– Сюда, господин. – Нетерпеливо позвал меня Камуя.
Я спокойно шел по узкой улочке между низеньких живых изгородей, ловя на себе любопытные взгляды японцев. Не каждый день увидишь белого человека, таскающего на спине настоящий самурайский меч столь чудной работы. Возможно, в их душах просыпалось древнее преклонение перед воинами-меченосцами, а может они так проявляли свою религиозную составляющую. Большинство жителей поселка были синтоисты, а другая часть буддисты. Если вторые поклонялись Будде и всей этой небесной шатии-братии востока, то первые свято верили что душа или живой дух присутствует даже в неживой материи вроде камня, воды или меча. Из-за этого между двумя группами возникали трения, часто приводящие к массовым потасовкам и даже убийствам. Именно на фоне религиозного фундаментализма и я не побоюсь такого слова как экстремизма, синтоист Мацумота Сун поссорился со своим сыном буддистом Комиширой, слишком близко принявшего к сердцу недовольство отца. Я старался быть подальше от всех этих религиозных распрей, поэтому мое мнение разделилось поровну между Комиширой и его отцом. Старик был из старой школы и чтил предков, но его сынок с рождения жил у своей матери китаянки в Пекине, учился там же в школе и впитал с молоком тамошний образ жизни. Когда его мать погибла в автокатастрофе, а отец забрал его к себе в Токио, он передал ему свое умение обращаться с мечом, но уже ничего не мог поделать со сложившимся религиозным мировоззрением. Укоренившаяся в его сыне до состояния фанатизма религия никак не желала дружить со старой религией отца. Из-за этого они часто спорили и ссорились.
– Подождите здесь. Я приведу девушек, – глухо проворчал мрачный Камуя, исчезая внутри небольшого домика, смахивающего на жилье советского геологоразведчика, нежели на традиционную японскую пагоду.
Я встретил Комиширу в доме его отца на старом маяке. Сначала я просто приходил на маяк из интереса, потом неожиданно для себя увлекся холодным оружием и стал учеником Мацумоты, вызвав этим порицание и недовольство его сына. Они уже тогда были не в ладах друг с другом, и я стал той каплей, что переполнило терпение парня и вылилось в большой скандал с демонстрационным уходом и хлопаньем дверей на прощание. Старик был гордым человеком, но уход сына стал для него сильнейшим ударом, возможно по этой причине он перенес всю свою заботу и радушие на меня. Мацумоту в военном городке не любили за скрытность и прошлую жизнь, когда он еще был комендантом острова. Многочисленные медицинские проверки его самого не подтвердили слухи и не обнаружили в нем каких-то отклонений, после чего все оставили его в покое, но слухи продолжали жить и по сей день, рисуя из него чуть ли не некроморфа. Многое чему он меня учил и что пытался передать, не вызывало дикого восторга. Например, он свято верил, что в изменившемся мире мы можем и должны найти разумный баланс между живыми и мертвыми и адаптироваться среди них. Он серьезно считал, что с этими тварями можно вести разумный диалог, как с морскими жителями которых он часто приводил в качестве примера. Я не разделял его оптимизм, так как знал всю подлую и мерзкую натуру некроморфов, а что касается морских жителей то они, скорее исключение из правил. Эти скользкие создания были ужасно трусливы и при любой угрозе исчезали в море, словно за ними гнался сам Сатана. Наверное, они бы так никогда и не выходили из воды, если бы не природное любопытство и желание заполучить металлическое оружие.
– Добрый вечер, Дмитрий сан! Давно Вас не видели в наших краях…
– Привет, девчонки. Будь моя воля, я бы отсюда вообще никуда не уходил.
Вышедшие следом за Камуей две миловидные японки лет по двадцать, по обычаю коротко поклонились и безропотно последовали за мной, мелко семеня ногами под пестрыми кимоно. Повсюду в поселке кипело оживление, связанное с тревожными новостями. Люди готовились к обороне, вооружаясь, кто, чем мог. Ополченцы одевались в кожаные доспехи, обшитые металлическими пластинами, брали в руки длинные копья и мечи, после чего шли к оборонительным укреплениям. Гарнизон поселка из состава японских солдат, вооружались огнестрельным оружием, выкатывали на оборудованные позиции короткоствольные обрубки полевой артиллерии сто миллиметрового калибра и обустраивали удобные позиции для минометов и пулеметчиков. Несколько танков глухо рыча мощными дизелями, медленно взбирались на возвышенности, откуда удобнее всего контролировать территорию за пределами поселка. Женщины и подростки углубляли лопатами капониры и траншеи, обновляли колья и растягивали дополнительные бухты колючей проволоки. Все были заняты делом и от этого у меня, несколько отлегло на душе – некроморфы теперь не смогут застать нас врасплох.
– Связь с Гнездом установлена, – прямо с порога моего нового жилища доложил Антон, заинтересованно разглядывая за моей спиной смущенных девушек. – А это кто с тобой? Вижу, ты здесь прямо свой человек и чувствуешь себя как рыба в воде.
– Это Мари, а это Юкка. Займи их разговором дубина, будь джентльменом, – с улыбкой ответил я, кивнув на девушек. – Не видишь, что они едва живые от страха. Возьми еду из моего рациона и накорми и не стой столбом, словно я тебе посоветовал сделать себе харакири.
Забрав из его рук рацию, я вышел в соседнюю комнату, чтобы кроме меня никто другой не слышал Высокова. Мученически вздохнув, глухо проворчал:
– Гнездо. На связи капитан Алешин…
– Дима, какого черта от тебя так долго не было известий?! Доложи немедленно ситуацию.
– Полковник, мы спешно окапываемся, занимая круговую оборону. Ситуация действительно непростая, но мы будем защищать гражданских пока хватит боеприпасов. Будем рады любой помощи, какую Вы сочтете нужной нам оказать…
– О какой помощи ты говоришь? – грубо перебил Высоков. – Ты допустил серьезную тактическую промашку, позволив себя и своих людей загнать в тупик. Я ведь просил тебя эвакуировать людей вглубь острова, а не принимать бой. Куда вы будете отступать, если позади вас море? Надеешься на эвакуацию по воде? Если вы хоть на миг дрогнете, ваше отступление превратится в паническое бегство. Ты это понимаешь? Это будет настоящая резня.
– Да, полковник. Поэтому мы будем сражаться до последнего человека. Вы нам поможете?
На целую минуту Высоков задумался. Я слышал его недовольное сопение и глухие голоса на заднем плане. Наконец приняв решение, полковник выдавал из себя:
– Мне жаль Дима, но кроме эвакуационных вертолетов для твоей группы никакой иной помощи от нас не жди. Вчера вечером пока мы были заняты последствиями плохо спланированной и организованной операции ”Мародер”, на Северный поселок было совершенно нападение некроморфов. Сейчас мы пытаемся оценить ущерб.
– Что-нибудь серьезное? Как это вообще стало возможным?
– Боюсь что все очень серьезно. Туман и его призрачные обитатели…
Я почувствовал, как в животе зародилось неприятное чувство страха. Туман был самым непонятным явлением, с которым я впервые столкнулся на Хоккайдо незадолго до дерзкого рейда морской пехоты Федерации для спасения военнопленных. Туман неожиданно пришел с моря и накрыл военную базу японцев, где я вместе с остальными пленными содержался в подземных казематах, возможно благодаря которым я и выжил. Даже там я слышал дикий крик японских солдат. Когда морская пехота освободила нас из плена, нашим глазам предстала страшная картина – вся база была завалена изуродованными трупами, причем с начисто вырванными глазами. Тела были без кожи и отвратительно блестели голыми мышцами, а крови в них не было ни грамма. Но самое страшное произошло после, когда все они начали оживать. Новоиспеченные твари питались жизненной энергией живых, обращая в себе подобных. Это был мой первый бой и опыт сражения с некроморфами. Из высадившихся на Хоккайдо двух сотен морских пехотинцев, жалкие остатки эвакуировали всего на трех вертолетах…
– Что Гнездо намерено с этим делать? – хрипло спросил я.
– Эвакуации гражданских не будет.
– Что?! Повторите, я не расслышал…
– Эвакуации не будет, во всяком случае, пока туман не рассеется!
– Но как же так, полковник?! Вы же обрекаете их на страшную смерть, не говоря о том, кем они станут после! – меня стал душить гнев. – Все эти неупокоенные бедолаги ринутся к Гнезду! Это будет хуже чумы. Вы хоть осознаете размеры проблемы?
– Не кипятись, Дима, – примирительно проворчал полковник. – Я прекрасно понимаю твои чувства, но мы ничем не можем им сейчас помочь. Хочешь бросить в самое пекло еще и наших парней?! Ни я, ни кто-либо другой из Совета не даст такой приказ. Генерал Воронин вообще предлагает поднять в небо бомбардировщики и сравнять Северный с землей. Сделаю все возможное, чтобы убедить совет отправить вам подкрепление даже в ущерб обороны Гнезда, но ничего не обещаю. Мой голос в последнее время слишком слаб, его могут и не услышать. Я не должен тебе это говорить, но многие в Совете лишь для вида создают вокруг себя кипучую деятельность, а в реальности уже давно простились с жизнью. Мы в шаге от полного поражения, а помощи ждать неоткуда как и пути отступления. Эвакуация с острова так же невозможна – кругом территории захваченные некроморфами. Мы будем сражаться, но финал предрешен.
