повернул ключ и покинул аудиторию.
«Я уверен, что мой сын прирождённый лекарь».
«Знаете, он точно станет выдающимся доктором».
«Желаю ему хорошей судьбы…»
Ему было откровенно плевать на все прихоти отцов и матерей. Будь они хоть трижды известными графами, князьями или государственными деятелями. Влас не вмешивался, если на то не было причин.
«Каких ещё причин», – сыпались на него закономерные ворчания.
Да хотя бы личное стремление ребёнка. Весомый повод. Вот только ежели самые близкие этого не разумели, стоило ли ему разбиваться в лепёшку, дабы донести простую истину? Во всяком случае, сколь бы он ни пытался, удавалось редко.
Вымотанный бессмысленными разговорами о светлом будущем, князь Ранцов неосознанно ускорился. Мечтая об уединении, он вдруг вспомнил, что оставил важные документы в кабинете, отведённом специально для него. Читать лекции студентам медицинского отделения Влас согласился совсем недавно и из самых тривиальных побуждений: скуки и нежелания возвращаться в поместье. Смотреть на безупречную картинку родни надоедает. А когда под внешним слоем этого полотна скрывается настоящая – блеклая и местами обшарпанная, хочется и вовсе выколоть себе глаза, закрыть уши руками и отгородиться подушками, мебелью, стенами – чем угодно.
Оставалось пройти длинный холл и свернуть сразу же после входа в библиотеку. Светлая шевелюра, чем-то схожая с его собственным цветом волос, заставила Власа резко остановиться. Не сомневаясь ни секунды, князь поравнялся с мальчиком.
– Илья?
Вздрогнув всем телом, он поспешил запрятать маленький блестящий предмет.
– Влас Михайлович?
– Вот и познакомились, – хохотнул Влас, а затем переменился в лице, осознавая, при каких обстоятельствах они увиделись вновь. – Какие-то трудности?
Илья замотал головой:
– Моя тётя попросила подождать здесь.
В груди князя заклокотало негодование. Было поздно, и это не говоря о том, что осенью темнота наступала быстрее и незаметнее.
– И как долго она попросила ждать?
– Она не назвала точного времени, – сконфуженно произнёс мальчик, почти мгновенно вставляя: – Но она придёт. Уже скоро.
Выражать своё недоверие Влас не стал. Но он на самом деле сомневался, что особа, позволившая себе покинуть племянника до лекции, побеспокоится о том, что будет происходить после. Делать выводы о человеке, даже не видя его, далеко не в характере Власа. Но сейчас он с чистой душой позволял себе жонглировать нелестными словами в голове, поскольку знал, в чью сторону они летели.
Едва уловимые привычки в мимике на хорошеньком веснушчатом лике бросились в глаза не сразу. И даже медовый аромат, который прочно въелся в перчатки после одного-единственного танца и который отчего-то тянулся от мальчика тончайшей нитью, не подтолкнул его к отгадке.
Всё стало на свои места, когда князь, проверяя фамилии записавшихся на лекцию, увидел ту самую. Ельский, чёрт бы его побрал. Вернее, конечно же, не Илью. Возможно, Влас и являлся человеком не самого лучшего сорта, да не настолько. Связь с этой женщиной не повлияла на его отношение к ребёнку – всего лишь потревожила и без того грязную воду мыслей.
Последний взгляд графини не давал князю покоя. Ему казалось, что своими словами он словно тронул место, где когда-то давно нагнаивалась язва. Но Мария Фёдоровна этого не признала.
«Ничего не скажете?» – спросил он графиню, будто в самом деле желал услышать убедительное оправдание её поведения. Это не просто коробило. Даже обозвать это «злостью» было бы недостаточным. К чему муки совести для той, у кого её нет? Влас не понимал подобных ей. Презирал. И тот факт, что он подыскивал повод, чтобы именно её посчитать чуточку лучше, доводил его до белого каления.
– Почему бы нам не скрасить ожидание за чашечкой шоколада? – предложил Влас, припомнив, что в фарфоровом кофейнике оставалось немного душистого горячего напитка.
Брови Ильи взметнулись ввысь, наводя князя на думы о том, что либо ребёнок никогда не пробовал подобного, либо сладости ему запрещались. Влас был почти уверен, что это не так, и всё же изучил мальчика взглядом, выискивая признаки недоедания или жестокого отношения.
– Слышал, что это очень вкусно, – осмелел мальчик.
Проклюнувшиеся ямочки на обеих щеках ребёнка размели дурное расположение духа и настороженность Власа по углам.
– Предлагаю убедиться в этом.
Мальчик был робким и осторожным, но, к счастью, не создавал впечатления забитого дитяти. В конце концов, не могла же Мария Фёдоровна оказаться ещё хуже, чем он о ней думал.
* * *
Если кому-либо в этот предночной час вдруг взбрело в голову отыскать Марию Фёдоровну Ельскую, то сделать это было бы не так уж трудно. И хлебных крошек не понадобилось бы. Дорожка из грязно-коричневых капель преследовала высокую и быстро движущуюся фигуру с завидным упорством: сворачивала, поднималась по ступеням и лилась по коридору там же, где шуршал подол её юбки.
Перестук – торопливый, чуть тяжёлый и даже несколько исступлённый – прекратился. Две пары глаз, смотрящие так, словно перед ними оказался юродивый, наконец сдёргивают с её собственного взора покрывало. Должно быть, она и правда выглядела безумной. Всклокоченная, перепачканная, с горящими очами. Сжав руки так сильно, чтобы аккуратно подстриженные ногти впились в чувствительную кожу, Мария заставила себя двигаться. Отрывки того, что случилось совсем недавно, потускнели и отошли на второй план. Разум графини всегда поступал так в состоянии стресса: прятал всё неугодное в ящик, который непременно откроется, но уже позже, когда вихрь эмоций осядет, а она сама будет готова. В данную же минуту её поджидало нечто более серьёзное – реальность. А она не просто не улыбалась ей, но и осуждающе скалила зубы. Да ещё и в лице светлейшего князя.
Смех Ильи, как никогда живой, беззаботный и который она перечеркнула своим появлением, заставил ощутить укол терзаний. Графиня запоздала, и в понимании общеустановленных рамок, и в своих собственных.
– Идём, Илья. – Сил на соблюдение этикета не было, а потому Мария просто кивнула мужчине.
Племянник засуетился. Только сейчас она углядела в его руках кружку, которую он не знал куда деть. Мысли завели хоровод.
Как эти двое встретились? Почему пили что-то вместе? Решил ли князь подобным образом насолить ей?
– Я хочу с вами поговорить.
Мария устало поморщилась.
– Это не подождёт?
– Я настаиваю.
Сказано совершенно спокойно и без капли угрозы, но волоски на шее графини приподнялись.
* * *
К собственному удивлению, Мария ощутила внутри себя гнев. Совсем не новое чувство для неё. Графиню злила куча вещей. К примеру, непунктуальность, безответственность и брань. Но даже в самых страшных кошмарах она не смогла бы вообразить, что кто-то будет отчитывать за это её саму.
По привычке графиня украдкой осмотрелась по сторонам. Как известно, личный кабинет или комната – всё равно что дневник, в котором обличается то, что человек порой сам о себе не подозревает. По состоянию сего кабинета Мария могла заключить, что Влас Михайлович был чистоплотным и аккуратным мужчиной. Склянки, бутыльки и прочие медицинские принадлежности сверкали на стеклянных полках двух шкафов, меж которыми поместился умывальник. Ни одного лишнего предмета на столе, а те, что не вписывались в общий строгий антураж лекаря, всё равно лежали в пускай непонятной Марии, но определённой логике.
– Можете говорить, – не выдерживает она первой. – Я не настолько ранима, чтобы заплакать из-за слов. Допускаю, что этот факт вас расстроит.
Короткий и острый смешок не задержался в его рту. В том, что фразы князя будут именно поучительной направленности, сомневаться не приходилось. Впрочем, Мария также полагала, что отчитывать всё же надлежит только того, кто не осознаёт проступка. В нынешних обстоятельствах графиня прекрасно понимала, что совершила и как это, должно быть, выглядело со стороны. Оттого нагнетание и показательное молчание казались нарочито раздутыми.
Мария приняла расслабленную позу, демонстрируя готовность слушать. Возможно, именно эта бравада наконец побудила мужчину к действиям.
– Вы удивитесь, но слёзы меня вовсе не развлекают. – В руках князя оказались кусок ваты и бутыль, от которой веяло спиртом. Тем самым, что она уже чуяла от него. Промокнув беленький комок, он приблизился к ней, стоявшей у двери. – В том числе и слёзы кого-то вроде вас.
Мария тихонько шикнула, почувствовав жжение на щеке. Ветвь дерева, на которое она лезла за кошкой, оставила ей порез. Образы женщины в алом и колье кляксой начали расползаться по мыслям. От этих дум надо было срочно избавляться. А потому графиня сделала первое, что пришло в голову.
Князь Ранцов замер и скользнул взглядом к ладоням, которыми она зажала его пальцы, словно в тиски. Когда Измайлов увидел её руки без перчаток, то отступил: оставил любые попытки поцелуя-приветствия или ненарочного прикосновения. Когда Влас Михайлович увидел её руки, то бессовестно обвил их
