– От чего?
Солнечный луч пробился сквозь тяжелый свинец туч, осветил комнату, позолотил кожу подруги Василе. Как будто лето украло этот день у осени.
– Чтобы это отдалило нас друг от друга… – шепотом закончила она.
Дверь за Василе захлопнулась.
20Лейтенанты Жан-Батист Лешевалье и Пьеррик Паделу уже час сидели в «фольксвагене», припаркованном напротив аптеки на улице дю Ок. Они были на месте в 8 утра – Марианна Огресс считала, что позицию нужно занять до открытия магазинов.
В квартале де Неж другой аптеки не было. Полицейские исходили из предположения, что Тимо Солеру кто-то помогает, а значит, его сообщник может отправиться за болеутоляющими. С помощью Ларошеля был составлен список лекарств, названия которых рекомендует любой интернетовский сайт самолечения.
Йодированный поливидон, цетримид, глюконат хлоргексидина, лидокаин, противостолбнячный анатоксин, метронидазол…
Провизорша получила четкие указания. Если кто-нибудь захочет купить пусть даже одно из средств, она должна обслужить покупателя, дать ему выйти за порог, снять белый халат и повесить на плечики, подав сыщикам знак. Им останется скрытно проследить за этим человеком.
Если он будет настолько глуп, что решит пойти в аптеку рядом с домом…
Первый час в засаде Ж. Б. и Дед обсуждали детали операции. Прохожих на улице дю Ок было мало, как будто все решили поспать подольше. У Деда на этот счет имелась своя теория: по сведениям ближайшего полицейского участка, 26 % обитателей квартала де Неж сидели без работы, среди 18–25-летних – вдвое больше. Никому из этих людей – вне зависимости от возраста – нет нужды вставать раньше служащих Центра занятости[27].
Ж. Б. включил магнитолу, поискал, что бы послушать, и остановился на частоте 101,5.
Chérie FM.
Дед бросил на него изумленный взгляд:
– Сдурел?
Даниэль Леви[28] надрывал глотку: «Уже завтра это будем мы…»
– Наша свадебная песня, – улыбнулся Лешевалье. – До сих пор мурашки по коже, когда ее слышу.
– Ты меня поражаешь…
На улице было тихо, даже мусоровоз еще не приезжал. Кричали чайки, коты заняли позиции вокруг контейнеров на углу.
– И чем же?
– Да ничем! То есть всем. Ты хорош как бог. Ты легавый! И ведешь жизнь почтового служащего.
Даниэль Леви орал, что «хочет любить», ему вторили хористы забытой музыкальной комедии.
– Не понимаю, о чем ты, Дед.
– Проклятье, Ж. Б., хочешь, чтобы я перечислил все, что говорят у тебя за спиной?
– Вообще-то нет.
Элтон Джон затянул Your Song[29], и лейтенант Лешевалье прибавил громкость. Он не спускал глаз с витрины аптеки, наблюдая за мамашей с ребенком на руках возле кассы.
Дед решил проигнорировать нежелание коллеги узнать о себе всю правду.
– Начнем с твоей жены. Все удивляются, как ты мог с ней связаться. Мари-Жо все время тебя достает, ноет, звонит по десять раз на дню, заставляет тащиться домой в полночь, когда все празднуют успешное завершение долгой операции. Ты занимаешься детьми, по субботам делаешь покупки, по воскресеньям починяешь-мастеришь, на неделе таскаешься на родительские собрания… Плюс ко всему Мари-Жо – совсем не Мисс Мира!
Лешевалье не обиделся – разве что слегка удивился:
– Вы правда все это обсуждаете?
– Еще как. Ты в бригаде самый «правильный». Это результат плебисцита у кофемашины. Все жандарметки участка предаются мечтам о тебе, эдакий молодой самец, да еще с нашивками и в парадной униформе. Никто не понимает, что ты нашел в Мари-Жо. Даже наш майор сексуальней твоей жены.
– Особенно с таким носом, как сейчас! – весело ухмыльнулся Ж. Б. – Если однажды Мари-Жо меня бросит, найду себе кого-нибудь вроде Огресс.
– Что значит – вроде? С яйцами, что ли?
– Можно и так сказать…
– А с чего бы Мари-Жо уходить от тебя?
– Да мало ли… Я, как ты верно заметил, легавый. У меня ненормированный рабочий день и куцая зарплата.
Дед прищурился: в аптеку вошел мужчина в надвинутой на лоб шерстяной шапке и куртке с поднятым воротником. Пьеррик ответил напарнику, не спуская глаз с посетителя аптеки:
– Повторяю – ты меня поражаешь… своей тупостью! Всего-то и делов, что найти похищенное в Довиле барахло до Дня святого Валентина и прикарманить несколько цацек.
Из приемника зазвучала старая песня Rolling Stones. «Раскрасить черным»[30].
Ж. Б. сделал потише и ничего не ответил, но Дед не отставал:
– Только жене потом не отдавай, подари какой-нибудь игривой красотке…
Лешевалье как-то странно на него посмотрел, но рта не раскрыл, а поинтересоваться, в чем дело, Паделу не успел: тип в шапке вышел на улицу с большим пакетом в руке, а аптекарша подала условный знак, сняв халат.
Сыщик навел на него фотоаппарат, чтобы сделать снимок, и от изумления разинул рот.
– Вот черт, это же Зерда!
Ж. Б. кивнул – он тоже узнал четвертого участника довильского налета, вернее сказать, подозреваемого и выбрался из неприметной оперативной машины, стараясь не привлекать к себе внимания.
Мужчина с пакетом спокойно прошел по тротуару метров двадцать до бакалейной лавки на углу. Лейтенант Лешевалье сидел у него на хвосте, Дед направился к аптеке.
В магазине слонялось человек десять покупателей. Немного, но все равно больше, чем на улице или перед административными зданиями. Алексис Зерда – если это был он – выбирал пиво. Лешевалье наблюдал за ним, делая вид, что интересуется ромом.
Проклятье!
Он чуть губу не прокусил от злости.
Их провели!
Зерда снимал с полки упаковку «Короны»[31].
Двумя руками…
Мешок с лекарствами испарился!
Ж. Б. запаниковал и начал озираться. Три человека стояли в очереди к кассе, на тротуаре у входа две женщины набирали фрукты прямо из ящиков.
Он вернулся к Зерде – так, для очистки совести, желая удостовериться, что тот не распихал лекарства по карманам, – хотя уже все понял…
Зерда передал пакет сообщнику, ждавшему в лавке!
Мужчина или женщина, которого они не успели засечь. Можно и дальше следить за предполагаемым налетчиком, к Солеру он их не приведет!
Аптекарша подтвердила, что мужчина в шапке купил стерильные салфетки и бинты, бетадин, коалган и пластырь. Оптимальный набор средств для обработки открытой раны, который можно получить без рецепта. Лешевалье по-прежнему пас Зерду, рассматривая пастисы: «Перно Рикар», «Пастис 51», «Пастис Берже».
Он окончательно удостоверился, что человек, ставящий «Корону» рядом с «Десперадос»[32], соответствует описанию неопознанного в Довиле мотоциклиста. В рассеченной надвое мочке левого уха болталась дутая серебряная серьга, у основания шеи был вытатуирован череп.
21Марианна не слишком хотела отвечать, но, увидев на экране айфона фамилию своего лейтенанта, приняла вызов:
– Что нового, Ж. Б.?
Она чувствовала прилив адреналина, но ответ Лешевалье охладил ее пыл.
– Мы лажанулись…
Он коротко доложил о засаде у аптеки, о появлении Зерды и сообщнике, которого они не сумели вычислить. Марианна сделала над собой усилие, чтобы не сорваться и не высказать все, что она думает о работе своих подчиненных. После вчерашнего провала правильнее было проявить солидарность с неудачниками.
Прямо перед ней, на волнах, три существа в резиновых костюмах – фанаты кайтбординга[33], полуптицы-полудельфины – ловили ветер воздушными змеями своих серфов.
– Ладно, Ж. Б. Следите за Зердой. В Гавре сотни аптек, так что он вряд ли случайно заявился именно в эту. С шестого января это первая ниточка между ним и довильскими налетчиками, значит, мы двигаемся в правильном направлении.
Ж. Б. успокоило философское отношение начальницы к осечке:
– Согласен, Марианна. Мы обложили волков, и им придется выйти из леса! Велю Бурдену сесть на хвост Зерде. Встретимся в комиссариате?
– Да. Я немного задержусь.
Майор Огресс инстинктивно прикрыла ладонью микрофон, чтобы лейтенант не услышал криков чаек, потом убрала сотовый и улыбнулась Василе:
– Срочное дело… Придется возвращаться на работу, но еще немного времени у нас есть.
Перед ними простирался бескрайний гаврский пляж. Расположенные полумесяцем добротные дома защищала широкая бетонная плотина, украшенная пальмами в кадках, трепещущими на ветру флагами Евросоюза и зелеными островками подстриженных газонов. Серая галька, идущие из Англии паромы… И как только Ницце удалось украсть у Гавра название «Английская набережная» и репутацию города с самым красивым в мире приморским бульваром?
Марианна и Василе шли по узкой дощатой дорожке, касаясь друг друга плечами. Чуть ниже, совсем близко, плескалось море. Сотни белых кабинок стояли стеной между дамбой и пустынным пляжем.
Когда они миновали эту своеобразную галерею с бойницами, Марианна задрала голову, неудобно вывернув шею – психолог был сантиметров на двадцать выше, – и сказала:
