ж, она ни о чем не жалела. Ни о том, что прихотливая судьба свела их вместе, ни о том, что развела. Грусть – это всего лишь настоящее, оно мелькнет и станет прошлым. Воспоминание об этой грусти растворится в светлой памяти о счастье. Что бы ни было впереди, жизнь прожита не зря, и память всегда останется с ней. Вита полезла за фотокарточкой, на которой уже должно было проявиться изображение.
Одна фигура – первое, что резнуло глаза. Одна, а не две. Перед объективом стояла только женщина с отчаянным и решительным видом – стояла не по центру, а чуть с краю, так что справа оставалось пустое место.
Она вдруг остро почувствовала пустоту за правым плечом.
И подумалось: а может, это был красивый сон?
Что ж, пусть так. Все равно. Никто не отнимет у нее эту любовь – какая разница, была она во сне или наяву?
16. Проценты
Буйный грозовой ветер ворвался в узкое окно каменной башни, смел толстый слой пыли с фолиантов, беспорядочно лежащих на столе, взвихрил пожелтевшие от времени страницы с рваными краями. Немира вбежала, путаясь в длинной накидке, с усилием захлопнула ставни. Взгляд ее упал на разоренный стол.
Ветер открыл колдовскую книгу на разделе предсказаний будущего. Здесь можно было прочесть о глобальных событиях, которые с большой вероятностью должны произойти в ближайшем будущем: катастрофах, рождении звезд, гибели цивилизаций… Волшебные книги, особенно древние, отличались характером: даже если читать их подряд, страница за страницей, содержание никогда не будет таким же, как в прошлый раз, а некоторые разделы не появлялись почти никогда. Такие, например, как этот.
Немира, откинув рукой со лба длинные прямые волосы, опустилась в кресло, внимательно глядя в книгу. То, что этот практически недоступный раздел открылся сам собой, именно перед ней и именно в данный момент, едва ли было обычным совпадением. Информация о будущем не дается просто так.
Вот оно!
«В грядущем году, – записи в книгах магов всегда приурочивались к настоящему времени, и вряд ли кто мог объяснить, как это получается, – в конце зимы родится бог Черного Круга, имя коего будет прославлено в веках».
Колдунья задержала дыхание. Новый бог! Что он принесет Черному Кругу и всем живущим? Раздоры и ненависть? Сплоченность и славу? Новые боги появляются редко, а рождение их перевертывает мир вверх дном. Каждый помнил, чего стоило миру рождение сына у одного из великих богов Белого Круга. Землю захлестнуло кровью в войне за посвященных, заволокло дымом костров, на которых сжигали магов, затянуло сетью новых храмов, куда, как в паутину, попал весь континент…
Вы заплатите, пришли слова из далекого прошлого. Не знаю как, не знаю когда, но заплатите!
Мы в расчете, сказала Виталия.
Боюсь, проценты с этого долга превысят возможности Черного Круга, озабоченно подумала Немира.
Часть 2. Цена бессмертия
Малыш таял на глазах. Наверное, ему не следовало покидать материнское чрево. Его плач, громкий и сердитый поначалу, становился все жалобнее и тише, а личико бледнело и казалось уже прозрачным.
Не выживет, со знанием дела покачала головой опытная акушерка, укладывая в соседний бокс новорожденную девочку.
Малыш почувствовал взгляд. Неумелый, расфокусированный взгляд младенчески-голубых глазенок лежащего рядом спеленутого существа с помятым синеньким лобиком и мокрыми коротенькими светлыми прядками на нем.
Девочке было плохо. Почти двадцать часов кошмара, в течение которых ее крохотное хрупкое тельце давили, мяли, тискали, потом вдруг ослепительный свет, сделавший глазкам больно; она хотела закричать от этой боли, но не могла – не могла вдохнуть, шейка была туго перетянута. От удушья у нее снова потемнело в глазах… Темнота наконец отпустила, и она увидела маленького умирающего мальчика.
Она еще не понимала, что это маленький мальчик, что он умирает. Но она знала точно: первое, что она увидела в своей жизни – это самое важное, самое дорогое, самое любимое. Это тот, для кого она появилась на свет. Ее ли вина, что это оказалась не мама?
Ее взгляд, полный любви, зацепил малыша, не дал ускользнуть в небытие. Он повернул непослушную, такую тяжелую головку и тихо улыбнулся девочке.
1. Виталик
Вокруг песочницы было шумно. Катенька в аккуратном платьице, склонив русую головку, делала куличики-грибочки, Виталик катал между ними машинку. Играя, они и не заметили, как песок закрыла грозная тень Вовки-забияки. Вовка был крупнее всех в группе и прекрасно сознавал это. Вот он, ковыряя в носу и ухмыляясь, раздавил ногой куличик. Катенька ахнула.
– Иди отсюдова, жирный! – крикнул Виталик. – Мы с тобой не играем!
– Сам иди, недомерок, – прогундосил Вовка, хладнокровно разрушая еще один куличик. – Как дам в нос!
Катенька заплакала.
Что-то прорвалось у Виталика внутри. Ему надоело, что его зовут недомерком – пусть он и ниже всех ровесников; ему надоело, что изо дня в день этот верзила Вовка обижает всех ребят; он не мог больше видеть Катенькиных слез. Он встал с корточек, кипя от гнева:
– Ты… ты… чтоб ты сгорел, гад! – и для большей убедительности ткнул в негодяя пальцем.
С пальца сорвался огонь. На Вовке вспыхнули шорты.
– Это ни в какие рамки не лезет! – кричала воспитательница. – Ваш сын опасен для общества! Прямо бесенок какой-то! Вам еще повезет, если Володины родители не предъявят иск!
Они с мамой шли домой после выволочки. Мама хмурилась, кусая губу, Виталик глядел под ноги, боясь поднять на нее глаза. Он хотел, как лучше…
Засигналил мамин сотовый телефон.
– Алло! – буркнула она в трубку.
– Виточка, как хорошо, что я тебя нашла! – это был голос бабушки. – Поговори, пожалуйста, с Валюшей, деточка. Она попала в дурную компанию, якшается с какими-то сатанистами. Может, она тебя послушает? Ты все-таки старшая сестра.
– Мама, – со вздохом, но твердо проговорила она. – Валя – твоя дочь, и уж коли она не слушает тебя, то вряд ли послушает меня. А у меня хватает проблем с собственным ребенком.
И выключила телефон. Потом повернулась к Виталику и устало спросила:
– Зачем ты это сделал?
– А чего он мою Катьку обижал? – тихо проговорил Виталик.
– Твою?
Виталик, не обратив внимания на вырвавшуюся у мамы реплику, заявил:
– Он гад! Я его ненавижу.
– Но есть же другие методы воздействия, – возразила мама. – Почему ты всегда бросаешься в крайности?
Виталик угрюмо молчал.
– Кстати, где ты взял спички, сынок?
– Спички? – переспросил мальчик. – Не было никаких спичек. Штаны сами загорелись.
– Ну да, конечно. И банка с вареньем открывается сама и выливается тебе в рот. И лампочки сами разбиваются. И у соседского кота сам собой отваливается хвост!
– Мама, честное слово! – взмолился Виталик. – Это все само получается, я только подумаю – а оно уже получилось…
Мама остановилась посреди улицы, присела перед сыном:
– Вот что, дорогой. С меня хватит! Сегодня ты отправишься к папе.
У мальчика округлились глаза:
– Мам, ты же сама говорила, что не знаешь, кто мой папа.
– Теперь – знаю! – отрезала она.
У нее и
