— Что стряслось? — Мать уставилась на нее. — Джинни, посмотри на меня. В чем дело?
— Не могу я на тебя смотреть, — огрызнулась та. — Я за рулем.
— У тебя неприятности из–за этой женщины? Этой Лиз Боннер?
— Мне просто нужно, чтобы ты была рядом, — сказала Вирджиния.
— Я имею право знать, что происходит, — настаивала миссис Уотсон.
— Обойдешься. Будешь просто сидеть и смотреть. И все. Делай, как я сказала, поняла?
— Боже мой, Вирджиния! — воскликнула ее мать.
Поставив машину напротив магазина на другой стороне улицы, Вирджиния повернула зеркало заднего вида так, чтобы было видно вход. В погрузочной зоне стоял знакомый грузовик.
— Он на нем поедет, — сказала она.
«Слава богу, он еще здесь», — подумала она. Как всегда, по уши в делах.
— Он с ней встречается? — спросила миссис Уотсон.
Вирджиния не ответила.
В половине первого Роджер появился в дверях магазина с шасси телевизора. Погрузив его в машину, он вернулся и скоро вышел еще с одним шасси.
— Сейчас поедет, — сказала Вирджиния.
— А что это за механизмы он выносит?
— На развозку, — ответила она. — Знаешь, оказывается, можно запросто получить ключ от дома любого человека, достаточно попросить. Нужно просто сказать, что ключ нужен тебе.
Вирджиния вынула ключ от дома Боннеров из сумочки и положила его на пол машины, рядом со своей правой ногой так, чтобы его можно было немедленно схватить.
— Ты меня удивляешь, — сказала ее мать с обидой и беспокойством в голосе.
Вирджиния закурила и продолжала наблюдать. На душе немного отлегло — увидев грузовик, она почувствовала некоторое облегчение. В магазине Роджер переговаривался с Питом. Он просмотрел большую табличку со списком развозок по домам и позвонил кому–то с телефона у кассы.
— Почти готов, — сказала Вирджиния.
«Со мной такого не будет, — мысленно заклинала она себя. — В мои планы не входит закончить так, как она».
В Вашингтоне в один прекрасный день к ним зашла Тедди. Они услышали голоса в коридоре, и Роджер, вскочив, бросился к двери. Сначала она не поняла, кто такая Тедди, поздоровалась с ней, решила, что это просто его знакомая, сказала, какая прелесть ее маленькая девочка. Роджер вдруг так погрустнел, что она, опустившись на колени рядом с ребенком, сразу поняла, что это его дочь, а Тедди — бывшая жена, с которой он тогда разводился.
— Хотелось увидеться с вами, — сказала Тедди.
У нее были тонкие как спички ноги — смотреть не на что, она по–утиному, вширь расставляла плоские ступни. Голос у нее был пронзительный, с дочкой она говорила монотонно и как будто обвиняла ее в чем–то — и Вирджинии, и девочке было от этого не по себе. Так вот на ком он женился. Вот она.
Потом она сказала Роджеру:
— Что ты в ней мог найти?
— Не знаю, — угрюмо пробормотал он.
Какая противная, подумала она тогда. Уж не видит ли он чего–то подобного и во мне? Неужели ему это нужно?
— Ему такие нравятся, — сказала Вирджиния матери. — Вернулся, куда его всегда тянуло. Он с такими, как Лиз, путался, когда на верфи работал и в WPA, а, может, и раньше, в Арканзасе.
И из–за такой он готов все оставить, подумала она. И меня.
— Ты что, просто бросил ее? — спросила она его тогда.
— Нет, — сказал Роджер. — У нас все разваливалось. Мы пришли к соглашению.
— Но она хочет, чтобы ты вернулся.
— Нет.
— Конечно, хочет. Поэтому и зашла. Закинула удочку — нельзя ли заставить тебя передумать. Жалеет, что дала тебе развод, чуть не произнесла это вслух при мне.
Он повторил:
— Мы пришли к соглашению.
— А ребенок? — возмущалась Вирджиния. — Да ты просто удрал от них. Интересно, ты и от меня можешь так уйти?
Она почувствовала холодный запах снега, льда, вод Приливного бассейна, холмов и лесов по берегам Потомака, увидела деревья на Пенсильвания–авеню, большие дома, цветную прислугу в пальто и красных хлопковых косынках, едущую утром в автобусе на работу, городской оркестр в Мэриленде, марширующий вечером по улице и оставляющий своих музыкантов в разных домах, заборы из белого штакетника, духоту лета.
— Он просто сбежал от нее, — сказала она матери. — Так они и делают. Всегда. Это в их природе.
— Я тебя предупреждала, — сказала мать.
— Как он смеет так поступать со мной? — негодовала Вирджиния. — И ради кого? Я знала, что рано или поздно с ним это случится, когда ему приспичит.
Роджер, наконец, вышел из магазина и остановился, щурясь от яркого солнца. Он снял очки, надетые на нос, протер их платком, обвел взглядом улицу и сел в кабину грузовика.
— Поехали! — сказала Вирджиния и включила двигатель «Империала»; он заурчал и заглох. Чертыхнувшись, она завела его снова. — Не знаю эту машину — я ее у Рей Фелпс взяла. Надеюсь, справлюсь.
— Ты поосторожнее, Джинни, хорошенько подумай, что делаешь. Может, ты слишком торопишься? Ну, крутит он с этой Лиз Боннер, и что? Пойдешь к адвокату да в два счета получишь развод, ты же знаешь. Зачем тебе вся эта канитель?
Вирджиния дала задний ход с парковочного места и поехала за грузовиком.
— Он не видит тебя? — спросила миссис Уотсон.
— Эту машину он не знает, — ответила она.
Кроме того, ей было известно, что из грузовика плохо видно в зеркало заднего вида.
Почти час грузовик мотался по городу, по одним домам развозя шасси телевизоров, из других забирая. Уж не ошиблась ли она?
— Он работает, — сказала миссис Уотсон. — Делает, что ему положено. А вот ты чем занимаешься?
«Жду», — сказала она про себя.
— Как ты достала этот ключ? — спросила миссис Уотсон. — Это что, правда ключ от ее дома?
«Надеюсь, — подумала Вирджиния. — Вот будет смеху, если он окажется ключом от их гаража». Но человек, выдававший ей заказ в мастерской, заверил ее, что из всего, что висело на кольце, этот был единственным ключом от входной двери, из всей связки только он подходил к американскому автоматическому замку.
— По–моему, ты совсем сбрендила, — сказала миссис Уотсон. — Я не удивлюсь, если окажется, что в сумочке у тебя пистолет. Про такое пишут в газетах. Не понимаю, как можно так опускаться.
— Мне нужно застукать его, — объяснила Вирджиния. — Иначе он всегда будет отпираться. Никогда не признается.
— Ну и что с того?
Она не ответила.
В два часа грузовик повернул в сторону Сан–Фернандо. Проехав большую часть пути, он остановился на заправке «Стэндард». Роджер вышел, размял ноги и направился в туалет. Потом вошел в помещение станции и позвонил с автомата.
— Звонит, — прокомментировала Вирджиния, следя за ним из машины.
— Он просто хочет узнать в своем магазине, не изменился ли маршрут, — сказала миссис Уотсон. — Ему не хочется зря тащиться в такую даль.
«Наверное, так и есть», — подумала Вирджиния.
Вернувшись в грузовик, Роджер снова выехал на дорогу. Она последовала за ним, держась на большом расстоянии. Потом, на перекрестке, она его упустила. Ей пришлось остановиться на красный перед самым светофором. Грузовик неторопливо скрылся за углом.
— Ну и что? — завопила ей в ухо миссис Уотсон. — Надо же было вот так его упустить! Что ты натворила!
Когда загорелся зеленый, Вирджиния повернула направо и поехала прямиком к дому Боннеров. Она припарковалась на поперечной улице между двумя машинами.
— Сейчас явится, — пообещала она.
Через пять минут мимо них проехал и остановился где–то поблизости грузовик Роджера. Они с матерью смотрели из «Империала», как он идет по тротуару, бросая взгляды по сторонам, в сторону дома Боннеров. Когда он поднялся на крыльцо, дверь немедленно открылась, и он вошел. Дверь тут же захлопнулась.
«Ну, все», — сказала Вирджиния сама себе.
— Поехали, — произнесла она вслух, завела машину и выехала на улицу.
— Мы уезжаем? — удивилась мать.
— Да, — сказала она.
— А как же ключ? Зачем нужно было делать этот ключ, если ты никак им не воспользуешься?
— Не хочу, — ответила Вирджиния, отъезжая от дома Боннеров.
— У тебя есть ключ, ты знаешь, что они там, ты сама сказала, что тебе нужно застукать его.
— Хорошо, — передумала она.
На перекрестке Вирджиния развернулась. Спавшая на улице собака вскочила и застыла в недоумении. Она поехала обратно.
— Ты войдешь со мной? — спросила она. — Одна не хочу.
— Зайду, — согласилась мать. — Вообще–то мне это не нравится, но думаю, что я должна.
Вирджиния припарковалась, проехав несколько домов. Некоторое время она неподвижно сидела.
— Нам надо поторопиться, — сказала ее мать. — А то уйдет.
Они открыли дверцы с обеих сторон.
— Не хлопай, — прошептала мать, тихо закрывая свою дверь. — Нельзя, чтобы они поняли, что это ты.
