– Лютый, Чеков и ты Антон, пойдете со мной, – распорядился я после недолгих раздумий. – Остальные пока побудут здесь. Не будем лишний раз дразнить коменданта присутствием большого количества солдат. Я сам с ним обо всем договорюсь.
– А если не договоришься? – напряженно спросил Антон.
– Это исключено, и ты знаешь почему.
Мы вчетвером спустились в низину через заросли кустов и быстрым шагом зашагали к освещенной факелами делегации старейшин, вышедших нас встречать в полном составе у ворот поселения. Среди них я увидел и взлохмаченного после сна Комиширу в сопровождении взвода солдат с автоматическим оружием в руках. Он еще издали узнал меня и от этого его и без того хреновое расположение духа лишь ухудшилось. Положив руку, на рукоять катаны, он с вызовом во взоре посмотрел мне в лицо, поигрывая желваками. Весь его вид не Сунил нам ничего доброго.
– Привет братишка. И вам привет уважаемые старейшины! – поздоровался я первым.
– По какой важной причине ворвались в наши земли, гаиджины?! – хмуро спросил согбенный годами старец в широкополой соломенной шляпе, с загорелой до черноты кожей. – Разве мы не заключили договор о неприкосновенности границ? Что привело вас сюда?
Комишира потеснив его в сторону, вышел вперед, давая понять, что он тут главный. Поигрывая узорчатой рукоятью меча обтянутой акульей кожей и перевитой золотистой тесьмой, он демонстрировал неприкрытую агрессию и желание затеять свару. Сын Мацумота Суна был заносчивым сопляком двадцати семи лет отроду, в дорогом кимоно, какой носили в старину благородные самураи. Его катана, как и моя была примечательна еще и своими уникальными ножнами внутри которых были вставлены особо прочные камушки вулканического происхождения. Зафиксированы они были под угол в 21 градус и прижимались к лезвию благодаря вставленным под эти камушки, рыбьим костям. Все это для того, что бы меч самозатачивался при каждом вынимании и вставлении в ножны. Это был самурайский меч его отца, подаренный Комиширу на его совершеннолетие.
Название "самурайский" можно считать условным. Оно привычно для европейца, понимающего под этим типом меча, в первую очередь катану, но в саму Японию эта форма меча пришла из Кореи, и в японских хрониках VII–XIII вв. такой меч назывался "корейским". Древнеяпонский меч – цуруги – имел длинную рукоять и прямое обоюдоострое лезвие. Изогнутый клинок в Японии начинают делать в эпоху Хэйан, то есть почти одновременно с появлением классической сабли на Ближнем Востоке. Известно, что самурай носил два меча – длинный и короткий. Такая пара называлась дайсё и состояла из дайто ("большего меча"), бывшего основным оружием самурая, и сето ("меньшего меча"), служившего запасным или дополнительным оружием, применявшимся в ближнем бою, для отрубания голов или харакири, если у самурая отсутствовал специально для этого предназначенный кинжал кусунгобу. Длинный меч – наиболее известный в Европе, обычно называют "катаной". Но это не совсем правильно. Катаной называется такой длинный меч, который носится в ножнах, заткнутым за пояс лезвием вверх, и выхватывается из ножен, обнажаясь, движением сверху вниз.
Помимо Комиширы все старейшины носили нодати – "полевой меч" с лезвием длиной больше метра и общей длиной примерно в 1,5 м. Носили его за спиной подобно цуруги, придерживая рукой. Всадник мог держать катану и одной рукой, но в бою на земле этот меч из-за его веса предпочитали держать двумя руками. Ранние техники работы катаной включают в себя широкие круговые рубяще-режущие движения, но позднее они стали гораздо более развитыми. Катаной можно было одинаково легко, и колоть, и рубить. Длинная рукоять позволяет активно маневрировать мечом. При этом основным хватом является положение, когда конец рукояти упирается в середину ладони, а правая рука держит ее возле гарды. Одновременное движение обеих рук позволяет описывать мечом широкую амплитуду без больших усилий.
И катана, и прямой европейский меч рыцаря весят немало, но принципы выполнения ими рубящих ударов совершенно разные. Европейский способ, нацеленный на пробивание доспеха, предполагает максимальное использование инерции движения меча и нанесение удара "с проносом". В японском фехтовании человек ведет меч, а не меч человека. Там удар наносится тоже силой всего тела, но не с обычного шага, а с приставного, при котором тело получает мощный толчок вперед (больший, чем при развороте корпуса). При этом удар наносится "фиксировано" на заданный уровень, и лезвие останавливается точно там, где этого хочет мастер, а сила удара при этом не гасится. И когда мастер меча рубит в мелкие ломтики кочан капусты или арбуз, лежащий на животе у его ученика, или отрезает половинку лимона, зажатого у него в зубах (часто еще и вслепую, с завязанными глазами), то при этом, в первую очередь демонстрируется именно его способность фиксировать удар. И если такой удар не пришелся в цель, то он уже не тянет за собой владельца, как в случае с европейским мечом, а дает ему возможность сменить направление или нанести следующий. Большая часть ударов наносится в вертикальной плоскости. Принятого в Европе разделения на "блок-удар" почти нет. Есть отшибающие удары по рукам или оружию противника, отбрасывающие его оружие с линии атаки и дающие возможность на следующем шаге нанести врагу поражающий удар. Отступают при бое на катанах вперед. Уход с линии атаки с одновременным нанесением удара – одна из наиболее часто употребляющихся комбинаций. Ведь надо иметь в виду, что прямой удар катаной может разрубить практически все, и японский доспех просто не рассчитан на то, чтобы "держать" прямые удары. Поединок истинных мастеров самурайского меча сложно назвать поединком в европейском понимании этого слова, ибо он построен на принципе "одним ударом наповал".
– Я спросил, что вам надо? – снова прорычал хмурый Комишира, агрессивно раздувая ноздри. – Если вы пришли праздности ради, здесь вы нежеланные гости. Ну а ты, – он обнажил лезвие и нацелил острие в мою сторону на уровне лица. – Ты помнишь, что я сказал в прошлый раз?
– Не припоминаю, – пожал я плечами, в свою очередь невзначай направив на него оружие.
– Я предупредил, что отрежу твои уши и твой нос, если еще раз увижу тебя здесь!
– Мы пришли к вам с миром, преодолев все тягости пути и опасности. А ты, самодовольный сукин сын, жрущий сырую рыбу, будешь угрожать мне, вспоминая былые обиды? – все это я сказал по-японски, с усмешкой наблюдая как багровеет его лицо. – Ты забыл, чему учил тебя отец? Никогда не обнажай оружие, если не собираешься пустить кровь…
– Охрана! – с пылающим взором Комишира принял боевую стойку. – Нет, не надо! Я сам разберусь с этим наглецом! Защищайся русский или я зарублю тебя как свинью!
Уклонившись от выпада меча, я сделал знак спутника не вмешиваться и концентрированным ударом в грудь японца передал ему через ладонь часть инерционной энергии, которую обычно передавал только через меч. Комишира со стоном отлетел далеко в траву, словно по нему ударил таран, в то время как со стороны это выглядело, будто я слегка оттолкнул его от себя.
– Довольно, Комишира! Прекрати провокации или навсегда утратишь свое лицо! – между нами встал высокий старик-японец, с бамбуковым копьем на перевес. – Уважай гостей. Пока что они не сделали нам ничего плохого в отличие от твоих заносчивых речей. Возвращайся и проверь посты. Появление гостей не Сунит нам ничего хорошего, но они нам пока не враги!
Комишира с достоинством отряхнул с кимоно налипшую сухую траву, после чего с гордым видом зашагал вверх по склону, ни разу даже не обернувшись.
– Прошу простить за столь печальный инцидент. Так какое у вас дело, э…? – старик вопросительно посмотрел на меня.
– Капитан Алешин, – подсказал я и быстро рассказ о цели своей миссии, добавив в конце, что эвакуировать жителей вглубь острова слишком поздно. По последним данным высотной разведки, орда с побережья уже обошла нас с запада и сейчас неуклонно движется к горе Томари.
– Таким образом, мы в окружении и отрезаны от подкреплений, – печально заключил старик, обеспокоено переведя мои слова своим спутникам. Они внимательно его слушали не перебивая. По их лицам было невозможно понять, о чем они думают, но явно думы их были безрадостны.
– Ну и что дальше? – шепотом спросил Антон, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. – Пока ты тут сводишь старые счеты, мы теряем драгоценное время…
– Все не так просто. Дело тонкое. Старики все прекрасно понимают, – пожал я плечами, в пол уха слушая бухтение старейшин. – Они согласились что ситуация тяжелая, но не безысходная.
Старейшины внезапно перестали совещаться меж собой и обернулись к нам.
– Мы принимаем вашу помощь, – торжественно заключил старейшина с копье. – Можете организовать оборону, какую сочтете необходимой, мы вам окажем любую посильную помощь. Не гневайтесь на Комиширу Суна, он человек горячий и вспыльчивый, но без его воинских умений вам не обойтись. Ведите всех своих людей в поселок, мы позаботимся о вашем ночлеге. Эта ночь не будет продолжаться вечно, а утром у нас будет слишком много работы.
