— Вместо слов о вечной душе вы применили гораздо более точное для нашей темы выражение.
— Неуничтожимая душа?
— Именно. Бог создал человека «по образу и подобию своему», полагая в нем будущего себе товарища, и в замысле любил его не как собственность, но как достойную себя личность. Мог ли он не запретить, в том числе и себе, уничтоженье человеческой души? И еще добавлю: самозапрет есть высшее проявление собственной силы.
Капитану понравилось объяснение — в нем не было ничего надуманного или туманного.
Коннерс, однако, лишь небрежно кивнул головой вслед известной ему азбучной истине.
— Чарли, вопрос в другом: где и как в реалиях трансцендентного мира существует не годная ни на что душа?
Дункану показалось, что ответ общеизвестен, и он его высказал:
— Разве она не спускается в ад?
Вышло нехорошо — он тут же заметил неловкость в глазах у обоих, вызванную чужой наивностью.
— Извините, я плохо разбираюсь, в детстве, в семье этому не особенно уделяли время…
— Не сваливайте на семью, дорогой капитан, — прервал его пастор, — каждый обязан разобраться сам.
На него уже смотрели с улыбкой.
— Никакого ада нет, — продолжил хозяин.
А Коннерс дополнил:
— Как нет и рая. Сказано: «Царство небесное». То есть более высокая сфера, в которой тоже надо вкалывать. Вот отдохну еще немного на пенсии, и прямо туда, — палец-вверх указал куда именно.
В глазах пастора мелькнула смешинка.
— А как же инкарнация, которую ты считаешь нормальным ходом вещей?
— Я здесь, на Земле, все уже сделал! — вызывающе парировал тот.
Пастор не стал возражать, но как-то задумался…
Дункан уже решил, что так и не получит ответа на свой вопрос о дурном человеческом материале, но оказалось, священник собирается как раз это сделать.
— Негодная для мира душа лишается мира. Она остается только сама с собой, без всякого внешнего, без времени и пространства.
— Это твоя точка зрения, Чарли?
— Так высказывались крупные мыслители обеих христианских церквей: и католической, и греко-славянской.
Память исподтишка хочет иногда вернуть к отвратительному кошмару, но воля успевает встать на пути — воля, спасшая от безвременья, поделенного на пустые миги, не дававшие чувствовать и дробившие всякую мысль.
От дома пастора им нужно было разъезжаться в разные стороны. Когда прощались, Коннерс вытащил из кармана плаща свернутые вдвое листы бумаги, что-то лукавое значилось в глубине его глаз.
— Это вам для нескучного чтения, дорогой.
Дункан развернул на сгибе листы, внутри на первом из них значилось: «Тибетское Евангелие».
Очень кстати, что завтра днем капитан назначил ей встречу, у нее есть что сказать. Только надо превратить впечатления в убедительную оперативную информацию — все ведь возникло из простенькой детской игры. Из игры в прятки, которой занимались сегодня дети, как и в тот роковой вечер.
В подобных играх часто срабатывает стереотип, это первое. Второе — кое-что можно выудить после, при разговорах.
Получилось лучше, чем Лиза рассчитывала.
Ах, как был раздосадован Эдди, пойманный ей в пространстве за шторкой круглого окна, между первым и вторым этажом. Его худенькое тельце поместилось там, где, на первый взгляд, не было свободного места.
И расстроенный Эдди в сердцах поделился: его здесь не заметил не только Уильям, который «водил» в прошлый раз, но даже собака, ступавшая вверх по лестнице.
— И ни Марта, ни миссис Ванлейн?
— Они бы тоже не заметили, только они не проходили.
Договорились на будущее, что Лиза не выдаст его убежище.
Уильяма и Герду она поймала в комнатах второго этажа, однако Алекс благополучно ее обманул. И раздосадованная сестрица мстительно сообщила при всех, что он лазает из подсобки по тросу на крышу, а это нечестно, потому что крыша исключена из игры. Братец в ответ назвал сестру «врухой», но двое других мальчиков иронически при том улыбнулись.
Нужно улучить момент и осмотреть этот внутренний ход, по которому из кухонного отделения наверх подают всякую всячину — что, если взрослый человек может проделать такой точно трюк?
Однако один очень важный результат она получила: ни миссис Ванлейн, ни Марта по лестнице на крышу не поднимались и не спускались, ведь дети еще играли, когда произошло падение — их прямо с этой игры стали срочно звать в холл, а затем заперли в кабинете.
Но странно, что уход близкого человека из жизни не произвел особого впечатления на Герду и Алекса. Им хватило нехитрого объяснения: Богу было угодно забрать папу в рай, он оттуда их видит и по-прежнему любит. Лиза осторожно поинтересовалась у миссис Ванлейн, как удалось добиться такого нетравматичного результата, та грустно ответила: наверное еще потому, что муж почти не уделял внимания детям.
Капитан расположился в гостиной в кресле под ярким торшером, с удовольствием закурил и приступил к чтению загадочного исторического документа. Но еще лишь скользнув по листу глазами, он понял, что имеет дело не с источником, а некоторым из него экстрактом, так как во многих местах текст прерывался многоточием — Коннерс, следовательно, предоставил ему сокращенный вариант из самого главного.
Основной текст предваряла справка, где говорилось, что «Тибетское Евангелие» представляет собой свод записей разных свидетелей пребывания Иссы (Иисуса) в Индии и на Тибете, а также свидетельства индийских и прочих восточных купцов, находившихся в Иерусалиме при проповедях Иисуса Христа и его казни. Тексты написаны в середине I века на древнем языке Пали, впервые обнаружены европейцами в конце XIX века в монастыре на горе Марбур близ Лхасы.
Дальше следовал заголовок:
Жизнь святого Иссы, Наилучшего из Сынов Человеческих.
И текст, начинавшийся почти с детских лет Спасителя:
…Исса тайно оставил родительский дом, ушел из Иерусалима и вместе с купцами направился к Инду, чтобы усовершенствоваться в божественном слове и изучить законы великого Будды.
Четырнадцати лет молодой Исса переправился на другой берег Инда и поселился у Арийцев…
Слава о чудесном отроке распространилась в глубину северного Инда… он остановился в Джаггернате, в стране Орсис, где покоятся смертные останки Виассы-Кришны, и там белые жрецы Брамы устроили ему радушный прием.
Они научили его читать и понимать Веды, исцелять молитвами, обучать и разъяснять народу Священное Писание, изгонять из тела человека злого духа и возвращать ему человеческий образ.
Он провел шесть лет в Джаггернате, Раджагрихе, Бенаресе и других священных городах; все его любили, так как Исса жил в мире с вайсиями и судрами (полунищая и нищая часть), которых он обучал Священному Писанию.
Но брамины и кшатрии стали говорить ему, что великий Пара-Брама запретил им приближаться к сотворенным из его чрева и ног, что вайсиям позволено только слушать чтение Вед, и то лишь в праздничные дни, а судрам запрещалось не только присутствовать при чтении Вед, но даже смотреть на них; они обязаны только вечно служить рабами браминов, кшатриев и даже вайсиев…
Но Исса не слушал их речей и ходил к судрам проповедовать против браминов и кшатриев.
Он сильно восставал против того, что человек присваивает себе право лишать своих ближних человеческого достоинства; он говорил:
«Бог-Отец не делает никакого различия между своими детьми, которые все одинаково Ему дороги».
«Вечный Судия, Вечный Дух создал душу единственной и неделимой в мире; она одна, сотворенная, содержит и живит все».
«Гнев Бога на человека скоро явится, ибо он забыл своего Создателя… унижает работающих в поте лица, чтобы приобрести милость тунеядца, сидящего за роскошно убранным столом».
«Лишающие своих братьев божественного блаженства будут лишены его сами, и брамины и кшатрии станут судрами судр… Ибо в день последнего суда судры и вайсии будут прощены за их неведение; напротив, Бог строго накажет Своим гневом тех, которые присвоили себе над ними права».
Белые жрецы и воины, узнавши речи, которые Исса обращал к судрам, решили его убить, для чего послали слуг отыскать молодого пророка.
Но Исса, предупрежденный об опасности судрами, ночью покинул окрестности Джаггерната, добрался до горы и поселился в стране Гаутамидов, где родился великий Будда Сакиа-Муни… Изучив там в совершенстве язык Пали, праведный Исса предался изучению священных свитков Сутр.
После шести лет Исса… умел объяснять в совершенстве священные свитки.
Тогда он, оставив Непал и Гималайские горы, спустился в долину Раджпутана и направился к западу, проповедуя различным народам о высшем совершенстве человека, о том, что делать добро своему ближнему есть самое надежное средство быстро смириться пред Вечным Духом.
