Толман.
— Карл Юнг «Психологические типы», — прочитала она вслух. — Вы и психологией увлекаетесь? Отличная находка для школы — педагог, который умеет отличать съедобные грибы от несъедобных, одновременно цитируя Фрейда и Юнга.
— Какой от этого прок? — досадливо отмахнулся Страуд, уязвленный тем, что Барнс не предупредил его о своих теоретических наклонностях. — Нужно развивать прикладные науки, а не заниматься пустой болтовней. Психологией сыт не будешь.
— Думаю, пора голосовать, — вмешалась мисс Костиган, самая молодая в комиссии. — Лично я целиком и полностью за то, чтобы принять мистера Барнса хотя бы на испытательный срок. Кто-нибудь против?
— Видите ли, мистер Барнс, последнего учителя мы убили, — буднично сообщила миссис Толман, — поэтому пришлось срочно искать замену. Мистер Страуд исколесил побережье вдоль и поперек, прежде чем нашел вас.
