жизнь только Эстер и любил. Не будет он соблазнять жену своего сына».
Выйдя на улицу, оглядевшись, Марта скользнула за угол. Хозяин запирал дверь лавки. Она
усмехнулась: «Гулять я с тобой не буду, конечно». Марта перевязала ленты капора. Добравшись до
Пенсильвании-авеню, купив все газеты, она пошла в свой скромный пансион на берегу Потомака -
работать.
Меир, опираясь на трость, добрался до дома: «Надо одному побыть. Посижу в саду, покурю. Все
равно обед только в восемь. Эстер расстроится, что я уезжаю, конечно. Хаим еще не вернулся. Но
скоро он появится дома, обязательно».
Он присел на мраморную скамью. Чиркнув кресалом, затянувшись, Меир вспомнил ленивый голос
Дэниела: «Большинство в Палате и Сенате я вам обещаю, мистер президент, даже если все
тридцать девять депутатов от федералистов проголосуют против нашего предложения».
-А они проголосуют, - вмешался Меир. Мэдисон коротко глянул на него: «Мистер Горовиц,
занимайтесь финансами, то время, когда вы были депутатом, давно прошло».
Меир вздохнул: «Мистер президент, в бюджете просто недостаточно денег на эту войну. И
вообще, - он повел рукой, - она бессмысленна».
Дэниел потянулся и положил руку ему на плечо: «Меир, твоего сына искалечили индейцы,
находящиеся на содержании у британцев. Они превращают фермы на западе в пепел, убивают
людей, уводят их в рабство, а принц-регент делает вид, что так и надо. Ты же сам знаешь,
британцы не останавливаются перед тем, чтобы захватывать наши торговые суда, и снимать с них
моряков, что перебежали в наш флот. И эти ограничения на торговлю с континентом...- Дэниел
поморщился.
-Конечно, бюджет от них страдает, - спокойно согласился Меир. «Только вот от войны он
пострадает еще больше. Северо-восток, против, мистер президент. Не только потому, что они
голосовали за партию федералистов, но и потому, что из-за эмбарго все порты и склады стоят
пустыми».
-Федералистов мы уничтожим, - Мэдисон прошелся по кабинету и потрещал сухими, костлявыми
пальцами. «В стране останется две партии. Больше нам не надо, - он пригладил седые,
напомаженные волосы и велел: «Отправитесь в Нью-Йорк и Филадельфию, мистер Горовиц. Раз
нам не хватает денег - будете просить их у частных банкиров, ваших, - Мэдисон усмехнулся, -
приятелей».
-Мистер президент, - Меир поднялся, - это северо-восток, они против войны...
-Нас это не интересует, - Дэниел вскинул бровь. «Кто не хочет финансировать освободительную
борьбу американского народа - тот наш враг, Меир. Тем более, что, - вице-президент тонко
улыбнулся, - там есть люди с двойным гражданством, и вообще без американского гражданства.
Люди непонятного происхождения...- он посмотрел в серо-синие глаза Меира и осекся.
-Я американец, - Меир взял трость, - и моя семья здесь живет столько же, сколько и ваши, - он
поклонился в сторону мужчин. «Мы очень понятного происхождения - мы евреи. Я, конечно,
выполню ваше распоряжение, но не могу не сказать - я с ним не согласен. Эта война нам ничего
хорошего не принесет».
Он попрощался. Мэдисон проводил глазами полуседую, прикрытую кипой голову: «После войны я
его отправлю в отставку. Или даже сейчас, если мы денег не получим».
Дэниел погрел в руках стакан с янтарным виски: «Деньги мы получим, Джеймс. Мистер Горовиц
понимает, что такое приказ. Но насчет отставки ты прав. Давай, - он взглянул на часы, - сейчас
придет генерал Юстес. Посмотрим, что у нас делается с армией и милицией. К понедельнику, к
началу обсуждения в Конгрессе, мы должны подготовить все материалы».
Запахло лавандой. Меир, даже не глядя, взял руку жены. Эстер положила его голову себе на
плечо, и ласково, утвердительно, сказала: «Уезжаешь».
-В Нью-Йорк и Филадельфию, - Меир перебирал нежные, унизанные кольцами пальцы. Он горько
усмехнулся: «Денег просить. От этих, - он указал себе за спину, - всего можно ждать. Еще
контрибуцию какую-нибудь придумают для финансистов, с них станется. Или решат, что евреи
должны все, в обязательном порядке, жертвовать на войну».
Эстер ахнула: «Да не сделают они такого, ты что!»
Меир обвел взглядом ухоженный, зеленый сад и поднял голову. Вечернее небо было ясным,
чистым, в нем, щебеча, метались стрижи.
-Хаим тебе не рассказывал о его отце, - мрачно заметил Меир, - покойном мистере Дэвиде, а мне
рассказывал. Тот евреев не очень-то любил». Он поднялся и глубоко вздохнул: «Ладно, надо
делать свою работу, милая. Я поговорю насчет невесты для Натана. Все же тридцать лет мальчику,
тянуть незачем, да и те девочки, что в твоей книжке значатся, - он подмигнул жене, - уже
подросли. Война, не война - а внуков хочется увидеть».
-От Хаима следующим годом увидим, - жена взяла его под руку. «А Натану незачем опять ждать. В
прошлый раз ждали, а она умерла. Выбирай ту, которой уже семнадцать, или больше, не надо
хупу откладывать».
Когда они уже подошли к высоким, французским дверям, Эстер остановилась: «Меир, может быть,
Мирьям сюда привезти с озер. Раз война».
-Она не поедет, у нее муж, сын...- Меир пропустил ее вперед. «Да и не будут британцы там
атаковать - у них флота на озерах нет».
Эстер вздохнула: «У нас тоже не было, а как Стивен появился, так построили. Посмотрим, - они
зашли в столовую. Эстер, позвонив, велела слуге: «Позовите мистера Горовица и миссис Горовиц и
подавайте обед».
Меир плохо спал, ему постоянно хотелось глотнуть воздуха. На рассвете, наклонившись, он
поцеловал Эстер в лоб: «Она такая же красивая, как тогда, в Бостоне. На сундуке, - он усмехнулся.
Жена, открыв один черный глаз, поинтересовалась: «Ты куда?»
-С бумагами посижу, раз я после Шабата уезжаю, - Меир взял в руки тяжелые косы, подернутые
сединой - она никогда не носила чепца в постели. «А ты не вставай, - он улыбнулся, - кофе я сам
себе сварю».
Эстер потерлась щекой о его руку: «Люблю тебя».
-И я, - Меир вдохнул запах лаванды и внезапно подмигнул ей: «Посижу и вернусь, понятно?». В
дверь постучали, когда он, насвистывая, наливал кофе в серебряную чашку.
-Еще семи нет, - недовольно пробормотал мужчина. «Не терпится, генералу Юстесу. Сказано ему
было - я сам сегодня приду в военное министерство, и сам посмотрю, сколько им денег надо».
Меир запахнул халат. Он, как был, с чашкой кофе, прошел в отделанную мрамором переднюю. «От
генерала Юстеса, мистер Горовиц, лично вам в руки, - юноша в форме лейтенанта склонил голову.
Меир горько подумал: «Мальчик на Дэниела похож, каким он был. В Филадельфии, когда
Декларацию Независимости читали. Господи, зачем нам воевать, зачем? Жили бы себе
спокойно...»
-Я и не сомневался, - рассмеялся Меир и распечатал конверт. «С глубоким прискорбием...- успел
прочитать он, а потом строки запрыгали перед его глазами. «Погиб на задании, выражаем
соболезнования семье..., тело полковника Горовица, согласно протоколу и его распоряжениям,
отправлено в Ньюпорт, для захоронения на семейном участке кладбища...»
-Эстер! Эстер! - попытался позвать Меир, но грудь стала тяжелой, что-то большое, горячее
появилось в плече, левая рука дернулась. Он, выпустив чашку с кофе, упал на персидский ковер.
-Миссис Горовиц! - растерянно закричал юноша, опускаясь на колени рядом. «Кто-нибудь,
помогите!»
В таверне было шумно. Миссис Бейкер, облизав пальцы, вытирая куском хлеба тарелку, -
женщины ели мясное рагу, - грустно сказала: «Жена его, конечно, рыдает, бедненькая. Два года
всего вместе прожили, да и то, как ранили его… - она оглянулась. Приблизив губы к уху Марты,
поденщица что-то зашептала.
-Не может быть, миссис Бейкер! - ахнула женщина и покраснела.
Уборщица отпила эля. «Сама видела, - она вытерла губы грубой салфеткой, - мне ее горничная
показывала. В шкафу лежало у них». Она усмехнулась: «Я о таком слышала уже, миссис Мур. У нас
в Балтиморе. У мамаши моей товарка была, а у той - мужа на войне ранило. Она сама сходила к
столяру и заказала такое. Видать, нравилось ей, - миссис Бейкер подмигнула Марте.
Подъезд особняка Горовицей был затянут черным крепом. Марта наблюдала с той стороны улицы
за чередой посетителей: «Неделю они шиву сидеть будут, на улицу не выйдут. И Эстер с Меиром, и
Батшева, и Натан».
-Это к миссис Батшеве врач приходил? – Марта заказала еще эля.
Миссис Бейкер помотала головой: «К мистеру Меиру. У того, как принесли весточку, что мистер
Хаим погиб, сердце отказало. Мне слуги рассказывали - миссис Эстер выбежала, как была, в
одной рубашке, и нажимала ему на грудь, пока он в себя не пришел. Дышала за него».
