Около полуночи, когда веселитесь вы, приходит некий Жан Колетт, умный мошенник из мировой столицы извращенной гениальности — Парижа. К доктору Глисону отправляется он, поддерживая мадам — модель вашу. Видит то констебль Фри- ман. Как скоро скрывают их деревья, перелезают они чрез ограду на аллею и чрез стену в сад ваш. У Нины слепок имеется ключа от мастерской. Сколь легко заполучить ей тот слепок!
Жан, чьи руки умелы, обещавший некогда стать великим художником, отделяет статую от трона и обращает ее в мадам — с помощью верхней одежды мадам! Под плащом своим, мадам изображает Никрис — украшена она копиями драгоценностей и всем прочим. Умен он, сей Жан! Силен он также — современный Милон Кротонский![24] Выносит он огромную слоновую кость из студии, перекидывает через стену — помогала ли ему в том мадам? — и несет статую к дому доктора Глисона. Он тащит статую к воротам, закутанную в меха Нины! Он зовет полисмена! О, какой гений! Он называет неверный адрес. Он спокоен, как лед!
Теперь они бегут? О нет! Понимает он, что вы, узнав о пропаже Никрис, к дежурному полисмену обратитесь и нить получите в руки. Говорит он: «Сделаю я вид, будто кража случилась попозже. Преимущество мне в часы! На страже стоять будет иной полисмен; ничего рассказать он не сможет». Жан оставляет Нину, и та принимает вид Никрис!
Ах! Не занимать ей храбрости, но и страхов немало у нее. Более всего страшится она, что прикоснетесь вы к ней! Но не прикасаетесь вы. А Жан, отвезя статую в Клэпхем, за Ниной возвращается. Проникает он на дорожку у дома доктора чрез задние ворота, где не заметит его дежурный полисмен. Туфли на нем на каучуковой подошве. Влезает он на крышу студии. Ложится он плашмя на карниз у двери. Голос его фальцет. Он призывает: «Никрис!»
И вот выходите вы. Смотрите вы над стеной. Ах! теперь и мадам исчезла вон! Простирает она белоснежные свои руки — столь подобные истинной слоновой кости! — простирает он вниз железные руки свои. Поднимает ее рядом! Побери дьявол, он силен!
Отчего на крышу, не над стеной? Тропинка в гравии, ноги ее босы. На крыше, в саже, отпечатки есть босых ножек, и отпечатки мужских туфель на каучуковой подошве, и далее, посредине, таких же отпечатки женских — что принес он для Нины. Он предусмотрел. Спасаются они чрез задние ворота у дома соседа вашего.
Сомнений нет, принес он ей меха — сомнений нет. Но подхватывает простуду она, немудрено! Ах! спокоен он, отважен, великий он человек -
В мастерскую вошла служанка.
— К вам пришел какой–то человек, сэр.
— Попросите его пройти в мастерскую.
Через несколько минут в студию вошел Жан Колетт, держа на отлете шляпу!
— Эти два клинышка, месье, — поклонился он Пакстону, — помогут закрепить пояс. Я позабыл их вернуть. Адью!
В комнате воцарилось драматическое молчание. Он положил крепления на стол и вышел.
Морис Клау извлек из–под подкладки своего коричневого котелка цилиндрический пузырек.
— Истинный парижский шик! — громыхнул он. — Не говорил ли я, что он великий человек?
Эпизод пятый
ГОЛУБОЙ РАДЖА
I
Однажды вечером ко мне заглянул инспектор Гримсби, выглядевший крайне обеспокоенным.
— Послушайте, — начал он, — я загнан в угол. Вы знаете, наверное, что торговые магнаты объединились в комитет с намерением купить и преподнести короне от лица города Лондона громадный индийский бриллиант?
Я кивнул и пододвинул ближе к нему коробку с сигаретами.
— Завтра утром, — продолжал он, задумчиво выбирая сигарету, — представители комитета и владельца камня встречаются на Моргейт–стрит, чтобы завершить сделку и формально вручить бриллиант городским властям. Ожидается присутствие сэра Майкла Кейли, лорда–мэра. На днях он получил письмо, которое было передано мне.
Инспектор порылся в кармане. Гримсби, я убежден, далеко пойдет. Самый молодой инспектор в уголовной полиции, он обладает бесценным даром — умением использовать других для достижения собственных целей.
Не подумайте, что я критикую инспектора: Гримсби не совершает ничего предосудительного и никогда не пытается приписать себе плоды чужих трудов. В нем нет ни капли коварства, но дипломат Гримсби исключительный. Часто инспектор с обезоруживающей прямотой делится со мною официальными секретами — однако всегда имеет на то свои причины.
— Вот оно, — сказал инспектор Гримсби и протянул мне конверт.
Письмо гласило:
Достопочтенному лорду–мэру Лондона.
Милорд,
Остерегайтесь — «Голубой раджа» может быть украден в среду, 13 числа текущего месяца. Не выпускайте камень из виду ни на мгновение.
Преданный слуга Вашей светлости,
Морис Клау.
— Дело в том, что тринадцатое наступает завтра, — продолжал Гримсби, — и камень привезут на Моргейт–стрит. Естественно, сэр Майкл связался с Ярдом, и мне поручили заняться этим делом, поскольку я знаком с Морисом Клау. Нынче утром я побывал в Мэншион–хаус[25].
— Сэр Майкл, я полагаю, отнесся к письму с подозрением?
— Скажем так: он не настолько глуп, чтобы считать, что вор, задумавший украсть бриллиант, заранее его оповестит; но он никогда раньше не слышал о Морисе Клау. Я объяснил ему, кто это такой — и когда я сказал, что у Клау есть теория Циклов преступления и, вероятно, в согласии с этой теорией в среду, тринадцатого числа, «Голубого раджу» похитят, он расхохотался. Вы ведь заметили, что в первое время над Морисом Клау вечно посмеиваются?
— Конечно. Да вы и сами этим грешили!
— Знаю, знаю — и теперь расплачиваюсь. Клау ради меня и мизинцем не пошевелит; а его дочь только хихикает, точно перед нею комедиант! Она находит меня очень смешным!
— Вы, никак, посетили Уоппинг?
— Да, сегодня днем. Лорда–мэра пришлось долго убеждать, что Морис Клау в своем уме — особенно после того, как я сказал ему, что престарелый джентльмен торгует антиквариатом в Ист—Энде. В конце концов лорд–мэр велел мне разузнать, чем было вызвано предостережение Клау. Но с Клау я увидеться не смог; дочь сказала, что его нет дома.
— Надеюсь, все необходимые меры приняты?
— Завтра утром я вместе с двумя другими полицейскими из департамента уголовного розыска должен сопровождать делегацию в хранилище, где алмаз будет извлечен из стальной камеры; мы собираемся также охранять камень на обратном пути.
— Кто доставит камень?
— Сэр Джон Каррон из департамента по делам Индии, мистер Марк Андерсон — эксперт, выступающий от имени города — и мистер Гаутами Хинджи, который представляет гаэквара[26] Низама. Я вот что хотел спросить, — Гримсби поглядел на тлеющий кончик сигареты, — не могли бы вы навестить Мориса Клау в Уоппинге и узнать поточнее, каких и от кого нам ждать неприятностей?
— Простите, Гримсби, — ответил я, — сделал бы это с удовольствием, но вечер у меня уже занят. Лично мне кажется, что Морис Клау вовремя вас предупредил. Камень, похоже, находится под надежной охраной.
— Следим за ним, как кот за мышью! — отозвался Гримсби. — Только сказочно ловкий грабитель сумеет похитить «Голубого раджу».
II
Бейсингейл–хаус на Моргейт–стрит выстроен квадратом вокруг внутреннего двора. Пройдя под аркой, вы увидите конторы перед собой, конторы справа и конторы слева. Собственно говоря, Бейсингейл–хаус строился как гостиница, но позднее был поделен на конторские помещения, сдававшиеся в аренду. Контора фирмы «Андерсон & братья» расположена в левой части здания, и из окна кабинета главы компании виден внутренний двор.
Для встречи, назначенной на утро среды, была выбрана смежная с кабинетом комната. Как и в кабинете главы компании, здесь имеется дверь, выходящая в коридор. Дверью никогда не пользуются и она всегда заперта на двойной замок. Таким образом, войти в комнату можно только из кабинета. В комнате есть также большое окно с видом на двор.
В среду утром, без четверти одиннадцать, мистер Андерсон (один из членов муниципального совета) пересек коридор и вошел в свой кабинет. Его сопровождали сэр Джон Каррон, мистер Гаутами Хинджи и инспектор Гримсби, которые явились прямо из хранилища. Футляр с алмазом находился у мистера Андерсона.
В кабинете их уже ожидали сэр Майкл Келли (лорд–мэр); мистер Моррисон Делл из фирмы «Голдсмитс & Силверсмитс»[27]; сэр Вернон Ранкин (бывший лорд–мэр); мистер Вернер из одной крупной инженерной компании; и мистер Андерсон–младший. Таков был состав комитета, избранного городом Лондоном (кроме вышеозначенных лиц, присутствовали также сэр Джон Каррон из департамента по делам Индии, мистер Хинд- жи, представлявший владельца драгоценного камня, и мистер Гримсби из Нового Скотланд—Ярда).
