Марина, пахнущая после ванны чем-то чрезвычайно приятным (шампунем, что ли?), села за стол, отчего все вокруг сразу начало казаться Денису каким-то совсем другим, удивительно гостеприимным.
— Мама, — сказала она вдруг, улыбнувшись ему, — а что же ты не угостишь Дениса Андреевича чаем? Чайник у тебя хоть горячий? — Она потянулась к плите, но мать остановила ее:
— Ты разговаривай, разговаривай с человеком, я сама все сделаю!
— Хорошо, — сказала Марина деловито, но все с той же, обращенной к нему улыбкой. — Продолжаем нашу беседу, как говаривал товарищ Карлсон. Значит, насчет того, не замечала ли я чего-нибудь подозрительного… Я меньше, чем мама, бываю у Антона Григорьевича, так что сестру, которая ходит делать ему уколы, я позавчера видела первый раз. И знаете, мне показалось, что она совсем не тот человек, за которого себя выдает. Как-то очень много говорит о своих медицинских знаниях и о том, что у дяди Антона болезнь неопасная. Какая-то тут, знаете ли, нестыковка. Она действительно подкована в медицине, как врач, а говорит ерунду, потому что сердечный ревматизм — болезнь опасная и даже очень…
— Но, может, она просто хочет таким образом успокоить больного? — не понял этого сомнения Денис.
— Ну, как хотите, — тут же отрезала Марина. — Вы спросили — я ответила. Не все можно определить словами, сами знаете. А у меня ощущение такое, будто она втирается дяде Антону в доверие. И уколы делает какие-то странные — не приносят они дяде Антону облегчения, мне даже кажется, что от них у него только сонливость, и ничего больше… Может, так оно и должно быть с медицинской точки зрения, но если кого и можно было бы подозревать в краже, то в первую очередь — ее, уж очень явно у нее что-то свое на уме. Я говорю: можно бы подозревать, потому что подозревать эту самую сестру не в чем. Позавчера я самолично присутствовала в квартире все то время, что Алла провела у Антона Григорьевича…
Конечно, все это могла быть порождено самой обычной мнительностью или желанием как-то угодить следователю, но Денис подумал, что подозрения Марины не лишены и своего резона. Как бы то ни было, он и без того планировал проверить медсестру Ухтомскую и уточнить характер инъекций, которые она делала старику книголюбу.
— На первые два ваших вопроса я, кажется, ответила, — продолжила между тем Марина. — Теперь насчет двери. Между прочим, нижний замок, врезной, вышел из строя, когда еще работала сигнализация. Однажды Антон Григорьевич вроде по забывчивости не снял квартиру с охраны, и подоспевшая по сигналу на пульте милиция выломала у него замки. После чего он договор охраны больше не возобновлял, хотя замки сменить с тех пор так и не удосужился… Значит, вы интересуетесь, кто в тот день закрывал квартиру на ночь, да?.. Ну кто же — мама ее и закрывала.
— Подожди, подожди, Мариша! — замерла вдруг Мария Олеговна с чашками в руках. — Это ведь во сколько было-то? Это ж совсем поздно уже было, разве ты не помнишь?
— Но вы же говорите, что отсутствовали! Вы уходили, а дежурила за вас Марина…
— Ну правильно, дежурила, — кивнула Мария Олеговна. — У меня позавчера такой день выдался — знаете, надо было в собес зайти за справкой… Хотя откуда ж вам знать! Собес — это могила стариковского времени. И надо-то ерунду какую-нибудь, а в очереди сидеть приходится целый день. И хорошо еще, если сидеть! Ну и вот, вернулась я уже, наверное, часов в семь и, конечно, первым делом зашла к Антону Григорьевичу, чтобы Марину отпустить. К Антону Григорьевичу заглянула — он спит после укола, а тебя, — она повернулась к дочери, — нету. Я даже подумала, уж не случилось ли чего, разволновалась, честное слово! Квартира-то, считай, открытая стоит! Я замок закрыла — и к себе домой. А там ты — сидишь себе, пописываешь спокойненько… Помнишь, я тебя даже отругала, что ты ушла и оставила дверь на одном замке?..
— Ну конечно, почему ж не помнить! У меня работа в тот день срочная была, я думала у Антона Григорьевича поработать, а там этот урод приперся, Ярик…
— Ярик — это Антона Григорьевича племянник, — пояснила Мария Олеговна. — Ну какой же он урод, не надо так, Марина. Нормальный парень, студент, что уж ты его так невзлюбила…
— Подождите, подождите! — Денис даже руки вверх поднял, чтобы остановить словоохотливую женщину. — Давайте-ка все по порядку. Во-первых, когда это было? Ну, что к Краснову приходил племянник Ярослав?
— Как — когда? — удивилась Марина. — Мы же вам и рассказываем: как раз позавчера это все и было! У меня срочный материал в номер, а тут он. А я его, знаете, на дух не переношу. Ну, я и пошла к себе. Пересижу, думаю, поработаю пока…
— Нет, но он точно был у Антона Григорьевича? — Денис никак не мог поверить своим ушам. — Антон Григорьевич не далее как сегодня сказал, что Ярослав у него не был уже давно, что как раз позавчера он обещал приехать, проведать старика, но так и не приехал…
Теперь пришла очередь Марины смотреть на него с изумлением.
— Вы что, хотите сказать, что это он украл?
— Да упаси боже! — отмахнулся Денис. — Что вы все из меня какого-то обвинителя делаете! Почему я должен подозревать этого Ярослава, если я его даже в глаза никогда не видел?! Просто вы, спасибо вам, пролили свет на то обстоятельство, что Ярослав позавчера побывал в квартире Антона Григорьевича и провел в ней какое-то время. Вот теперь бы еще уточнить, какое именно…
— Ну, я точно сказать не могу. Он пришел — я тут же ушла в свою квартиру. Это было, это было… часов около семи… И, уходя, попросила его: после того, как он пообщается с дядей, пусть захлопнет дверь как следует и поставит меня в известность, что уходит.
— Он заглянул, поставил вас в известность?
— Нет. Поэтому я и не знаю, когда он ушел…
— А Антон Григорьевич — он что, спал, когда вы уходили?
— Думаю, что нет, иначе я бы просто так Ярослава одного там не оставила. Я вообще-то ему не доверяю…
— Марина! — снова укорила ее мать.
— Ну что — Марина, Марина! Ты посмотри на него!..
— Ну и все равно, — не согласилась Мария Олеговна. — Ярик не может украсть. Он из хорошей семьи мальчик, а потом Антон Григорьевич его на ноги поднял, когда у него родители погибли, квартиру ему даже купил… Должна же у него быть хоть какая-то благодарность…
Денис уже не слышал, что она говорила: голова работала сама по себе, как бы независимо от его воли. Но нужно было, пока не поздно, уточнять, уточнять детали.
— Скажите, Марина, — он даже не заметил, что прервал длинный монолог Марии Олеговны, — я все же не понял: спал Антон Григорьевич, когда вы уходили, или нет?
— Не знаю, — сокрушенно сказала Марина. — Я с ним разговаривала незадолго до прихода Ярослава. А когда он заявился, я к Антону Григорьевичу больше не заглядывала. Что говорила ему что-то через дверь — помню, а вот отвечал ли он мне… хоть убей!
— Хорошо, пусть так. Значит, вы захлопнули дверь на верхний замок и ушли к себе, попросив на прощание Ярослава заглянуть к вам, когда он будет уходить. И он не заглянул. Так?
— Да, все так, совершенно верно.
— Не заглянул, и потому вы не знаете, когда он ушел и сколько времени один пробыл в квартире… Я говорю один, потому что, раз Антон Григорьевич племянника не видел, значит, он в это время наверняка спал… Теперь вы, Мария Олеговна. Вы пришли примерно в семь часов, обнаружили, что дверь на одном — верхнем замке, и это дало вам основание считать, что квартира под присмотром Марины. Войдя в квартиру, вы не обнаружили Марины, а Антона Григорьевича нашли спящим. Вы закрыли дверь и на нижний замок тоже и пошли искать дочь. Верно? И еще вы говорили, что разволновались, не найдя дочь и вдруг сообразив, что дверь в квартиру Антона Григорьевича фактически до вашего прихода была открытой, верно?
— Да-да, совершенно верно, именно так все и было!
— Мария Олеговна, а вы можете вспомнить, на сколько оборотов вы закрывали в тот вечер нижний замок? На один, на два? Вы собирались еще вернуться туда, когда делали это?
— Конечно, насчет оборотов я точно не помню. Но скорее всего на один, поскольку еще собиралась сходить к Антону…
— А сходили?
— Нет. У нас в тот вечер, знаете, были гости, и когда я вспомнила было уже поздно. Я решила не тревожить Антона Григорьевича. Я подумала: если ему что-нибудь понадобится, он позвонит по телефону, мы всегда так делаем… А про замок… наверно, забыла…
— А что за гости? — осторожно спросил Денис.
— Ну, уж это точно к делу никак не относится, господин сыщик! предупредила ответ матери Марина.
— Ну вот, — Денис пожал плечами, — вроде мы договорились о какой-то доверительности, а теперь все сначала…
— А вам прямо обязательно надо влезть в личную жизнь! — усмехнулась Марина. — Ну, если уж вы без этого не можете — у меня в тот вечер был жених. Точнее, как теперь говорят, бойфренд.
