Правитель пришел в сильный гнев и послал к Иссе своих переодетых слуг следить за всеми его действиями и доносить о малейших словах его, с которыми он обратится к народу.
Святой Исса продолжал посещать соседние города и проповедовать истинные пути Творца… И во все это время много людей следовало за ним повсюду, куда бы он ни шел…
Исса же говорил: «Не верьте чудесам, совершаемым рукою человека, ибо только Владеющий природой один способен творить сверхъестественные дела… Но есть чудо, которое возможно совершить и человеку: когда он, полный искренней веры, решается вырвать с корнем из своего сердца все дурные помыслы и, чтобы достигнуть цели, не ходит более по путям беззакония. Все дела, совершаемые без Бога, суть лишь грубые заблуждения, соблазны и чародейства и только указывают, до какой степени душа совершающего это полна бесстыдства, лжи и пороков».
«Праведный человек, — сказали ему переодетые слуги Пилата, — научи нас: нужно ли нам исполнять волю кесаря или ожидать близкого освобождения?»
И Исса… сказал им: «Я не предсказывал вам, что вы освободитесь от кесаря… Нет семьи без главы, не будет порядка в народе без кесаря…»
«Обладает ли кесарь божественным правом, — еще спросили у него соглядатаи, — и лучший ли он из смертных?»
«Нет лучшего между людьми, но есть больные, о которых должны заботиться люди избранные, облеченные властью, употребляя средства, данные им святым законом их небесного Отца. Милосердие и справедливость — вот самые высшие способности, дарованные Кесарю; его имя станет славным, если он здесь их проявляет. Но кто поступает иначе, преступает пределы власти над своими подчиненными, тот оскорбляет Великого Судию, губит свое достоинство во мнении людей…»
Святой Исса учил таким образом народ Израильский в продолжении трех лет — в каждом городе, в каждом селении, на дорогах и в равнинах, и всякое предсказание его сбывалось…
Но Пилат, испугавшись слишком большой приверженности народа к святому Иссе… приказал одному из своих соглядатаев обвинить его.
Тогда поручено было воинам задержать его и заточить в подземную темницу, где подвергли его различным пыткам с целью вынудить его обвинить себя в том, за что можно было бы его казнить.
Святой, думающий только о полном блаженстве своих братьев, переносил страдания во имя своего Отца.
Слуги Пилата продолжали пытать его и довели до состояния сильнейшего обморока, но Бог был с ним и не допустил, чтобы он умер.
Узнав о страданиях и мучениях, которые претерпел их святой, главные священники и мудрые старцы пришли просить правителя освободить Иссу по случаю приближавшегося большого праздника (Пасхи).
Но правитель отказал им наотрез. Тогда они просили его приказать явиться Иссе пред судом старейшин, чтобы он был осужден или оправдан пред праздником. Пилат с этим согласился.
Привели святого из темницы, приказали ему сесть пред правителем между двумя разбойниками, которых судили в то же время, как и его, чтобы показать толпе, что он не один будет осужден.
Обращаясь к Иссе, Пилат сказал: «О человек! Правда ли, что ты поднимал жителей против властей, чтобы самому стать царем Израильским?»
«Не делаются царем по собственной воле, — отвечал Исса, — и тебе солгали, утверждая, что я возмущал народ. Я всегда говорил только о Царе небесном, и Ему поклоняться я учил народ… Временная власть поддерживает порядок в стране, и я учил этого не забывать, я говорил: живите сообразно с вашим положением и вашей судьбой, чтобы не нарушать общественного порядка; и я также убеждал помнить, что беспорядок царствовал в их сердце и уме».
В это время ввели свидетелей; один из них показал так: «Ты говорил народу, что временная власть ничего не значит пред тем царем, который должен был вскоре избавить израильтян от языческого ига».
«Будь благословен, — сказал Исса, — что сказал истину. Царь небесный больше и могущественнее земного закона, и Его царство превосходит все царства земные».
И правитель, обратившись к судьям, сказал: «Вы слышали? Израильтянин Исса признает вину, в которой его обвинили. Судите же его по вашим законам и объявите ему смертную казнь».
«Мы не можем его обвинить, — ответили священники и старейшины. — Ты сам только что слышал, что он намекал на Царя небесного и ничего не проповедовал, что представляло бы неповиновение закону».
Правитель позвал тогда свидетеля, который по наущению своего господина Пилата предал Иссу. Этот человек пришел и обратился к Иссе: «Не намекал ли ты на царя Израильского, когда говорил, что Царствующий на небесах послал тебя приготовить его народ?»
И Исса, благословив его, сказал ему: «Тебе простится, ибо ты говоришь не от себя». Затем, обратившись к правителю: «Зачем унижать свое достоинство и учить подчиненных жить во лжи, так как даже без этого ты имеешь возможность обвинить невинного?»
После этих слов правитель пришел в страшную ярость и высказался за осуждение Иссы на смерть и за объявление невиновными двух разбойников.
Судьи, посоветовавшись между собою, сказали Пилату: «Мы не возьмем на свои головы великого греха осудить невинного и оправдать разбойников… Делай, что тебе угодно».
Сказав так, священники и мудрые старцы вышли и омыли свои руки в священном сосуде, говоря: «Мы не повинны в смерти праведника».
По приказанию правителя воины схватили Иссу и двух разбойников и отвели их на место казни, где пригвоздили к врытым в землю крестам.
Весь день тела, с капающей кровью, Иссы и двух разбойников оставались висящими, под охраной воинов; народ стоял вокруг; родственники казненных молились и плакали.
При закате солнца страдания Иссы кончились. Он потерял сознание, и душа этого праведника отделилась от тела, чтобы идти смириться пред Божеством.
Так окончилось земное существование отблеска Вечного Духа в образе человека, который спас ожесточенных грешников и перенес такие страдания.
Еще не дойдя до финала, Дункан обратил внимание на принципиальные расхождения текста с церковно-официальным изложением тех далеких событий, а финал это лишь подчеркнул — римский наместник Пилат и религиозно-общественная элита Израиля поменялись местами. Последние, получалось, не поддерживали Иисуса Христа, но и не стремились его уничтожить.
Если текст не является сборником подлинных свидетельств, составленных вскоре после смерти Иисуса, другими словами — если это фальшивка, то кому она была нужна и с какими целями?
Обелить израильтян?
Но тогда зачем забрасывать фальшивку в мало доступный тибетский монастырь, где она была обнаружена лишь в конце девятнадцатого века? А могла и вообще затеряться. Фальшивка должна работать — ей следовало появиться гораздо раньше.
Приписать Христа Востоку?
Нет, в самом начале прямо сказано — он был для них чужестранец, сказано даже, откуда именно прибыл.
И хотя в писании говориться об изучении Христом восточной мудрости — индуизма, буддизма, — это не выдвигается на передний план, нет попытки поставить его под чьи-то знамена.
Дункан, сунув в рот сигарету, еще раз обдумал возможные варианты и скоро вынужден был признать, что цель фальсификации не представляется ему даже сколько-нибудь приблизительно.
Он посидел немного с мыслями ни о чем, и смутно сначала… а затем все отчетливей, логика пошла «от обратного».
Еще через пару минут капитан отправился к телефону: проконсультировать ведь может родная дочь — специалист по античной литературе должен быть в курсе того, что по времени рядом.
Уже можно взять трубку, набирать номер, но совсем другая идея объявила себя — настолько простая и очевидная, что кольнул холодок от ее запоздалости: почему доктор не послал аналогичное письмо самому Ванлейну?
Или послал?
Тогда почему тот не отреагировал?
Во-первых, должен был сообщить в полицию. Или, как минимум, посоветоваться с опытным Коннерсом.
Счел глупой, недостойной внимания шуткой?
Дункан набрал номер, но не дочери…
К телефону сначала подошла жена инспектора, а затем он сам.
— Слушай, разузнай, не приходило ли Ванлейну неделю-две назад письмо из Латинской Америки. Наиболее вероятны Бразилия или Мексика. Письмо могло прийти и на адрес компании. Только секретаря обязательно предупреди о неразглашении.
Дочка всегда радовалась звонку, хотя от нее звонка трудно было дождаться, и на этот раз Дункан услышал радостный крик: «Ура, папашка, как ты там?!»
Он время от времени высылал ей несколько сотен, потому что не мог отвыкнуть, что она ребенок и чего-то ей может недоставать.
Недавно как раз пришли очередные деньги, и она, поблагодарив, как всегда сказала, чтоб он не тратился, но Дункан, не дожидаясь окончания фразы, заговорил про Тибетское евангелие.
