СВЕТА. А если бы я не согласилась?
ТОЛЯ. Ты бы согласилась. Я на это шел.
СВЕТА. Ты точно был уверен.
ТОЛЯ. А як же.
СВЕТА. Ни капли сомнения?
ТОЛЯ. В том все и дело, я это знал с самого начала. Я шел на то, что ты такая.
СВЕТА. Какая?
ТОЛЯ. Вот такая, как ты есть.
СВЕТА. Но ты же меня не любишь. Правда?
ТОЛЯ. Я тебе уже объяснил и, если хочешь, могу еще раз повторить. Я не привык обманывать сам себя, я в течение пяти лет анализировал, и все кандидатуры отпадали одна за другой.
СВЕТА. Оставь, я это уже слышала. Это не все и даже совсем не то.
ТОЛЯ. Всё то.
СВЕТА. На самом деле ты в университете любил.
ТОЛЯ. Я? Кого?!
СВЕТА. Ты знаешь кого.
ТОЛЯ. Я?
СВЕТА. Ты любил Кузнецову.
ТОЛЯ. Нет.
СВЕТА. А она вышла за Кольку Лобачева.
ТОЛЯ. Да нет!
СВЕТА. Она вышла за него.
ТОЛЯ. Я говорю: нет, не любил. Я не могу любить никого. Совершенно не могу, это не в моих силах.
СВЕТА. Как бы там ни было, Кузнецова мне говорила, что ты ей делал предложение. На лестнице. Вот так.
ТОЛЯ. Нет!
СВЕТА. Да говорила, говорила, успокойся.
ТОЛЯ. Что я ей сказал, так это вот что: «Выходи замуж». И всё. Так ей сказал просто: «Выходи замуж».
СВЕТА. Это оно и есть.
ТОЛЯ. Это совет.
СВЕТА. Ты мне тоже так сказал.
ТОЛЯ. Не совсем. Это разница.
СВЕТА. Я просто уже знала твою формулу предложения.
ТОЛЯ. Не совсем, это дело интонации и обстановки. Я тебе сказал: «Выходи замуж», ты сказала: «За тебя?», я сказал: «Да». А Кузнецовой я совет дал: «Выходи замуж», она сказала: «Да кто меня возьмет», а я промолчал. Это формула – она двойная, из двух моих фраз. «Выходи замуж» и «Да» в случае моего предложения. А в случае простого совета я вторую фразу не говорю, я многим так советовал выходить замуж.
СВЕТА. Многих же ты любил.
ТОЛЯ. Опять-таки говорю – нет. Я и Кузнецову не любил, я не могу любить, что же с этим поделаешь. Я не могу никого любить и никогда не мог. Еще в Нахимовском все влюблялись, а я не мог.
СВЕТА. Ты любил и эту азербайджанскую, Фариду.
ТОЛЯ. Откуда!
СВЕТА. Ты к ней ходил, правда?
ТОЛЯ. Но я же мужчина, ты не понимаешь?
СВЕТА. Да ты ее просто любил, а она тебя погнала.
ТОЛЯ. Я ушел сам, самостоятельно, когда понял, что она мне по всем обстоятельствам не подходит. Чем больше я к ней приглядывался, тем больше меня от нее отталкивало. Я же тебе говорил о тех кандидатурах, которые у меня были. Одна за другой эти кандидатуры отпадали.
СВЕТА. А какие еще были кандидатуры?
ТОЛЯ. Да господи, как ты думаешь! Я взрослый мужик, сначала служил на подводной лодке, слава богу, из-за кровяного давления списали. Куда податься? Я на буровую, в степи Казахстана, а там из женщин всего одна была повариха, да и то у нее был муж и хахаль, а ей было пятьдесят три годочка! Как ты думаешь, после этих переживаний я поступил в Московский университет, у меня не разбежались глаза?
СВЕТА. Ну какие, какие кандидатуры были у тебя, ну какие?
ТОЛЯ. Все, весь курс! Буквально весь факультет и все общежитие, можешь считать, было у меня кандидатур.
СВЕТА. Ты говоришь неправду.
ТОЛЯ. Я никогда не вру, только по мелочам.
СВЕТА. Ты говоришь неправду. На самом деле ты всех любил.
ТОЛЯ. Я не могу любить, я на это совершенно не способен. У меня нет этой способности. О! Падает давление! Затылок словно сковало. Видимо, будет дождь. Сейчас я покраснею.
СВЕТА. Маму застанет дождь.
ТОЛЯ. По моему давлению можно предсказывать погоду за пять минут перед дождем. Я покраснел?
СВЕТА. Мама вымокнет из-за меня.
ТОЛЯ. Я покраснел?
СВЕТА. Не очень.
ТОЛЯ. Возможно, дождя не будет. Тут надо точно смотреть. Смотри.
СВЕТА. Не знаю.
ТОЛЯ. Смотри внимательней.
СВЕТА. Ну я не знаю.
ТОЛЯ. Ты покраснела.
СВЕТА. Будет дождь со снегом, да?
ТОЛЯ. Не знаю, что будет.
СВЕТА. Мне просто хочется тебе сказать вот что: ты всех любил, кроме одной.
ТОЛЯ. Кого это?
СВЕТА. Да так.
ТОЛЯ. Я повторяю, что вообще не любил ни одной.
СВЕТА. Но тебе нравились.
ТОЛЯ. Кто?
СВЕТА. Кандидатуры.
ТОЛЯ. С этим я спорить не буду. Кандидатуры, конечно, мне нравились, как дикому человеку из Нахимовского училища.
СВЕТА. Ну так не все ли равно, как назвать – нравились или любил?
ТОЛЯ. Любить и нравиться – разные понятия, просто разные.
СВЕТА. Ты откуда знаешь? Ты ведь не любил никогда, ты не можешь сравнивать.
ТОЛЯ. Да, я не любил никого и никогда, я не в состоянии просто любить. Я урод в этом отношении.
СВЕТА. Будем называть любовью то, что тебе все нравились. Просто назовем так. Неважно, как называть. Ты всех любил, тогда ты и меня любил?
ТОЛЯ. Я не могу любить.
СВЕТА. Но тебе нравились твои кандидатуры?
ТОЛЯ. Сначала да, а потом меня от них как бы отбрасывало.
СВЕТА. Не тебя отбрасывало, а тебя отбрасывали.
ТОЛЯ. Нет, именно меня как бы отбрасывало. Я часто в мыслях применял это выражение: снова меня отбросило. Как бы отбросило. Что поделать, я отметал одну кандидатуру за другой.
СВЕТА. Но меня ты выделял одну из всех?
ТОЛЯ. В какой-то степени да.
СВЕТА. А все тебе нравились.
ТОЛЯ. Я тебя выделил одну из всех, но на самом деле потом.
СВЕТА. До выпускного вечера?
ТОЛЯ. До? Нет, после. Гораздо после, и в Свердловске я по-настоящему о тебе стал думать. Ты меня как-то устраивала, успокаивала, ты мне часто вспоминалась как единственная.
СВЕТА. Но на выпускном вечере ты танцевал опять-таки с Фаридой.
ТОЛЯ. Она ведь уезжала навсегда, прощальный вальс.
СВЕТА. А Кузнецова была уже с животом.
ТОЛЯ. Я, представь себе, не помню. Ты всё помнишь.
СВЕТА. Тогда давай все это дело сведем к одному. Тебе все нравились, ты всех, скажем, любил.
ТОЛЯ. Опять нет.
СВЕТА. А меня из всех ты выделял. Я была как бы обратный пример.
ТОЛЯ. Ты – да, ты другое дело, я говорил.
Света тяжело замолкает.
Света! Свет! Светоч! А?
СВЕТА. Ты потому и думал обо мне как о последнем варианте, который остается, когда все другие отпадают. Последний запасной вариант, который не подведет уж при всех условиях. Так?
ТОЛЯ (идет к Свете). Иди сюда.
СВЕТА (идет от него вокруг стола). Самый простой и легкий путь оставлен на потом. Где тебе не откажут, не мордой об стол. Ты меня одну никогда и не любил.
ТОЛЯ. Я никого… (Садится.) А что такое любить? Что хорошего? Что это дает? Вон твоя же Кузнецова любила Колю страстной ответной любовью и вышла за него, а теперь они друг другу так показывают, (Крутит пальцем у виска.) она его называет «маньяк сексуальный», а ребенок сидит на горшке посреди комнаты и орет.
СВЕТА. Ты откуда это знаешь?
ТОЛЯ. Я ночевал у них. Две ночи.
СВЕТА. Значит, ты у них скрывался.
ТОЛЯ. Почему скрывался?
СВЕТА. А как называть? Позвонил только за два дня до свадьбы и снова исчез. Конечно, скрывался. Могли бы вместе походить, что-то сделать.
ТОЛЯ. Я кольца купил, что еще надо было, месяц назад купил и тебе отдал на сохранение.
СВЕТА. Но что теперь говорить, что это был за месяц.
ТОЛЯ. Был хороший месяц, я прожил хорошо и в ожидании много сделал, думал тебя увидеть.
СВЕТА. А тогда почему ты приехал в Москву и меня не захотел увидеть? Позвонил только: встретимся в одиннадцать, я приведу свидетелей.
ТОЛЯ. Ужин заказал в ресторане.
СВЕТА. Мы так хорошо могли походить, погулять это время.
ТОЛЯ. Но как-то оно прошло, и теперь самое главное есть, то есть мы без помех поженились и не передумали. Встретились бы до свадьбы, пошли бы разговоры, кривотолки у нас, что да как да кто любит.
СВЕТА. Сейчас-то все равно мы разговариваем.
ТОЛЯ. А сейчас всё уже позади.
СВЕТА. Какой хороший был месяц! Листья пахли.
ТОЛЯ. Да?
СВЕТА. Я много не спала.
ТОЛЯ. Все прошло.
СВЕТА. А ты приехал, сразу к Кузнецовой ночевать пошел. Пошел навещать свою старую любовь.
ТОЛЯ. Мне надо было переночевать.
СВЕТА. Не обязательно.
ТОЛЯ. Как не обязательно, человеку же надо ночевать, спать.
СВЕТА. У нас бы поночевал.
ТОЛЯ. Неудобно.
СВЕТА. Сегодня-то ты собрался здесь ночевать?
ТОЛЯ. Да. Но сегодня мы уже поженились. Расписались.
СВЕТА. Значит, сегодня тебе не будет неудобно?
ТОЛЯ. Сегодня по закону.
СВЕТА. По закону не стыдно. По бумажке. А только ведь бумажка появилась, все остальное то же самое.
ТОЛЯ. Это многое меняет.
СВЕТА. Ты получил право теперь надо мной?
ТОЛЯ. Конечно.
СВЕТА. А как ты можешь? Ты ведь меня не любишь. Как же ты сможешь ко мне прикоснуться?
ТОЛЯ. Как муж прикасается к жене. (Не двигается с места.) Ты теперь моя жена.
СВЕТА. И не подходи ко мне, ты меня не любишь.
ТОЛЯ. Только теперь я тебя узнаю.
СВЕТА. Конечно, ты думал, что если все тебя отбросили, то я не отброшу.
ТОЛЯ. Только теперь я тебя узнаю, почему те двое не решились.
СВЕТА. Тебя же все отбросили, сто пятьдесят человек.
ТОЛЯ. А были серьезные причины у них, и один это почувствовал, и второй. Один за другим. Теперь я понимаю.
