Глеб раздражен, Левин погружен в себя.
3. У балкона
Вера и Герман – в креслах.
Глеб у стены. Прислушивается.
Левин и Зося у балконных дверей.
ЛЕВИН Довольно тихая улица… Чаще всего ни души… Когда появляются дети – уже событие. Каждая машина – событие… Деревьев немного. Прежде было больше… что-то подсказывает мне, прежде деревьев здесь было больше.
ЗОСЯ Вы правы.
ЛЕВИН А что случилось? Их вырубили?
ЗОСЯ Не знаю. Нет… Все произошло как-то само по себе… Да, я помню, здесь было много деревьев… Если бы вы не обратили моего внимания, я бы и не вспомнила… Удивительно… Вы не бывали здесь прежде?
ЛЕВИН Нет… Впрочем, это не имеет значения… Нам только кажется, что мы имеем представление о том, что происходит… Выстраиваем умозаключения, делаем выводы, строим планы. На самом деле все происходит вне нас. И логика происходящего много значительнее нашей логики. Никогда не думала об этом?.. Твое спасение. Можно свихнуться, понимаешь?.. Вот, к примеру, идея. Любая, даже самая незначительная. Она не материальна. И она возникает вне нашей воли. Это только кажется, что мы сами производим ее на свет… Ее нельзя пощупать руками. Но она влияет на нашу жизнь, нередко уродует ее, направляет в бездну… Вот теперь тебе кажется, что я несу околесицу. Все так туманно, правда? (Улыбается.) Между тем, стоит мне, по воле неведомого внутреннего импульса, отдать тебя на растерзание своим львам, как ты в полной мере почувствуешь, насколько кажущаяся глупостью идея сильнее кажущегося незыблемым громоздкого порядка вещей с его трудами и тяготами… Не бойся, я желаю тебе добра. А наши желания учитываются. Вот еще одна загадка. Чем это мы заслужили такое?..
4. Дети
Левин и Вера в креслах.
Глеб – на стуле.
Герман у балконных дверей.
На коленях у Левина ворох бумаги. Он перебирает исписанные страницы.
ЛЕВИН (Читает.) …Ад, оно верно – сознание, верней не скажешь. И если мы сосредоточимся на том, что в сознании, то скорей всего очутимся в аду… Но рай не в сознании. Рай реальней реального. Все, что реально – от рая. Все тленное – истлеет, осыплется, только сущее пребудет“… Льюис. Клайв Льюис… Вт еще: „…Часто полагают, что нет ничего легче существования в качестве единичного человека, а потому как раз и нужно принуждать людей примкнуть к общему. Я не могу разделять ни этого страха, ни этого мнения и по одной и той же причине… Кто постиг, что существование в качестве индивидуума страшнее всего, тот не побоится сказать, что в этом заключается наивысшее, но сумеет также сказать это таким образом, чтобы речь его не стала ловушкой для заблудшего, а скорее помогла ему примкнуть к общему… Кто же полагает, что ничего нет легче бытия в качестве единичного, тот косвенным образом выставляет себя самого в довольно невыгодном свете… Ибо тот, кто действительно уважает себя и печется о душе своей, уверен в том, что живущий на собственный страх одиноко в целом мире, ведет более строгую и замкнутую жизнь, чем красная девица в своем тереме. (Смеется.) Мало ли таких, которые, если их пустить по их воле, закружатся, словно неукрощенные звери, в себялюбивой похоти?.. Но следует именно показать, что не принадлежишь к их числу, показать тем, что умеешь говорить со страхом и трепетом и с благоговением перед великим, чтобы знали, что оно велико, и знали его ужасы, без чего нельзя знать и величия его… Кьеркегор. (Герману.) Что там за окном?
ГЕРМАН Дети.
ЛЕВИН Что они делают?
ГЕРМАН Играют.
ЛЕВИН Играют?
ГЕРМАН Играют с мячиком.
ЛЕВИН Да, за окном иногда можно видеть детей.
5. Клайв Льюис
Те же действующие лица.
Входит Зося.
ЗОСЯ (Левину.) Ну и что?
ЛЕВИН Что?
ЗОСЯ Ваши львы на месте?
ЛЕВИН В каком смысле?
ЗОСЯ Пришли ваши гости?
ЛЕВИН А ты не видишь их?
ЗОСЯ Как вам будет угодно.
ЛЕВИН Мне очень хотелось бы, чтобы ты видела их.
ЗОСЯ Хорошо.
Пауза.
ЛЕВИН Понимаешь, человеку иногда очень важно поделиться с кем-нибудь.
ЗОСЯ Я вас понимаю.
ЛЕВИН Даже если это сильный человек и его стремление к одиночеству огромно.
ЗОСЯ Понимаю… Они смеялись?
ЛЕВИН Кто?
ЗОСЯ Вера и Герман?
ЛЕВИН Кажется, смеялись.
ЗОСЯ Это любовь, вот увидите.
Пауза.
ЛЕВИН Я только что читал им. Из Клайва Льюиса… Мне хочется, чтобы и ты послушала… Вот это, послушай: «…Ад, оно верно – сознание, верней не скажешь. И если мы сосредоточимся на том, что в сознании, то скорей всего очутимся в аду… Но рай не в сознании. Рай реальней реального. Все, что реально – от рая. Все тленное – истлеет, осыплется, только сущее пребудет»… Что скажешь?
ЗОСЯ Ничего.
Пауза.
ЛЕВИН Очень важно, чтобы с самого начала присутствовала ясность… Видишь ли, мне не хочется быть просто пересказчиком или иллюстратором. Пересказчиков хватает и без меня. Понимаешь, что я имею в виду?
ЗОСЯ Да, конечно.
ЛЕВИН И это очень серьезно.
ЗОСЯ Да, конечно.
ЛЕВИН И это чрезвычайно важно.
ЗОСЯ Да.
Пауза.
ЛЕВИН Ну, хорошо, ступай… Да, вот что, принеси нам кофе, наконец!
Зося уходит.
6. Униформа
Левин, Глеб, Герман и Вера
Входит Зося, в руках поднос с четырьмя чашками кофе.
ЛЕВИН (Вере.) Вот что я вспомнил. Думаю, это важно. Униформа… Униформа или нет, но одежда у всех должна быть одинаковой… Единение, энергия, воля. Согласна со мной, Вера?
Пауза.
ЗОСЯ Ваш кофе.
ЛЕВИН Когда идешь по улице, и встречаешь вот такую группу одинаково одетых людей, это, согласись, производит впечатление… Твое внимание невольно выделяет эту группу, и это особые ощущения… Немедленно отнести эти ощущения в категорию страха было бы, скорее всего, неверным. Но некоторые зачатки страха, некое волнение присутствует.
Пауза.
ЗОСЯ Здесь четыре чашки. Для вас и для ваших друзей.
ЛЕВИН (Зосе.) Они слишком статичны, не находишь?.. Обратила внимание на то, как Глеб смотрит на Веру?.. И как смотрит на Германа? Обратила внимание?.. Пока – догадки, конечно, но… Вот что, Зося, послушай-ка… может быть, как в прошлый раз? Шампанского?.. Нет, лучше – красное вино. Да, именно красное вино.
ВЕРА Я бы не отказалась от красного вина.
ГЕРМАН Красное вино – очень хорошо.
ВЕРА Именно красное вино. Оно терпкое.
ГЕРМАН И этот цвет.
ВЕРА То что нам нужно.
ГЕРМАН Привкус серы.
ВЕРА Привкус серы?
ГЕРМАН Да, насколько я знаю терпкость – это ничто иное, как привкус серы.
ВЕРА Лучше не скажешь.
ГЕРМАН (Левину.) Как вовремя вы вспомнили о вине!
Пауза.
ЛЕВИН (Зосе.) Обрати внимание, Глеб не сказал ни слова… Или мне показалось? Он что-нибудь говорил?
ЗОСЯ Нет.
Пауза.
ЛЕВИН Пожалуйста, Зося, четыре бокала красного вина.
ЗОСЯ Как вам будет угодно.
Зося уходит.
7. Гагарин
Левин, Глеб, Герман и Вера
Герман на стуле поодаль. Читает газету.
Остальные – каждый погружен в свои мысли.
Тишина.
Герман смеется. Все смотрят на Германа. Герман откладывает газету.
ГЕРМАН Уже начал, было, забывать… Пишут правду. Теперь они пишут правду… Я, признаться, было начал забывать их… Да, все они были какими-то мелкими, низкорослыми, конопатыми, с оттопыренными ушами. (Смеется.) Притом, что они были мелкими, уши их казались огромными. (Смеется.) Вообще они напоминали то ли слонят, то ли поросят. (Смеется.) Ну, судя по тому, что они не хрюкали, по всей видимости, поросятами они не были. (Смеется.) Из чего можно сделать заключение, что вероятнее всего они были слонятами. (Смеется.) Да, некоторые из них все же мылись иногда, так что они не были поросятами. (Смеется.) Мелкие, низкорослые, с оттопыренными ушами. (Показывает.) От них частенько разило самогоном… Знаете вы, чем пахнет самогон? Укропом. Как ни странно… Однако, когда эти смешные дворовые бродяги собирались вместе, это, надо признаться, производило впечатление… Не могу сказать, чтобы я, или кто-то из нас испытывал перед ними животный трепет, но… все же, все же иногда делалось не по себе. Особенно, когда их физиономии приобретали осмысленность. Случалось, что их физиономии приобретали осмысленность. (Смеется.) Становились сосредоточенно-сердитыми… Помню, как однажды вечером они обступили меня, и самый сердитый из них заявил: «Между прочим, Гагарин не видел Бога!» (Смеется.) Да, именно так и сказал: «Между прочим, Гагарин не видел Бога!» (Смеется.)
Пауза.
ЛЕВИН Много их было?
