Ехали в город в отель «Мон репо», где должны были собраться все офицеры, русские и немцы; на смешанном собрании настоял Галанин так как положение было слишком серьезное! Галанин и Баер сидели на машине впереди, Галанин за рулем, Баер услужливо угощал его папиросой и чиркал зажигалкой. Сзади сидела сердитая и тревожная Ивонна де Соль, рядом с ней хромой Аверьян, не спускал с нее глаз и все время держался за свой обрез, следил, что бы эта французская мадама не сбежала!
***
В главном лагере макисаров наступили лихорадочные дни! Победоносные американские войска взяли Орлеан и отрезали Морван и Отен от остальных, бегущих как зайцы, немцев. Каждый день ожидали взятия Невера. Макисары горячились от нетерпения, рвались в бой, что бы успеть захватить Шато Шинон. Объявленная Серве всеобщая мобилизация проходила успешно, военное обучение приносило свои плоды, старые солдаты окончательно вспомнили военную науку побеждать, молодежь почти ей научилась. Сам Джонсон решил действовать. Эти ослы боши необдуманно разбросали свои силы, не будет никакого труда их уничтожить, начиная с Шато Шинона! Написали ультиматум, Доктор Чавадзе перевел на русский язык, подписали. Французский текст передали Левюру, научив его как обмануть этих идиотов, русский — подбросил заставе Красильникова перебежчик Гордиенко. Для связи с наступающими американцами решили отправить доктора де Соль, прекрасно владеющую английским языком, к тому же она обладала всеми данными, что бы закружить головы всем янки сразу! Дали ей письменное полномочие которое она спрятала подальше под платье и проводили почти до самого Шато Шинона, в Арлеф, откуда шел, наверное, последний автобус на Невер. Автобус был полон бегущими французами, предчувствовавшими кровавые события в этих лесах, где должны быть уничтожены и боши и русские…
Но на заставе, о которой не знали макисары, автобус был остановлен и здоровенный русский офицер сам начал проверять документы и багаж выгнанных из автобуса пассажиров. К счастью, проверка была небрежная. Красильников по-русски пересчитал всех беглецов, рассеянно порылся в раскрытых чемоданах с помощью двух солдат, один из которых смешно заикался, все шло хорошо, пассажиры снова полезли в автобус, шофер торопился пустить в ход мотор, и, вдруг гром среди ясного неба. Из кафе вышел Галанин в своем белом кителе. Ивонна его сразу узнала, по фигуре, усам и по тому стеку, которым он тогда у Шомара махал перед ее носом. Стояла стараясь не дрожать и радовалась, что через густую вуаль он не мог ее узнать. Когда заика кончил рыться в ее чемодане, пошла скоро за полной дамой, которая торопилась перед ней. Уже ступила одной ногой на подножку, когда почувствовала, как кто-то схватил сзади за ручку ее чемодана. Обернувшись увидела хромого и косого человека, на растрепанных волосах которого ухарски сидела пилотка… он тянул одной рукой за чемодан, другой держал странного вида револьвер похожий на очень короткое ружье:
«Мадама, туда, ком! Комендант Галанин!»
Поняла что пропала, с тоской посмотрела на кузов удаляющегося автобуса, покорно пошла рядом с солдатом и, закрыв глаза, вошла в кафе. За столиком сидел Галанин, который любезно кивнул ей головой: «Бон-жур! садитесь пожалуйста, мадам! Аверьян, ты можешь идти! Вы что пьете, коньяк или аперитив?» Все погибло, приготовившись ко всему, она старалась не показать того, что испугалась: «Если можно, Цинзано! я люблю горькое!», подняла вуаль, вызывающе ему улыбалась: «Вот мы и встретились! Никак не думала, что когда-нибудь вас увижу!» Галанин весело с ней чокнулся: «Я тоже! И после этого еще говорят, что от своей судьбы можно уйти! Ни в коем случае! За ваше здоровье, если хотите, и за здоровье этого идиота Серве!»
***
После совещания офицеров батальона, Галанин заторопился к себе наверх, где в его комнате сидела под охраной Аверьяна Ивонна де Соль. Послав Аверьяна за Шуркой, закурил папиросу, заметил ворчливо: «Почему вы стоите у окна, точно собираетесь уезжать, не снимете шляпы ни дорожного плаща. Должен вас разочаровать. Ваше пребывание у меня затянется наверное на два-три дня! Если будете себя вести хорошо и ваши террористы тоже, выпущу на свободу, в противном случае… Пока же чтобы покончить с неприятной стороной вашего пребывания здесь, мы вас обыщем!»
Ивонна поспешно сняла с себя плащ и шляпку, начала расстегивать пуговицы на блузке торопясь и путаясь в петлях дрожащими пальцами. Галанин удивился: «Что вы делаете?» — «Что я делаю? раздеваюсь, как видите! Раздеваюсь догола я вовсе не желаю, что бы вы рвали мой комбинезон, у меня их очень мало!» Галанин смеялся:
«Вот как!! Но вы напрасно думаете, что это я вас буду обыскивать! Здесь у меня есть русские женщины. Одна из них вами и займется, ага вот и ты, Шурка! Обыщи ее! Раздень ее догола! обыщи все белье и платье, посмотри нет ли чего на теле, в прошлый раз я нашел документы у нее между грудей, наверное они опять там, может быть в другом месте! Тебе виднее! Не церемонься с ней! если будет сопротивляться: Аверьян за дверью, позови и он тебе поможет, я пойду выпью, что-то жарко сегодня!»
Когда обыск кончился и красная от стыда и унижения Ивонна оделась, торжествующая Шурка махала перед Галаниным кожаной сумочкой: «Вот, нашла, не сразу, но нашла! Если бы вы знали где? Ни в жизнь не догадаетесь!»
Галанин вытащил из сумочки несколько бумажек, прочел: «Интересно! Мадам де Соль, да вы не сердитесь, вы ведь не виноваты, что попались, со всяким может это случится!»
Де Соль гордо подняла голову: «Я не сержусь. Эти документы все равно ничего вам не скажут! Может быть только то, что вы пропали! Все! Сдавайтесь, пока не поздно! Но против грубого обращения вашей русской дамы я категорически протестую! Она меня два раза ударила! Полюбуйтесь!» Подняв юбку обнажила ногу и показала синяк на бедре, показала на такой же синяк на голом плече:
«Это безобразие и не делает чести вашему батальону, господин Галанин!» Галанин возмутился: «Как тебе не стыдно, Шурка, бить беззащитного, да еще женщину? Мне за тебя стыдно!» -
«Пусть спасибо скажет, что я ее только два раза саданула! Не хотела отдавать сумочку, ногами ее защищала тоже на дуру напала! Думала что я так ей и поверила, что у нее месячные! А если вам ее жалко, нечего было меня звать, могли и сами ее лапать как тогда в Шомаре! Мне Бабушкин, думаете, не рассказал? Все рассказал, я пошла! Вижу что лишняя!»
Галанин, смеясь, ее успокоил: «Ну и дура! Я вовсе ее не жалею! Раз сопротивлялась, тем хуже для нее! Заживет как на собаке! Ты вот что, Шура! Побудь эти дни с ней! Может ей нужно чего-нибудь! Все-таки Аверьян мужчина! Ей с ним неудобно! Будешь с ней пока здесь жить, пока я не управлюсь с делами! А как же ты узнала, как ты с ней объяснилась?» — «Да она по-немецки немного говорит, а я по-французски с жандармом французом учусь. Не верите? Шери! же вузем! Люблю вас, дорогой! Хорошо? останусь так и быть! такая уж моя судьба вам полюбовниц подсовывать!»
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
