бы, конечно, и сама в Саратогу наведалась, но как там Меир говорил: «Не надо мальчика опекать,
ему от этого только тяжелее». Разве мать может слишком о детях заботиться? Не бывает такого».
Эстер приняла от слуги тонкий, с кружевами, летний редингот. Подождав, пока Батшева оденется, -
невестка была в шелках цвета слоновой кости, взяв ее под руку, Эстер тихо заметила: «На этой
неделе Палата и Сенат голосовать будут. Впрочем, это почти решенный вопрос, федералисты нам
не помешают».
Батшева раскрыла большие, цвета каштана глаза и озабоченно ответила: «Но, тетя Эстер, Хаим
ведь не поедет на войну? Он же ранен, как можно...»
Женщины вышли в цветущий, ухоженный сад. Эстер, подождав, пока слуга откроет кованую
калитку, улыбнулась: «Мы его не пустим, конечно. Я хочу к следующему Песаху внука увидеть,
дорогая моя. Или внучку. Так что старайтесь».
Батшева нежно покраснела: «Тетя...»
-Как Хаим приедет, - Эстер приблизила губы к ее уху, - я тебе одно снадобье дам, проверенное, -
она потрепала девушку по нежной, в кружевной перчатке, руке. Та еще сильнее зарделась.
-Вы ведь каждый день с Хаимом...? - свекровь подняла изящную, черную бровь. Батшева что-то
пробормотала. Эстер велела: «Стесняться нечего, я тебе не только свекровь, но и акушерка я
опытная. До сих пор прием веду, на экзаменах сижу. Так каждый день? - она требовательно
посмотрела на невестку. «А как? Тоже расскажи. Бывают женщины, что на спине лежа не могут
понести, матка у них так устроена. Тогда надо на четвереньки встать».
Батшева незаметно стиснула зубы и велела себе: «Терпи. Со дня на день придет письмо, с
канадской границы. Терпи».
Дэниел давно рассказал ей о своих планах - они лежали в постели. Батшева, услышав о том, куда
на самом деле отправили ее мужа, приподнявшись на локте, ахнула: «Ты такой умный!»
-Это царь Давид был умный, милая моя, - смешливо заметил Дэниел, ласково раздвигая ей ноги.
«Я просто следую его примеру. Я хорошо знаю Библию, да и ты, - он перевернул ее на спину, -
думаю, тоже».
-Такое нельзя читать девушкам, - задыхаясь, шепнула Батшева. «Нескромно...»
Он зарылся лицом в распущенные по шелку простыней, белокурые волосы, - в свете полуденного
солнца они отливали золотом: «Ах, ты, моя скромница». Дэниел с удовольствием увидел, как
расширяются ее глаза, и победно сказал себе: «Президентом буду два срока. Батшева как раз к
выборам родит, избиратели такое любят. Мне шестой десяток, а у меня младенец появится, это
вызовет уважение».
-Еще, - стонала девушка, - пожалуйста, еще! Я так люблю тебя, так люблю!
-Знаю, - он припал губами к нежной шее. «Знаю, Батшева».
После отъезда Хаима на границу Дэниел снял комнаты в невидном, деревянном доме на окраине
Вашингтона - под чужим именем. В особняке было встречаться опасно, он не хотел рисковать.
Погладив Батшеву по голове, Дэниел заметил: «Это ненадолго, милая. Как только твоего мужа
убьют, как только Натан тебя освободит, мы поженимся. С крещением все будет просто - это за
один день можно сделать».
Батшева что-то отвечала свекрови, и думала: «Два часа она в Белом Доме проведет, не меньше.
Скажу, что сама за ней приду - мало ли, в какой лавке я буду, зачем ей по улицам бегать».
-Я вас из Белого Дома заберу тогда, - сказала Батшева, когда они уже стояли на углу Пенсильвании-
авеню. «Через два часа? - спросила она.
Эстер посмотрела на выложенный бриллиантами, золотой хронометр - крохотный, изящный, что
висел у нее на браслете. «Через три, - велела свекровь. «Долли любит поболтать, и другие дамы
тоже. Иди, милая, купи мне почитать, что-нибудь новое». Женщины поцеловались. Эстер пошла к
воротам президентского особняка.
Батшева помахала ей. Подождав, пока свекровь скроется во дворе Белого Дома, Батшева быстрым
шагом направилась по Пенсильвании-авеню на север, туда, где по берегам притоков Потомака
громоздились склады, дешевые пивные и хлипкие, бедняцкие домики.
Она и не обратила внимания на маленькую, хрупкую женщину, в простом платье и капоре. Та,
повернувшись к ней спиной, стоя на другой стороне улицы, рассматривала виднеющееся вдали
здание Капитолия.
-Интересно, - пробормотала Марта себе под нос, незаметно идя вслед за Батшевой, стараясь не
терять из виду шляпу из шелка слоновой кости, отделанную кружевными розами.
-Это у нас Батшева, судя по всему, - сказала себе женщина. «Красавица, конечно. А муж ее, в
госпитале, значит. Не зря я третьего дня эля выпила с этой миссис Бейкер, что у них полы моет.
Очень интересно».
На улицах, что прилегали к реке, было шумно, из пивоварен несло солодом. Марта, увидев, как
Батшева сворачивает во двор неприметного домика, - на первом этаже она заметила вывеску
мелочной лавки, - прижалась к стене.
Подождав, она зашла во двор. Задняя дверь дома была закрыта. Обходя лужи, слушая квохтанье
куриц из сарая, Марта вернулась на улицу. В лавке, купив моток ниток, она спросила у толстого
хозяина: «Вы не знаете, здесь поблизости комнаты нигде не сдаются?».
-И что вам в Бостоне не сидится, - пробурчал мужчина. «Хотя сейчас война начнется. От вас там
британцы камня на камне не оставят, обстреливать будут, с моря. До нас не дойдут, мы на юге».
Марта приосанилась: «А милиция на что? А наш военный флот?»
-Наш военный флот, - сочно ответил мужчина, вытирая нос рукавом грязной рубашки, -
британским кораблям в подметки не годится. В милиции, - он усмехнулся, - я сам служил, еще во
время войны за независимость. Туда одни бездельники идут, и армия у нас - хуже некуда. Комнаты
у меня были, - он измерил Марту оценивающим взглядом, - сдал, два месяца назад. Вы к миссис
Стратмор наведайтесь. Вниз по улице и направо, табличка у нее в окне висит.
-А она хорошенькая, - подумал лавочник. Умильно улыбаясь, он добавил: «Работу ищете?»
-Поденщицей, - Марта кивнула. «Муж мой умер, детей нет. Решила в столице обосноваться».
Лавочник поскреб покрытый полуседой щетиной подбородок и подмигнул Марте: «Как комнату
найдете, приходите. Вечерком погуляем, я вам город покажу».
-Непременно, - уверила его женщина. Выйдя из лавки, Марта осмотрелась: «На углу, таверна, как
раз для меня».
Она едва успела заказать мясной пирог и кружку эля, как увидела экипаж, что въехал на задний
двор лавки. На козлах сидел высокий, широкоплечий мужчина в темном, не по сезону, плаще, с
низко надвинутым на лицо капюшоном. Ворота за экипажем закрылись . Марта шепнула: «Еще
более интересно. Подождем, пирог тут, - она отрезала кусок, - отменный. Эль свежий, а потом я
чаю спрошу. Хотя нет, торговое эмбарго, какой чай. Тогда кофе, - Марта усмехнулась и стала есть.
Батшева обернулась на скрип двери. Он всегда приезжал в экипаже. Когда девушка спросила -
почему, Дэниел только усмехнулся: «Люди в городе меня знают, дорогая, а на кучера - кто на него
внимание обращает. Тем более, я лицо закрываю».
Дэниел стоял на пороге, держа в руках бутылку моэта и какой-то конверт.
Он закрыл дверь комнаты на засов и вдохнул запах фиалок: «Иди сюда. Отметим твое вдовство.
Тело уже везут в Ньюпорт, в синагогу». Он показал Батшеве письмо: «Сегодня ночной почтой
доставили. Он был убит при нелегальном переходе границы, рядом с Берлингтоном. Это в
Вермонте, - Дэниел улыбнулся.
-Здесь соболезнования тебе, семье..., Все как положено. Я с твоим свекром встречаюсь в
Конгрессе, вечером. Будем обсуждать финансирование войны, с ним и Мэдисоном. Но ничего
говорить не буду, - Дэниел стал целовать ее, - вам доставят официальное сообщение, завтра.
-Спасибо, - выдохнула Батшева. Он стал расстегивать маленькие, обтянутые шелком пуговицы на
ее платье. Дэниел разлил шампанское в простые, грубые стаканы. Девушка, отпив, опустила
длинные, темные ресницы: «У нас будет дитя, Дэниел».
Дэниел шел пешком к зданию Конгресса. Вечер был теплым, пахло цветущими липами. Он
вспомнил тихий, страстный голос Батшевы: «Я так рада, так рада, милый..., Твое дитя, наконец-
то...»
Он тогда поцеловал сладкие, покорные губы: «Спасибо тебе, милая. Не волнуйся, когда там Натан
должен тебя освободить?»
-Через три месяца после смерти мужа, - Батшева подняла белокурую голову с его груди. Большие,
каштановые глаза были подернуты слезами. «Дэниел, а вдруг он не захочет..., Вдруг, он, как дядя
Меир - захочет жениться? Что мы тогда будем делать?»
Дэниел только рассмеялся. Опустив руку вниз, он погладил нежный, белый живот. «Ведомство
Генерального Прокурора, - задумчиво сказал мужчина, - посылает чиновников в командировки. На
запад, например, на территории. Там индейцы, впрочем, ты сама знаешь, - он все улыбался.
