— Вы изучали детскую психологию, Лиза, что там происходит в возрасте семи лет? Дети в этот период серьезно меняются?
Вопрос озадачил, но было видно, девушка задумалась не над смыслом, а к чему он задан.
Капитан повторил:
— Семилетний возраст открывает какой-то рубеж?
Она перестроилась на ответ.
— Существуют две точки зрения, сэр. Одна состоит в том, что развитие детей протекает плавно и нужно просто подбирать методы воспитания и обучения, адекватные возрасту. Но некоторые ученые, и среди них есть очень известные, категорически настаивают на том, что вы назвали «рубеж».
— А как они его трактуют?
— В рамочном виде, сэр?
— Да, суть.
— Я попробую от противоположного. Дети до семи лет обладают низкой самоидентификацией: еще не сформированы устойчивые предпочтения, ребенок слабо понимает, чем он отличается от других детей, ну и так далее. А в районе семи-восьми возникают основные контуры личности. Некоторые утверждают, что в этом возрасте появляется стыд, а до того присутствуют лишь страх перед наказанием или навязанный взрослыми стереотип реакции.
Ей нравилось, что капитан внимательно слушает.
— Еще, сэр, существует теория семеричных циклов. Она очень древняя, но, в сущности, мы ей на практике следуем.
— Четырнадцать — переломный, двадцать один — полный взрослый? А что в них происходит, кроме половых созреваний и дозреваний?
— Тут я тему знаю весьма приблизительно. До четырнадцати-пятнадцати личность проводит семилетнее тестирование окружающей среды. Зная себя, человек изучает уже реакции на себя, постигая, таким образом, возможности.
— А в двадцать один уже знает, как будет действовать?
— Примерно так.
Ей приятно смотреть в умные глаза капитана.
И приятно ему улыбаться.
— А скажите-ка, не мог ли кто-нибудь из подшефной вашей команды, этак может быть ненароком… спихнуть мистера Ванлейна с крыши?
— Вы шутите, сэр?
— Лиза, Ванлейна все-таки убили. А до этого сумели каким-то образом заставить подойти к краю.
У девушки между бровей образовалась продольная складка.
Подождав, капитан дополнил:
— Погибший не питал ни малейших подозрительных чувств к своему убийце.
Еще несколько секунд она напряженно думала.
Потом складка расправилась.
— Сэр, вы не знакомились с учебными материалами по преступлениям в малом детском возрасте?
— Не приходилось.
— Я сейчас вспоминала… сэр, мы как-то странно вернулись к теме.
— К какой?
— Про первый возрастной рубеж. Я отчетливо вспомнила, что у детей без психических нарушений так называемые «дикие проявления» статистически резко отличаются именно на этом рубеже. Понимаете, пяти-шестилетний, действительно, может разбежаться и толкнуть взрослого человека не сообразуясь ни с чем — он потом не объяснит свой поступок.
— Тоже ведь редкие случаи?
— Естественно. Однако после семи подобное относят уже к свидетельствам психических отклонений.
Собственные слова поставили перед ней новый вопрос, и девушка опять сделала паузу, а капитан догадался, что ушедшим в себя взглядом она сейчас просматривает каждого из семилетней четверки.
— Сэр, — брови, выражая недоумение, скользнули вверх, — абсолютно адекватные дети, и при мне не было ни одной агрессивной вспышки. А предыдущая гувернантка ничего не заметила?
— Мы об этом не спрашивали. Но она заметила, что в ее сумочке рылись. Грешит на Марту.
— Вряд ли.
— Еще говорит: она не так уж проста.
Лиза поморщилась.
— Походит на ерунду, сэр. Доброе сердце и крайняя простота. Рассказывает одно и то же, не очень волнуясь, слушают ее или нет. К прочим детям относится как к своему. Ей приятней всего, когда другим что-то приятно. Такое трудно сыграть.
Дункан слушал, а мысли уже два раза пробежали по кругу — очень хотелось включить Лизу в игру, но ведь прикомандированный агент имеет не только своих собственных шефов, но и свою голову на плечах, это его право — доложить о ненормальном местном начальнике, а строго говоря, — это даже его обязанность.
Девушка вдруг перехватила взгляд капитана и словно наткнулась на что-то колючее. Там чужая территория, куда ее не пустят?..
Ее взгляд стал искать, куда бы приткнуться, выпуклый лоб двинулся вниз, чтобы скрыть обиду.
Дункан, разом и не колеблясь, принял решение.
Интересно, эта новая гувернантка просто так или подсадная утка?
Вряд ли что подсадная, но контролировать надо.
Капитан, занырнув в управление, скоро поехал домой, но перед тем позвонил Коннерсу, предупредить, что обязательно будет, и что явится сытым — неловко чрезмерно пользоваться чужим гостеприимством.
Он надиктовал сообщение автоответчику, положил трубку, однако не оторвал от нее руки… нечто, отъединенное в его сознании, но реально бывшее вместе, захотело встать рядом.
Рука давила на телефонную трубку, а состояние близости исчезало.
Письмо, не написанное Ванлейну?.. Нет, что-то другое.
Дункан выпрямился и отпустил руку.
Однако что же произошло минуту назад?
В мыслях не было ничего особенного, когда он наговаривал автоответчику… вот опять, словно из темноты захотел появиться лучик…
Разговор с капитаном продлился еще полчаса — сначала рассказывал он, потом, вспоминая, Лиза уточняла детали, способные хоть как-то относиться к этому странному делу. Оно и кажется ей таким — «странным», однако вовсе не сумасбродным, и она сразу успокоила на этот счет капитана.
Позже на ум пришел прочитанный в детстве исторический эпизод. Где-то в европейских морях испытывали не известную еще радиосвязь, сигнал передавался с одного корабля на другой. В военной комиссии присутствовал, в том числе, старый адмирал, начинавший юнгой еще на парусном флоте. И когда корабль у горизонта ответил на полученный радиосигнал выстрелом, «морской волк» свалился в обмороке — свершившееся ударило по сознанию, не допускавшему ждать серьезного от небольшой коробки и каких-то жалких металлических проводков. Аналогия показалась ей к месту. Тем более что тот примитивный радиоаппарат в сравнение не идет с современной тонкочувствительной техникой, а работа человеческого мозга, сплошь построенная на электромагнитных взаимодействиях… Почему она не может быть записана, как научились записывать изображение или звук, а потом передана на другой носитель?
Никакой мистики.
Хотя есть убийство.
Субботний вечер может дать больше информации, чем вся неделя, и Лиза вполне настроилась на «ночную охоту», однако уже готовая к выходу присела на стул — захотелось еще раз просмотреть портретную галерею: Алекс, Герда, Эдди, Уильям. И во время просмотра важно зафиксировать все значимые детали. Значимые в том смысле, что враг не может быть идеальным и где-нибудь допустит просчет.
Алекс: сильный, ловкий, очень быстро ориентируется, но при этом не пытается верховодить, дружелюбно относится к несколько неуклюжему Уильяму и слабенькому Эдди, недолюбливает сестру… Или делает вид, что недолюбливает? Почему она так подумала? Да, в его снисходительности к двум другим мальчикам, пожалуй, есть что-то более взрослое, а с сестрой он часто ведет себя на уровне примитивных капризов. У Алекса хороший музыкальный слух. Впрочем, у его сестры тоже.
Герда: очень ловкая — играя в футбол, лучше прочих владеет обманным маневром, сообразительна, отличная память, отличный музыкальный слух, но к самой музыке равнодушна; явный лидер, однако не пытается утверждать свое превосходство всеми средствами — оно у нее как бы внутри. Один раз Лиза поймала ее пристальный взгляд, показавшийся очень не детским. Что еще?.. У нее самые теплые отношения с собакой, которая, кажется, недолюбливает и Уильяма, и Эдди.
Эдди: физически слабоват, но бодрый и с хорошим настроением; немного нервный, от желания быстрее понять чужие слова бывает немного смешным, впрочем, не обижается, когда другие смеются; плохой музыкальный слух… Или очень умелое его искажение? Однако зачем идти на подобные тонкие хитрости — почему Джино вообще должен подозревать, что его разоблачают?
Уильям: немного неуклюжий, плотный, сильный ребенок; стеснительный, скрывает музыкальный слух, а в целом — очень темная лошадка.
Кто из них мог подняться вверх на площадку?
Любой. А проще всего было как раз Уильяму, ведь остальные прятались от него.
Если Алекс в тот день пользовался шахтой лифта, он, как минимум, был свидетелем происшедшего, но Алекс заявил, что никогда не делал в игре этот нечестный ход.
Герда, Эдди тоже могли прошмыгнуть вверх на площадку.
А столкнуть хватило бы силы у каждого, лишь бы мистер Ванлейн начал рассматривать что-то внизу за карнизом.
Все вполне реально.
