одну атаку отобьет, лезут во вторую, вторую отобьет – в третью идут. К вечеру фрицы поняли, что ничего у них не получится, и стали в оборону.
Наш взвод в бою не был. Я сам слышал, как Батя сказал Петру Иванычу:
«Вы свое дело сделали. За разведку снова к орденам представлю. Если бы не вы, наделала бы эта эсэсовская дивизия бед. Кто знает, где бы встречать ее пришлось».
Вечером, когда бой кончился, Витя привел нас в хату. Впереди поднималась высота, за которой был наш передний край. До него, как говорил Витя, было километра полтора. Слева неслышно текла река, а справа, за дорогой, был хутор, в котором разместился штаб полка.
Только мы устроились в хате, как разведчики стали собираться на передний край. Я хотел пойти с ними.
– А ну-ка иди сюда, Аника-воин! – сердито позвал Пётр Иваныч. – Становись, пятки вместе, носки врозь! Слушай внимательно. Ежели на передний край без спросу полезешь, сразу в тыл походным маршем зашагаешь! Понял?
– Понял.
– Ты – почтальон. Носи себе письма и газеты, исполняй свою службу! И чтоб анархией мне не заниматься! Марш назад!
Мы с дядей Васей остались одни. Немцы всю ночь стреляли то из пулеметов, то из минометов. К утру стрельба кончилась, и сейчас, когда мы копали щель, было тихо.
И вдруг я услышал свист снаряда. Снаряд летел прямо на нас.
– Ложись! – крикнул дядя Вася.
Я бросился на землю вместе с ним.
Над головой так оглушительно треснуло, будто раскололась сама земля. Воздух ударил в лицо, сбросил пилотку. В черном дыму взлетел песок. Послышался непонятный звук, будто надо мной повис огромный рой пчел и грозно, медленно жужжал, перед тем как наброситься на меня. Жужжание перебивали удары в стену хаты. Осколки! Это они.
Опять снаряд! Еще! Еще!
Я вжался в землю. Стиснул зубы.
Новый взрыв! Сейчас еще прилетит!
Нет. Не летит… Не летит…
Я поднял голову и встретился глазами с дядей Васей.
– Жив?
Я смотрел на него и ничего не мог ответить. В ушах звенело, кружилась голова. Дядя Вася встал, стряхнул с себя землю. Я тоже поднялся. Вокруг дымились глубокие воронки. Стена хаты была заляпана горелой землей и песком. В ней торчали осколки. Осколки валялись и на траве. Сильно пахло взрывчаткой. Стлался пороховой дым.
– Пронесло вроде, – сказал дядя Вася и вдруг спохватился: – А кони-то как?
Он побежал к сараю и вскоре вернулся довольный:
– Целы лошадки. Привыкли. Понимают, что стоять надо смирно, а не бегать под огнем.
Дядя Вася вытащил из кармана кисет, начал скручивать цигарку. У него дрожали руки. Он стал высекать огонь, но кресало никак не попадало на кремень. Дядя Вася виновато посмотрел на меня и перевел дыхание. Наконец жгут затлел. Дядя Вася прикурил большой затяжкой. А я вдруг плюхнулся на землю и засмеялся.
Из-за высоты появились разведчики. Они торопливо шли прямо по полю. А когда увидели нас, то, точно по команде, глубоко выдохнули.
– Всё в норме? – спросил Пётр Иваныч.
– Целехоньки, – ответил дядя Вася улыбаясь.
– Глядим, фрицы по вас лупят, лупят. Ну, думаем, сейчас врежут в избу! Как, Фёдор, страху-то набрался?
– Федюшка у нас молодцом! – ответил за меня дядя Вася.
– Правильно, – одобрил Пётр Иваныч. – Что за разведчик, который под огнем не побывал? Получай, Фёдор, солдатское образование!
Значит, дядя Вася не заметил, как я испугался?
Фронтовая дорога
Мы с Витей первый раз с передовой шли на почту. Я и без него дорогу нашел бы, но Витя беспокоился за Валю.
Непривычно было идти незнакомой дорогой. Я даже подумал, что мы идем не на Валину почту, а на какую-то другую.
Мы обогнали несколько легко раненных. Они шли без санитаров, кто опирался на винтовку, кто на палку, кто бережно прижимал к груди перебинтованную руку. Значит, где-то недалеко медсанбат. К переднему краю прошли два бронебойщика. Они несли на плечах длинное противотанковое ружье. За ними старательно прошагали в строю новобранцы. Усталые, запыленные бойцы протащили станковый пулемет «максим».
Я запоминал дорогу и все приметы на ней. У поворота на высокой подставке я увидел распятого на кресте обугленного Иисуса Христа. Такие распятия и раньше встречались на дорогах в этих местах. «Запоминай ориентир», – учил меня Витя.
Справа показалась высота, а на ней – артиллерийская батарея. Уже хорошо были видны пушки. Но когда мы подошли поближе, я рассмотрел, что пушки сделаны из бревен, жердей, тележных колес.
– Ложная позиция, – объяснил Витя. – Военная хитрость. Пусть немецкие летчики и артиллеристы бомбят и обстреливают ее. Настоящие пушки целее будут.
Наконец впереди появилось село. Когда мы вошли туда, я сразу понял, что наши с боем отбивали его у немцев. На месте многих хат были кучи камней и бревен. И тем, которые не совсем разбиты, тоже досталось: где отбит угол, где дыра в крыше, где стена пробита. Одна хата без крыши вся выгорела изнутри. Земля вокруг была в воронках.
Здесь, как и в тылу, вместе разместились склады, мастерские, почта.
Почта занимала самую дальнюю хату. Витя с ходу распахнул дверь, и я увидел Валю. Это была и наша прежняя Валя, и другая. На лице ее не было улыбки. А движения – резкие, торопливые, точно она хотела быстрее кончить эту работу и уйти отсюда.
– Наконец-то! – сказала Валя, как только мы вошли в комнату. – Вы где пропадали? Места себе не нахожу! Ладно, думаю, Витя занят, но Федя-то прийти должен. Собиралась бежать, разыскивать. Потом передали: живы разведчики, всё у них в порядке. Федя, чтоб такого больше не было! Слышишь?
– Слышу!
– Это я недосмотрел, – виновато сказал Витя. – Не отправил его вовремя.
– Витя, ты уж присматривай за Федей, не давай ему бегать где не надо… А может, знаете что? Переходи, Федя, сюда. Будешь со мной. Работы хватит.
– Нет, – испугался я. – Я с разведчиками.
Надо скорее уходить. А то Валя еще уговорит Витю, а тот Петру Иванычу скажет.
– Уйду я отсюда, – сказала вдруг Валя.
– Куда? – удивился Витя.
– Еще немного подучусь в медсанбате и к вам в полк санинструктором. Не могу здесь больше. Хватит!
– Что ты, Валя! – испугался Витя. – Не делай этого! Прошу тебя!
Я тоже не хотел, чтобы Валя уходила с почты. Она внимательно посмотрела на Витю:
– Ладно, там видно будет.
Письмо Петру Иванычу
Наконец-то Петру Иванычу пришло письмо. То самое, которое он еще в тылу ждал. На конверте был старательно написан обратный адрес: «Красноярский край, Красноярский район, деревня Кустик». Долго же оно добиралось из Сибири. Вот Пётр Иваныч обрадуется! Пока я шел с почты, я несколько раз вытаскивал конверт из сумки, читал обратный адрес, чтобы лучше запомнить, и снова прятал письмо… А Петра Иваныча не было в хате. С самого утра он, Витя и Яшка ушли на передний край наблюдать за немцами. Наши теперь по очереди ходили туда, а в хату возвращались только отсыпаться.
Передний
