— Захотелось свободы.
— Но если вы были счастливы?.. — Мэдселин нахмурилась. «Для чего же тогда уезжать?»
Эдвин сдержанно улыбнулся и пропустил остроконечные листья травы между пальцами.
— Мне пришлось уехать. Я влюбился в одну женщину, но она лишь недавно вышла замуж, вот я и дал себе обет.
— Какой?
Он повернулся и откинулся на спину. То ли он решил не отвечать, то ли просто обдумывал ответ.
— Вся моя семья и жители ближайшего селения были вырезаны небольшим отрядом нормандских солдат, еще за несколько лет до завоевания нашего края. Двое людей, которые ими командовали, подстрекали солдат к кровопролитию, а потом наслаждались резней. Обычай моего народа требует мстить за убитых. Вот и я дал обет, что буду мстить. — Голос его не выдавал никаких эмоций.
— И вы это сделали? — почти прошептала Мэдселин.
— Не до конца, — лаконично ответил он. — Один из убийц еще жив.
Мэдселин молча переваривала услышанное. «Врагу Эдвина не позавидуешь! У него даже взгляд устрашающий». Она кивнула головой.
— А вы все еще любите ту женщину?
Он отвернулся от слепящих солнечных лучей.
— Она счастлива с мужем, и я рад за нее. «Он не ответил на мой вопрос, так что у меня есть право на любопытство».
Некоторое время они молчали, как два близких товарища, и Мэдселин не хотелось нарушать тишину. Вдруг Эдвин сел и потянулся за бурдюком.
— Не хотите ли выпить немного эля? — Он вручил ей бурдюк, не дожидаясь ответа.
Судя по выражению лица Мэдселин, напиток оказался горьким.
— Какой ужас! — пробормотала она после того, как храбро отхлебнула целый глоток.
Эдвин насмешливо поднял брови и вздохнул.
— Действительно, слегка горчит, но другого здесь нет. Ничего удивительного, что у местных крестьян такой грозный вид.
«Это он пытается шутить». Мэдселин в изумлении уставилась на него, потом улыбнулась.
— А, по-моему, это тайный рецепт леди де Вайлан, благодаря которому ей удается держать вас под контролем.
Он рассмеялся в ответ, и Мэдселин вдруг почувствовала, как у нее быстрее забилось сердце. «Что со мной происходит?»
— Учтите, — нараспев добавила она, — если ко мне подлизаться, я могу сварить неплохой эль. Наши крестьяне отзывались о нем очень хорошо. — «Господи, ну зачем я болтаю лишнее? У меня же нет никакого желания что-нибудь делать для этих людей!»
— А как лучше всего к вам подлизаться? — Он пристально посмотрел на нее.
«Ишь как разволновался, услышав про эль, — тихонько улыбнулась про себя Мэдселин и вздохнула. — В конце концов, все мужчины одинаковые!»
— Время от времени приводить меня сюда на берег, — мгновение спустя провозгласила она. — Разумеется, если не опасно.
Эдвин снова рассмеялся. И, отхлебнув эля, иронически посмотрел на нее.
— Вам легко доставить удовольствие, миледи. Удивительное дело для нормандки.
Услышав, как он назвал ее, Мэдселин слегка покраснела.
— Правда? А вот Алиса, моя невестка, так не считала. — Она перевернулась на живот и стряхнула с плаща песчинки.
— Весьма интересная женщина эта ваша Алиса. — Эдвин закрыл глаза и лег, закинув руки за голову.
— Многие мужчины придерживаются того же мнения, — не задумываясь ответила Мэдселин. — Интереснее некуда!
— Но эль все-таки варить не умеет?
Настала очередь Мэдселин засмеяться.
«Экий практичный человек, только и думает, что о насущных потребностях». И покачала головой.
— К счастью, нет. Мою невестку не обучали таким полезным навыкам, как ведение хозяйства.
— А вас, выходит, обучали, — тихо заметил он.
— Да. Я была обручена с богатым человеком, и, естественно, от меня ждали, что я буду управлять поместьем. — Мэдселин не смогла удержаться от грусти, говоря это.
— Он умер? — по-прежнему с плотно закрытыми глазами спросил Эдвин.
— Да. Его убили.
В наступившей тишине раздавался мерный рокот волн.
— Вы любили его?
Внезапно смутившись оттого, что ей приходится вести столь откровенную беседу с англичанином, Мэдселин поняла, что не сможет ему полностью открыться.
— Это было давно, — оборвала она.
— А что, Алиса одобряет вашего второго жениха?
Странный вопрос! Мэдселин предпочла бы на него не отвечать. И даже неважно почему.
— Нет, не одобряет. Ей хочется, чтобы я вышла замуж за вдовца, который втрое старше меня.
Эдвин сел. Его светлые волосы веером рассыпались по плечам.
— Не могу представить себе, для чего вам понадобился старый вдовец.
— В самом деле, — ответила она, немного задетая его пренебрежительным тоном. — У вас с Алисой, похоже, больше общего, чем я сначала предполагала.
Его смех эхом разнесся по дюнам. И, несмотря на подпорченное его последней репликой настроение, Мэдселин почувствовала, что сама невольно улыбается.
— Вы меня не так поняли, леди де Бревиль. Старику намного приятнее проводить время со спокойной пожилой вдовушкой, которая с радостью посвятит свою жизнь уходу за ним. А вы, честно говоря, не похожи на человека, способного тихо сидеть где-нибудь в уголке.
— Это так, — согласилась она. — Но порой так трудно…
Договорить Мэдселин не успела, Эдвин внезапно накинулся на нее и накрыл своим телом.
— Не двигайтесь, — прошептал он. — И ничего не говорите. Сюда приближаются всадники.
Сердце Мэдселин громко заколотилось. Никогда в жизни она не находилась в такой близости от мужчины. Эдвин был теплый, крепкий, тяжелый, и от него исходил дурманящий запах леса.
— Вы их видите? — взволнованно пробормотала она. Но страха не ощутила, поглощенная собственными нахлынувшими на нее сладкими ощущениями.
— Да, — помолчав, ответил он и, медленно протянув руку, нащупал лук и стрелы. — Если я не ошибаюсь, это люди Орвелла.
Гул низких голосов раздавался довольно близко, однако, о чем говорили люди, Мэдселин разобрать не смогла. Через некоторое время голоса зазвучали тише, потом совсем пропали, и девушка с облегчением вздохнула.
Эдвин по-прежнему не шевелился. Ноги их переплелись, тела нежно соприкасались.
— Они уехали? — прошептала Мэдселин, пытаясь вырваться из плена охвативших ее неведомых прежде чувств.
— Да, — тихо ответил он ей на ухо.
Она медленно повернула голову и заглянула ему в глаза.
— Как бы высоко я ни ценила вашу заботу, было бы лучше, если бы вы отодвинулись.
Его губы были совсем близко от нее, и она не могла отвести от них глаз. Эдвин неторопливо приподнялся. Они встретились взглядом, и Мэдселин почувствовала, что тонет в теплом омуте его глаз. «Как же я раньше этого не видела?»
