событие вовсе не смутило бы Марию, не стой позади него женщина в алом. Углядеть черты её лица или наличие колье на шее с нынешнего расстояния не представлялось возможным.
Неодолимая потребность выскочить из здания и подобраться к духу маленьким молотком застучала в голове, захватила всё сознание и стала руководить телом.
– Куда вы?!
Обеспокоенный вопрос вставшего вслед за ней племянника догнал её у прохода меж рядами и слегка отрезвил. Мария обернулась на Илью через плечо и нервно закусила губу. Она не могла его оставить вот так. Но тогда она рискует упустить Лидию Семёновну.
От внутренней борьбы на лбу проступил пот.
– Вы ведь вернётесь? – колеблясь, вопросил он.
Мария резко выдохнула сквозь сжатые зубы. В конце концов, она ведь не покидает его в том самом смысле? Да и продолжать стоять так больше нельзя. Некоторые уже обращали к ним недоумевающие взгляды.
– Если не появлюсь к началу, оставайся внизу, рядом с библиотекой. Я приду.
Илья стойко воспринял эту новость. Качнул головой в ответ на обещание и прошёл на место. Это было до ужаса неправильным. Однако мысль о том, какая она отвратительная взрослая, отошла на второй план. Голос совести вытеснила предстоящая погоня за неизведанным.
* * *
Мария едва успела заслонить глаза локтем: поднявшаяся пыль от тронувшейся кареты свирепым облаком бросилась на неё, вынудив застопориться на месте.
С каждым ударом сердца князь Измайлов становился чёрной размытой точкой. Бежать за каретой было бессмысленно. Графиня упустила удачный момент. Опоздала к началу лекции. Потерпела фиаско во всём, в чём только могла провалиться сегодня.
Или нет?
Требовательное мяуканье из закоулка напротив незримо потянуло графиню за собой. Собрав всю волю в стальной кулак, Мария стремительно зашагала навстречу звукам и чутью, что всё чаще брало верх над разумом.
Поворот. Поворот. Ещё один закуток – в разы меньше предыдущего. Казалось, что вот-вот придётся пробираться боком, втягивая живот. К счастью, спустя некоторое время Мария вышла в переулок, где можно было дышать свободнее. Поблизости не было ни единой души. Дома по обе стороны от Марии скрывал холодный сероватый туман, оставляя видимыми лишь смутные силуэты построек.
Не очень широкая дорога, по которой она ступала, тонула в грязи, несмотря на то что была устлана крупными гладкими камнями. Влажный воздух сыпал бисеринки капель на волосы и кожу Марии. Графиня мёрзла и постоянно спотыкалась, но упрямо продолжала отрывать ноги от земли. Животное куда-то вело её. Внутренний голос умолял одуматься и не гнаться за призрачной кошкой, но она впервые его не слушала.
«Если начала, то будь добра и закончить», – твердил отчим в минуты, когда у неё что-то не получалось. Мужчина, мягкий по натуре, в подобных вопросах проявлял необычайное упрямство. Он был одним из немногих, кто учил её чему-то. И делал это не из нужды, а из искреннего желания.
Пушистый комок ураганом пронёсся мимо неё и скрылся в дымчатой поволоке чуть поодаль. Она словно отделяла Марию и более тонкий мир.
«Мя-яу-у».
В этот раз клич не был враждебным и казался скорее жалобным и беспомощным.
«Добиваться своего. Смело. С верой в себя». – Графиня помнила о каждом совете отчима, а этот усвоила давно. Сбросив прилипшую к лицу прядь быстрым небрежным движением, она переступила невидимую, но вполне ощутимую границу и почти уткнулась носом в стройный ствол с красно-бурой корой.
Мария очутилась посреди поля, в котором, кроме дерева и чёрной сухой травы, не было ничего. Ни свиста ветра, ни шума проезжающих повозок. Всё исчезло. Пустота и тишина. А ещё жуткий холод, ползущий по ногам прямо под юбку платья. Выпустив небольшое облачко пара изо рта, графиня переступила с ноги на ногу, чувствуя, как мимолетные ледяные прикосновения проникают под кожу и кусают кости.
«Мя-яу-у», – раздалось где-то над макушкой графини.
Задрав голову как можно выше, она сложила ладони, имитируя ими бинокль, и подставила к глазам. Так Мария закрыла всё ненужное и целиком сосредоточилась на сосне. Крона дерева была не слишком густой, поэтому она быстро заметила животное. Кошка жалобно завывала, вцепившись в ветвь когтями всех четырёх лап. Однако, увидев Марию, она вдруг преобразилась из беспомощного создания в самодовольное и беспокойное из-за её присутствия.
– Зачем ты звала меня?
Кошка склонила мордочку набок и вперилась в графиню вертикальными зрачками. Складывалось ощущение, что она раздумывала, можно ли просить о помощи, достойна ли Мария этого? Наконец она мяукнула вновь. Недоверчиво и всё же без былого гнева.
Кошке, может быть, ничего и не угрожало, но держась на расстоянии от духов – ничего не узнаешь. Потому графиня хватается за ближайшую ветку и подтягивает тело.
Если Вера смогла потрогать её в купальне, возможно, и Марии удастся взять кошку в руки? В учебниках и книгах Марии не отвечают. Придётся проверять опытным путём.
* * *
– Помните, что вы не маленькая версия нас, взрослых. Вы обладаете отличным строением, особенными нуждами. Сигарета за завтраком или сон до обеда. Переедание, чтобы поднабрать силы, или, не приведи господь, голодание для красоты. Поднимите руки, чьи батюшки, матушки да тётушки вытворяют подобную ерунду для здоровья?
Влас обвёл взглядом юные лица, недовольные физиономии постарше и усмехнулся. А затем бросил взор на минутные стрелки.
– Не подражайте нам. Вместо этого найдите свои собственные слабости и сильные стороны. Это касается не только вашего физического самочувствия, но и душевного.
Князь Ранцов всегда тянулся к детям. Их любознательность и непосредственность восхищали. И не его одного. Даже самые отъявленные лжецы, утверждая ровно об обратном, невольно проникаются невинной честностью ребёнка. Поэтому он с удовольствием отвечал на всё, что интересовало его слушателей, включая темы, никоим образом не связанные с гигиеническими процедурами или обязательными прогулками.
Когда, казалось бы, восторг присутствующих иссяк и наступила пора расходиться, кое-кто сумел его удивить. «Кое-кто» привлёк внимание князя задолго до того, как он начал лекцию. Потерянный и явно чем-то расстроенный подросток сидел отдельно от всех, как какой-нибудь одиночка. Сей факт прошёл бы мимо внимания Власа, не будь ребёнок один буквально. В то время как солидные на вид мужчины или важного вида женщины перебрасывались словцом со своими отроками, мальчик так сделать не мог. Вытягивая шею, он заглядывал в окно и хмурил светлые, едва заметные брови.
В ходе монолога Влас не раз задерживался на мальчике, дабы убедиться, что всё в порядке. К счастью, так оно и было. Рассказы о болезнях, о возможных способах их предупреждения увлекли ребёнка и помогли забыться.
Князь вышел из-за трибуны и, запрятав руки в карманы брюк, расслабленно облокотился на неё спиной.
– Значит, мой юный друг, вы хотите спросить меня об инфлюэнции или гриппе. Если на французский манер вам больше нравится, – улыбаясь, добавил Влас.
– Э-э-э, – протянул мальчик немного неловко. Увидев, что доктор внимает ему со всей серьёзностью, ребёнок торопливо, однако в разы твёрже договорил: – Да, всё так.
– Что же именно вас беспокоит?
– Почему до сих пор никто не придумал, как сделать так, чтобы никто им не болел? Не кашлял. Не мучился. Не умирал…
Князь был готов поклясться, что его сердце замерло и не билось какое-время. Конечно же, разумом он понимал, что подобное попросту невозможно или, по крайней мере, должно сопровождаться ещё рядом тревожных симптомов: тошнота, головокружение, темнота в глазах. Но он чувствовал то, что чувствовал. Ни больше ни меньше.
Влас не знал мальчика. Не знал, что тот пережил и кого потерял. Но он знал эту боль, как зеркало отразившую его собственную.
– Поверьте, поистине светлые умы бьются над решением. Но борьба, против кого бы она ни была, а в нашем случае – борьба с бактериями[19], дело трудоёмкое и долгое. Кто-то опускает руки после череды неудач. Кто-то сражается до последнего. Всегда есть человек, который продолжает искать. Быть может, тем, кто изобретёт прививку от гриппа, станете именно вы.
– Вы правда думаете, что я мог бы? – В его голосе смешались горечь и надежда.
– Как вас зовут?
– Илья.
– Лекарское дело не прощает слабости и страха. Но каждый способен избавиться и от того, и от другого. Потому да, Илья, я правда считаю, что вы можете. Если захотите.
По аудитории пробежал шёпот. Многие фыркали или откровенно смеялись, вероятно посчитав, что Влас выказал ребёнку одолжение, сказав всё это. Но он и не думал льстить мальчику и тем более не насмехался над ним.
Князь кашлянул, вновь перетягивая взоры на себя:
– Благодарю за уделённое время, господа. На этом лекция окончена.
* * *
Когда родители, большинство из которых презирали его прямоту, но радели за судьбу своих чад, наконец закончили исполнять бурную и беспорядочную пляску на его терпении, Влас
