Колл усмехнулся:
– На это у меня хватает сноровки. – Приободрившись, он с ожиданием взглянул на увитую шрамами и мускулами ручищу Бранда. Та даже не дрогнула.
– Понимаю, я не самый остроглазый из жителей нашего Торлбю. Но как ты думаешь, напрочь ли я тупой?
Колла так перекосило, что один его глаз захлопнулся, а другой вылупился на Бранда:
– Не надо в нос. Он у меня до сих пор не ожил, как тот черт беловолосый боднул.
– Я тебя, Колл, бить не собираюсь. Рин вольна выбирать самостоятельно. И я считаю, что ее выбор удачен.
– Серьезно?
Бранд окинул его ровным взглядом.
– Если отбросить твой долг принять обеты служителя и отказаться от семейных уз.
– А. Ты про обеты. – Будто сам лишь сейчас уделил им внимание, будто не часами отрабатывал речь, не переживал, как прозвучат слова клятвы, не грезил о дальнейших деяниях, о том, чья благородная глава вторит кивком его мудрости, какие невероятные решения предстоит принять, и какое наименьшее зло и большее благо закачаются на весах его выбора…
– Вот именно про обеты, – подтвердил Бранд. – Мне кажется, ты завис между Рин и отцом Ярви.
– Поверь, ничего нового ты мне сейчас не сказал, – прошамкал Колл. – Я молил Того, Кто Направляет Стрелу, указать верный путь.
– А он не спешит откликнуться?
– Отец Ярви говорит, что богам угодны те, кто сами решают свои проблемы. – Колл просветлел. – А у тебя, знать, уже готов ответ?
– Лишь тот, к которому пришел и ты.
– А-а.
– Выбрать наконец одно или другое.
– У-у. Не по душе мне такая развязка.
– А то. Но ты, Колл, отныне мужчина. Тебе нельзя свешивать лапки и ждать, пока кто-нибудь все утрясет.
– Я – мужчина. – Плечи Колла поникли. – Когда успел стать?
– В свой черед, как и все.
– Знать бы только, что это значит – быть мужчиной.
– Наверно, для каждого из нас это значит свое. Богам вестимо, я не мудрец, но кой-че допирает и до меня: жизнь состоит не в том, чтобы из чего-то лепить совершенство. – Бранд перевел взгляд на Колючку, увлеченно потрясавшую кулаком перед носом одного из воинов королевы. – Всех нас ждет смерть. Ничто не вечно. Благодарно принять, что уже обрел на пути, и примириться с этим – такова жизнь. Недовольный тем, что имеет… эхм, сдается, не будет доволен и тем, что получит потом.
Колл, опешив, сморгнул:
– А ты точно не мудрец, проверял?
– Будь с нею честен. Этого она заслуживает.
– Знаю, – пробормотал Колл, виновато опустив глаза на дощатый причал.
– Ты сделаешь все, как надо. А нет – ну что ж… – Бранд подтянул его поближе – Тогда, я тебя и побью.
Колл вздохнул:
– Хорошо, когда впереди что-то ждет.
– Увидимся по возвращении. – Бранд отпустил его, хлопнув по плечу. – До тех пор твори добро и пребывай в свете, Колл.
– И ты, Бранд, и ты.
Запрыгнув на борт королевина судна, Колл подумал, и уже не впервой, что зря считал себя чересчур умным. Зарубка на память – для следующего раза, когда он возомнит себя невероятным умником.
Он усмехнулся. Так похоже на слова матери, что показалось, будто ее голос произнес эту мысль внутри головы. И он стиснул старые гирьки на шее и поднял глаза на мачту, опять вспоминая, как срывалась на крик мать, когда он висел на верхотуре. Ох уж эти извечные, ненавистные материнские запреты! Сейчас он отдал бы все, чтоб о нем снова так волновались и сверх меры пеклись.
Он повернулся и наблюдал, как королева Лайтлин печется о своем сыне. Наследник престола казался совсем крохой в окружении слуг и рабов. Два инглинга, телохранители в серебряных ошейниках, возвышались над ним, как утесы.
Королева поправила на малыше застежку плаща, пригладила соломенные волосенки, поцеловала в лоб и повернулась к судну. Один из рабов встал на колено у борта и подставил спину вместо ступеньки.
– Здесь все будет хорошо, о королева, – возгласил Брюньольф Молитвопряд. Одна рука жреца на плече Друина, другая осеняла отплытие затейливым благословением. – И пусть Та, Кто Стелет Путь невредимой приведет вас домой!
– Пока! – отозвался принц и, не успела мать помахать ему на прощание, выскользнул из-под ладони Брюньольфа и хохоча помчался к городу, а свита бросилась его ловить.
Лайтлин опустила руку и крепко сжала поручень.
– Хотелось бы мне его взять, но я доверяю Варославу всего лишь… чуточку меньше, чем подколодной гадюке. Одного сына у меня забрал меч, второго – Община служителей. Потери третьего я не вынесу.
– Государыня, принц Друин в безопасности, как нигде более. – Колл подыскивал слова, которые произнес бы отец Ярви. – Торлбю вдалеке от сражений и, как всегда, под надежной охраной. Городские стены еще не взял ни один захватчик, и цитадель неприступна.
– И Мыс Бейла был неприступен. Ты одолел его.
Колл отважился ухмыльнуться.
– Какое счастье, что на свет редко рождаются люди, одаренные моими талантами.
Лайтлин фыркнула со смешком:
– И ты уже нахватался скромности истинного служителя.
Последней на борт взошла Колючка.
– Уцелей, – донеслось от Бранда, когда она топала по причалу.
– Айе, – буркнула девушка, перекидывая ногу через борт. И застыла, когда на нее упала тень королевы: одна нога на корабле, а другая снаружи.
– Отдать сокровище юной любви юнцам – почитай что выкинуть, – процедила Лайтлин. Она воззрилась на город, сомкнув за спиной ладони. – Моя служба – знать цену вещам, так прими мое слово: в жизни ты не найдешь богатства дороже. Скоро, совсем скоро, станет бурым зеленый лист.
Избранного Щита пронзил ее острый взгляд.
– Я считаю тебя способной пристойней вести себя с мужем.
Колючка поморщилась:
– Считаете, о королева, или приказываете мне себя так вести?
– Для Избранного Щита любая прихоть королевы – указ с печатью.
Колючка, встряхнувшись, перевела дух, спустила ногу обратно на пристань и потопала назад к Бранду.
– По повелению государыни, – пробормотала она, зачесывая пальцами, как гребнем, спавшую на его лицо прядь. Обняла за шею, потянула к себе. Впилась поцелуем, долгим, жадным, обхватила так крепко, что повисла на муже, оторвав носки сапог от причала, а гребцы горланили в поддержку, хохотали и стучали веслами.
– Прежде я не считал вас проникнутой чувствами, о королева, – пробормотал Колл негромко.
– Значит, врасплох мы захвачены оба, – ответила Лайтлин.
Колючка разорвала объятия, вытерла губы, эльфий браслет сиял золотом на запястье.
– Я люблю тебя, – услыхал Колл сквозь портовый шум, как хрипло буркнула она. – И прошу твоего прощения за мои вечные выходки.
Бранд ответил задорной улыбкой, провел пальцами по шраму-звездочке на ее щеке.
– Я люблю твои выходки. Уцелей.
– Айе. – Колючка кулаком ткнула ему в плечо, а затем горделиво пересекла причал и одним махом вскочила на борт.
– Так устроит? – напружинилась она.
– Я вся растаяла, – прошелестела Лайтлин с едва только тенью улыбки. Повелительница в последний раз бросила взор на цитадель, а затем кивнула кормчему. – Отчаливай.
15. Королева пустого места
Они робко проталкивались в залу – дюжины с три, худые, как попрошайки, грязнючие, как ворье. Парочка с мечами. У прочих – дровяные топоры, мясницкие тесаки, охотничьи луки.
Одна девка, с полкопной спутанной шевелюры, сжимала копье из черенка от мотыги и лезвия старой косы.
Рэйт пшикнул сквозь зубы, разбередив незаживший порез:
– Герои оказали честь нам прибытием.
– Одним воителям вложили в руку меч на боевой площадке, – забормотал над ухом Синий Дженнер. – Подобно тебе, они с ним всю жизнь. Другим в руки швыряют топор, когда Матерь Война расправляет крылья. – Старик следил, как отряд отребья оробело склоняет колени перед помостом. – Надобна отвага – идти воевать, когда ты этого не хотел, не обучен и не готов.
– В мою руку меча не вкладывали, старикан, – отрезал Рэйт. – Мне пришлось рвать его из сотни других рук за острый конец. И меня волнует не недостаток храбрости, а нехватка умения.
– По счастью, ты припас за дверью еще тысячу отборных воинов. Позови, пусть войдут следующими.
Рэйт сердито скосил глаза, но не нашелся с ответом. Тем, кто не лез за словом в карман, был Рэкки.
– Не отважных и не умелых награждает Матерь Война. – Дженнер кивнул на оборванцев. – А тех, кто правильно распорядится тем, что у них есть.
В этом деле Скара была настоящей искусницей. Ополченцев в лохмотьях она приветствовала с такой благодарностью, словно то князь Калейвский, Императрица Юга и в придачу дюжина герцогов Каталии привели ей подмогу.
– Спасибо за то, что явились, друзья мои. – С неподдельным участием она подалась вперед на седалище Бейлова престола. Невелика собой, девушка каким-то образом заполняла его целиком. – Мои соотечественники.
