Скара тщетно прикладывала к животу ладонь – бурлистый желудок не желал покоя. Отец Ярви вполне любезен, однако своим взором отнимал у нее силы, будто наперед знает, что она скажет, и уже подготовил ответ.
– В моих жилах Бейлова кровь, – протянула она про себя. – Бейлова кровь, Бейлова кровь. – И сжала перебинтованный кулак, пока порез не вспыхнул прозрачной болью. – Пригласите его.
Даже мать Кире не сыскала бы упрека тому, как держал себя отец Ярви. Он вошел с почтительно склоненной головой, в здоровой руке нес посох из скрученного и щелистого эльфийского металла, а сухую, дабы не оскорбить взор королевы, убрал за спину. Следом пробрался Рэйт, по обыкновению угрюмо наморщив лоб. Соломенные волосы прилипли к виску – он спал на ее пороге, а изрытую шрамами руку подпирало древко секиры.
Скара давно прекратила помышлять, как его поцелует. Нынче в ее голову лезли мысли о том, чем бы они занялись после… Она быстро отвела глаза, но те настойчиво возвращались обратно. В конце концов, мечтать ведь не вредно?
Служитель Гетланда отвесил величавый поклон.
– О королева! Мне оказана честь предстать перед вами.
– Позже у нас назначен сход. Нельзя ли переговорить, когда я буду одета? – И она плотнее запахнула мантию.
Вот теперь он поднял голову. Серо-голубые глаза холодны, как осенняя морось.
– Пусть вас это не беспокоит. Я принес обеты служителя. В этом отношении я не мужчина. – И зыркнул на Рэйта.
Смысл его намека очевиден. Рэйт, спору нет, был мужчиной во всех отношениях. Скара ощутила на себе его взгляд из-под белесых ресниц, ни на малую толику не взволнованный всякими там уместностями и пристойностями. Едва ли ему знакомы вообще эти слова. Ей следовало сейчас же выставить его вон.
– Оставайтесь оба, – сказала она. С Рэйтом и его секирой над плечом отца Ярви ее власть возрастала. Благопристойность – самое важное в жизни принцессы. Вот только власть для королевы гораздо важнее. И, пожалуй что, глубоко внутри нее жила сокрытая частица, которой нравилось то, как Рэйт на нее смотрит. Нравилось то, что так смотреть явно не подобает. – Расскажите же, что у вас такое безотлагательное.
Если молодой служитель Гетланда и был захвачен врасплох, его улыбчивая маска даже не дрогнула.
– Как правило, битвы выигрывает та сторона, что первой явилась на поле боя, королева, – произнес он.
Скара поманила рабыню, заставив ту просеменить с расческой и маслом. Пусть отец Ярви усвоит, что он не настолько весом, чтобы прервать ее утренний обиход.
– Я вышла на бой?
– Вы – ценный и роковой союзник в бою. Союзник, в чьей поддержке я чрезвычайно нуждаюсь.
– Как нуждались в моем убитом деде? – отбрила она. Грубовато, слишком жестко – так выказывают слабость. Она подпилила острые края в голоске. – Мать Кире считала, что короля Финна вы завлекли в союзники обманом.
– Вернее сказать, я убедил его, моя государыня.
Она наставила бровь на Ярви в зеркальце.
– Тогда убедите, коли сумеете, меня.
Посох кротко звякнул об пол, когда служитель подступил ближе, так плавно и неуловимо, что казалось – едва ли сдвинулся с места.
– Наступление армии Верховного короля не заставит себя долго ждать.
– В чем же тут прозорливость, отец Ярви?
– В том, что я знаю, где и когда оно произойдет.
Скара перехватила и оттолкнула запястье невольницы, не успела гребенка коснуться волос. И повернулась, щуря глаза.
– Через шесть ночей он попытается переправить через проливы войско из Ютмарка. В самом узком месте, чуть западнее Ялетофта… точнее, развалин Ялетофта.
У нее перехватило дыхание. Город в огне предстал перед глазами. Ночное небо, светлое от пламени. Дымная вонь – от сожжения ее прошлой жизни. Разумеется, он старается высечь искру над трутом ее страха, над трутом ее злости. И у него получилось.
Края ее голоса затвердели острее прежнего.
– Откуда вы знаете?
– Знать – обязанности служителя. На суше наши соединенные силы уступают во много раз, но у нас отличные корабли и превосходные моряки, а лучшие суда Верховного короля сидят в плену, в бухте под нами. У нас превосходство на море. Мы обязаны ударить, пока они переправляются через проливы.
– Всеми моими шестью ладьями? – Скара снова уткнулась в зеркальце и скомандовала рабыне. Девушка продернула серебряную рабскую цепь на плече и беззвучно подошла, берясь за расческу.
– Всеми шестью ладьями, о королева… – Ярви подплыл еще чуточку ближе. – И одним вашим голосом.
– Ясно. – На самом деле нечто подобное Скара уяснила сразу, как только его представили из-за двери. Ее титул – дымок, да и только, ее войско – шестеро разбойничьих шаек, ее земли едва ли выходят за пределы стен Мыса Бейла. Все, что у нее есть, – чужое, взятое взаймы: ее невольница, страж, служитель, зеркальце, сами одежды, что она носит. И только голос в совете принадлежал именно ей.
Отец Ярви опустил тон до пылкого шепота. Такого шепота, который склоняет твою голову ниже, ближе, влечет разделить его тайну. Но Скара упорно не шевелилась, упорно замкнула на замок свои мысли и своим упорством заставила его приблизиться самому.
– Мать Скейр противится любому моему слову, поскольку эти слова произношу я. Боюсь, что Гром-гиль-Горм опять состорожничает, и этот шанс мы упустим, а иного может нам и не выпасть. Но если данная стратегия будет исходить от вас…
– Хех, – утробно усмехнулась Скара. Не делай поспешный выбор, – наставляла ее мать Кире. – Даже если ответ ясен, потяни решение – покажи свою силу. Вот она и тянула, а пожалованная королевой Лайтлин рабыня осторожно забралась на табурет и искусными пальцами собирала ее волосы, укладывала витками и закалывала.
– Волей обстоятельств вы – на вершине власти, о королева. – Отец Ярви шагнул еще ближе, и за съехавшим его воротником Скара увидела сеточку тонких шрамов вкруг шеи. – И вы вцепились во власть, словно ястребица в пичугу. Можно ли мне рассчитывать на вашу поддержку?
Она посмотрела на себя в зеркале. Отче Мир, кто эта женщина с резким взглядом? Надменна, горда и тверда, как кремень? Ястребица, не иначе. Уж точно не она, Скара, в чьем животе клокочут мучительные тревоги.
Сделай властный вид – и власть у тебя, – поучала мать Кире.
Когда рабыня подвесила серьги, она расправила плечи. Раздула ноздри, шумно переведя дух. И едва заметно кивнула:
– На этот раз.
Ярви, с поклоном, просиял:
– Вы столь же мудры, сколь прекрасны, государыня.
Рэйт, после того как запер дверь, вернулся в опочивальню.
– Не верю я брехливой этой сволоте. – Настолько неуместно и не подобающе, что Скара не удержалась от смеха. Никто из встреченных Скарой людей не выпускал наружу так мало, как отец Ярви, и никто не оставлял так мало внутри, как Рэйт. Любая мысль была написана черным по белому на его грубоватом, потрепанном, симпатичном лице.
– Отчего? – спросила она. – От того ль, что он счел меня красивой и мудрой?
Рэйт не сводил с нее взор.
– Если муж сказал правду два раза, это не значит, что он не лжив.
Значит, и Рэйт считает ее красивой и мудрой. Как же приятно! Однако не дело давать ему это понять.
– Отец Ярви предоставил нам возможность нанести удар по Верховному королю, – молвила она. – Я не собираюсь ее упускать.
– Стало быть, ему вы доверились?
– Необязательно доверять человеку, чтобы его использовать. В конце-то концов и мой придверник, бывало, лил эль в чашу Грому-гиль-Горму.
Рэйт сугрюмился сильнее прежнего, теребя прорез в мочке уха.
– Возможно, лучше всего не верить никому.
– Благодарю за совет. – Скара посмотрела ему в глаза в зеркале. – Можете идти. – И, щелкнув пальцами, велела рабыне принести платье.
17. Мнение свиней
Прошло два года, как Колл побывал в Ройстоке, и поселение это, подобно опухоли, расползлось ввысь и вширь на своем заболоченном островке.
Деревянные щупальца протянулись над водой на шатких сваях. Дома, точно настырные раковины-прилипалы, лепились к извилистым дамбам. Халупы надстраивались над хибарами под всеми углами, лишь бы не вровень. Внизу – гнилая чащоба бревен-подпорок, сверху – сотни труб обволокли город дымным покровом. Отдельные комочки – срубы, сараи, хижины разлетелись по сторонам, как брызги харкотины, впивались во всякую кочку, лишь бы сухую, лишь бы держалась лачуга – здесь, посреди трясины и топей в широком устье Священной.
Столько тесаной древесины в одном месте Колл еще не встречал.
– Разрастается, – заметил он, морща нос. – По-моему, развитие налицо.
Колючка попросту зажала ноздри.
– Вонь развели – прямо в лицо. – Ядреная смесь вековых пластов навоза и соленой гнили водорослей с едкой приправой от коптилен рыбы, красилен тканей и дубилен шкур гасила Колловы вдохи в глубине горла.
