невежливо намекнула мне, что пора уходить? Как бы то ни было, эта ситуация связала нас общими воспоминаниями, а я даже не знал ее имени, которое мне зачем-то непременно нужно было узнать. Оставалось придумать повод для встречи.
Я занялся бытовыми делами, чтобы немного отвлечься от мыслей: распределил и разложил по полкам продукты, заодно перекусив, провел ревизию оставшихся противогазов и фильтров, немного прибрался в мастерской, приведя и без того полный порядок к идеальному. У меня своеобразная манера работы — когда я что-либо ремонтирую или мастерю, вокруг меня творится полный хаос из материалов, инструмента и мусора, но как только работа закончена, я вычищаю рабочее место до блеска. К этому времени придумался повод встретиться с девушкой-стоматологом: я аккуратно достал и поместил на пассажирское сиденье Машины небольшой белый ящик из школьного медицинского кабинета.
Через час с небольшим я по знакомому уже маршруту въезжал во внутренний двор той самой школы, где был три дня назад. В этот раз я не стал лезть в окно, а вошел внутрь через загрузочные двери столовой, припарковав Машину прямо напротив них. Труп в кухне лежал на прежнем месте и у меня по-прежнему не возникло ни малейшего желания подойти и рассмотреть его, но промелькнула мысль, что надо бы похоронить мертвеца по-человечески. Промелькнула и ушла, поскольку я уже шел по коридору спортивного блока. Проходя мимо мастерских, я быстренько заглянул в слесарку — на пыльном полу было натоптано, а вместо станка чернел чистый прямоугольник. ГэК сработал оперативно, и можно быть спокойным за нашу сделку. Я также обратил внимание, что его ребята унесли оставшиеся станки и большую часть ручного инструмента. Пускай, мне не жалко. Так хотя бы инструмент еще послужит благому делу.
Дверь в медкабинет была открыта настежь, но бардака внутри не было. Хорошо, что я догадался оставить дверь незапертой. Люди заглянули внутрь, увидели, что поживиться нечем, и ушли, а ведь если бы им пришлось потратить время и фильтры и сломать дверь, в ярости от бесполезности своих действий они могли устроить погром.
Я забрал полотняную ширму, подкатной двухъярусный столик, кучу всевозможных лотков и мелкого инструмента, даже снял со стены плакат для проверки зрения «ШБмнк». Примеривался к кушетке, но она не складывалась, а целиком в Машину бы не залезла. Напоследок забрал медицинский светильник и лампу для обеззараживания. Не уверен, что они функционируют, но места много не займут. Из полезного в помещении оставался только холодильник, но для его нормальной работы требовалось постоянное электричество.
Все эти вещи я относил к воротам погрузки и складировал в коридоре. У меня оставалось достаточно фильтров для небольшого исследования школы, тем более в голове промелькнула одна занятная идея. Я подошел к дверям, возле которых валялась вывеска «Малый спортивный зал» и, навалившись плечом, достаточно легко вышиб одну створку. К запустелым коридорам школы я как-то незаметно привык, но спортзал произвел на меня крайне гнетущее впечатление. Хоть туман и скрадывал большую часть звуков, стук моих шагов по деревянному покрытию гулко разносился по помещению, размеры которого терялись в желтой пелене. Туман почему-то не был здесь однородной массой: где-то он стоял, густой и оранжево-желтый, где-то бледнел и разливался едва различимыми золотистыми клубами. Из-за этого казалось, будто в зале кто-то двигается, будто продолжается незаконченный урок физкультуры. Мои глаза видели, как один из учеников выполняет какое-то акробатическое движение, а весь класс темной массой стоит на заднем плане и наблюдает. Сознание легко подкидывало ушам несуществующий шелест десятка перешептывающихся ртов, скрип подошв спортивной обуви по полу, и будто вот-вот раздастся резкий свисток и грозный голос спросит, что я здесь делаю. Решив не задерживаться и не мешать сердитому учителю вести урок, я быстро прошел в другой конец зала и нашел дверь с табличкой «Снарядная». Пришлось немного потрудиться, чтобы ее открыть, я уже собирался идти к Машине за гвоздодером, когда дверь все-таки поддалась.
Через пару минут я выходил с двумя сетками, нагруженными полуспущенными футбольными и баскетбольными мячами, ракетками, прыгалками и прочими спортивными вещами. Карманы куртки раздувались от теннисных мячиков.
Вернувшись в столовую, я подошел к воротам и хотел толкнуть их ногой, но мое внимание привлекли звуки, раздававшиеся снаружи, со стороны припаркованной Машины. Это были голоса двух или трех человек. Меня прошиб холодный пот. Медленно положив сетки на пол, я так же медленно и тихо приоткрыл дверь, на ходу вынимая из кобуры обрез.
Возле Машины действительно стояло трое мужчин в старых противогазах и простых полотняных куртках и довольно громко переговаривались между собой. Оружия, как я ни всматривался, при них не увидел.
— У меня лет сорок назад такая была. Неубиваемая тачка!
— А железа-то, железа наварено! Прям танк, а не автомобиль.
— Водила, кажись, в школу полез. И чего он там ищет? Столовку поди уж давно разобрали.
— За знаниями полез!
Все трое заржали. К Машине они не подходили, держались на расстоянии, и я немного расслабился, хотя обрез не убрал. Подумал немного и решился:
— Эй, мужики! Я — водила. Есть разговор! — я крикнул, выглядывая из-за двери, готовый в любой момент отпрянуть в коридор
Они разом повернулись на крик, но как-то лениво, без испуга. Никто не сделал даже попытки вытащить оружие.
— Есть разговор — говори! — резонно заметил один. — Чего прячешься? Выходи — потолкуем. Выходи, не бойсь, мы не разбойники.
Я медленно вышел, держа обрез навесу и жалея, что это не обещанный мне Максимом Максимычем калаш. Но при виде даже такого оружия в моих руках все трое напряглись.
— Эээ, браток! Давай без глупостей. — продолжал все тот же тип, миролюбиво поднимая пустые руки. — Мы зла не желаем. Вообще ехали мимо, увидели тачку, захотели посмотреть.
— Говорил тебе, Саныч, что дурацкая идея. — зло и испуганно обратился к нему второй, тоже поднимая руки. — А ты: «гляди, гляди! Как у меня была!» Грохнет нас щас тут ни за нахер. Эй, вы чего, городские, все тут такие нервные? — это адресовалось уже мне. Третий молчал, но руки поднял тоже.
— А вы откуда? — спросил я, проигнорировав вопрос.
— Да недалече, ермолаевские мы. Из деревни Ермолаевки.
Я прикинул. Ничего себе «недалече», больше сорока километров от города. Ну отсюда тридцать пять.
— Зачем в город приехали?
— Торговлей вот решили заняться. Слыхали, вы тут крыс, кошек едите. А мы вам свинину привезли, сало там, потроха, овощей немного. Слушай, да опусти ты ствол, безоружные мы!
Я опустил руку с обрезом, они, помедлив, тоже.
— На чем приехали?
— На повозке.
— На какой повозке?
Тут я разглядел сквозь
