«Ну, теперь можно сходить в туалет, — с облегчением вздохнул Херб Томфорд. — Крепость личным составом укомплектована».
— Я в сортир, — доложил он одному из продавцов.
— Хорошо, — отозвался тот.
Захватив с собой утреннюю газету, Херб Томфорд отправился в туалет и заперся там, чтобы его никто не беспокоил. Устроившись поудобнее, он раскрыл газету и стал читать спортивную страницу, после которой перешел к письмам к редактору.
Он был погружен в чтение, когда кто–то подошел и стал колотить в запертую дверь уборной.
— Это вы там? — обратилась к нему миссис Л. — Херб?
— Я, — сказал он.
— Не думаю, что вам стоит проводить там все свое время. Вы мне нужны здесь.
Херб Томфорд ответил:
— Но я пока нужен себе тут. — Он сложил газету и швырнул ее в угол. — Сейчас выйду. Зачем я вам?
— Через десять минут надо будет отвезти телевизор «Магнавокс». Фред его сейчас настраивает.
— А кто его продал?
— Фред. Какому–то своему знакомому.
— Он получает комиссионные?
В прошлом возникали некоторые разногласия по поводу того, причитается ли комиссионное вознаграждение мастерам по ремонту за проданную ими аппаратуру.
— Да, — ответила она.
— Тогда ладно, — согласился он.
Ему шел один процент с продаж всей основной техники вне зависимости от того, кем она продана.
Моя руки, он сказал:
— Ради этого кое–кто из отряда пальм в кадках готов и выйти.
Ответа не последовало. Видимо, ушла. Вытирая руки, он поднял газету и открыл дверь.
В полдень, раздумывая, где бы пообедать, он поднял взгляд и увидел Чика Боннера, ставившего на стоянку свой красный «Форд–универсал». «А вот и человек–гора, собственной персоной», — отметил про себя Херб Томфорд.
Когда Чик вошел в магазин, его лицо, распухшее и красное от сенной лихорадки, не выражало никаких особенных чувств.
— Доброе утро, Херб, — поздоровался он. — Идут дела понемногу?
— Ну, так, кое–что, — сказал Томфорд, показывая ему ярлыки.
— Так, — неопределенно кивнул Чик. — Слушай, Херб. Я хочу, чтобы мне пол выровняли сегодня вечером, после закрытия. Можешь позвонить?
— Думаю, да, — ответил Томфорд. — Где–то у меня был их номер.
Встав на колени, Чик провел ладонью по полу у края ковра.
— Видишь эти вмятинки? Знаешь от чего они? От шипов на обуви школьников. Я вывеску повешу, чтобы дети в туфлях с такими набивками снимали обувь, прежде чем войти. Да и что им тут нужно?
— А что всем нужно? — сказал Томфорд, думая про себя, что полы надо всегда поддерживать в хорошем состоянии, и неважно, заходят сюда подростки или нет. — Я тут на днях одному мальчишке портативный «Зенит» продал. Если вы об этом.
— Он скрежетал, когда шел?
— Зубами, вы имеете в виду?
— Да нет, башмаками своими.
— Простите меня, мистер Б, но мне так хотелось, чтобы продажа состоялась, что было как–то не до того, — сказал Томфорд.
Осматриваясь по сторонам, Чик заметил:
— Кажется, стенд с «Филко» стоит с самого сентября.
— Я сниму его.
— Эту витрину они оформляли? Или ты?
— Я разрешил им оформить ее, — сказал Томфорд, зная, что Чик не одобряет, когда оптовики лезут в витрины магазина. — Это их работа. У них ведь есть вся эта хрень — степлеры и всякое такое. Я не собираюсь ползать по витрине, штаны рвать. Меня не для этого на работу принимали. Вы хотите, чтобы мы витринами занимались — найдите лучше какую–нибудь девчонку или педика из какого–нибудь универмага. В последний раз, когда я лазил по витрине, рядом собралась компания детворы — рожи мне корчили, как будто я клоун какой.
— Понимаю, — сказал Чик. — Ладно, посмотрим.
И он оставил его, перейдя к другим делам.
Чуть позже, когда Херб Томфорд поднялся наверх, его позвала к себе в кабинет миссис Л.
— Это ведь ваш ярлык? — спросила она.
«Что–то еще», — подумал он.
— Да, мой. Что вы там не можете прочитать?
— Ни я, ни бухгалтер не можем прочитать адрес. — Она дала ему ярлык, и он сел за стол, пытаясь разобрать, что там написано. — Почему вы не пользуетесь шариковой ручкой? — спросила она. — Как все. Эти аппараты считывают только записи, сделанные шариковой ручкой, перьевые они не читают, от них оттиск недостаточно четкий.
Она сидела и ждала. Ярлык из голубой бумаги был четвертой копией, сделанной под копирку: в магазине действовала сложная система предотвращения краж со стороны работников.
— Что–то я тоже не могу прочитать, — сказал Херб Томфорд. — Посмотрю в телефонном справочнике.
Он вернул ей ярлык и взял с другого стола справочник.
— О чем Чик с вами разговаривал там, у главного прилавка? — спросила миссис Л.
— О витринах.
— Разве оформление витрин не входит в ваши обязанности? Вам ведь предоставлено все необходимое.
— Когда я пришел к вам, витрины оформлял мистер Л, — ответил Херб Томфорд. — Я не знал, что это тоже будет моей работой.
— Вы знаете, что Роджер приходит только по вечерам поработать за монтажным столом.
— А над чем он работает? — спросил Херб Томфорд.
— Спросите у него. Разве вы его не встречаете перед тем, как уходите?
Смутившись, Томфорд сказал:
— Вы ведь знаете, я стараюсь убраться отсюда в шесть.
— Да, знаю, знаю, — сказала миссис Л.
Некоторое время спустя, когда в кабинет поднялся Чик Боннер, Вирджиния спросила у него:
— Не стоит ли нам распрощаться с Хербом, как ты считаешь?
— Никак не могу принять решение, — ответил Чик. — Может, у него на уме какие–то другие планы. Что–то он совсем не проявляет интереса к работе.
— Я не удивлюсь, — сказала Вирджиния, — если в один прекрасный день он объявит нам, что перешел на работу в другое место на нашей улице или прямо напротив нас. У меня такое чувство, что он хочет совсем уйти из розничной торговли. От кого–то я слышала, что он разговаривал с людьми из «Эмерсона». Им нужен человек, который взял бы на себя их представительство в Северной Калифорнии.
Чик поморщился, и вид у него стал совсем кислым. Вирджиния поняла: сейчас начнет о чем–то просить.
— Может быть, Роджер мог бы снова заняться оформлением витрин? От него не убудет. Времени свободного у него много.
— Ему пришлось бы заниматься этим в дневное время.
И она, и Чик знали, как не любит Роджер приходить в магазин в рабочее время.
— Ну, может быть, вечером?
— Тогда он не будет различать цвета, — сказала она. — Нужен дневной свет. Так говорят все, кто занимается оформлением витрин.
— А как насчет выходных?
— Нет.
«И это не подлежит дальнейшему обсуждению», — подумала она. Такова была договоренность между нею и Роджером. Выходные принадлежат ему. Чик, конечно, этого не понимал. Для него мир за пределами магазина не имел никакого значения. «Для меня тоже, — подумала она. — Только мне–то это понятно. Но мистеру Б это недоступно».
— Решай сама, — сказал Чик. Он разложил на столе бланки заказов и стал делать предварительные пометки карандашом. — Я бы оставил это на твое усмотрение.
— Ну, дело терпит, — ответила Вирджиния.
Поработав с заказами, Чик спросил у нее:
— Можно я выпишу чек Лиз за этот месяц со счета магазина? Эти уколы от сенной лихорадки… Мне пришлось снимать со своего счета. Поступим, как раньше делали: пусть бухгалтер запишет это как мой аванс.
— Делай, как знаешь, — разрешила Вирджиния.
Сидевший за своим столом бухгалтер все слышал и кивнул.
— Сколько? — спросила Вирджиния. — Триста?
— Да, — сказал Чик.
— Может быть, она снова выйдет замуж.
— Это ничего не изменит. Это же деньги на детей, на моих сыновей. — Он оторвался от работы, положил карандаш и высморкался. Потом откинул голову и закапал капли в нос. — Этому парню нужно будет их официально усыновлять.
— Подоходным налогом ведь не облагается?
— Еще бы облагалось, — хлюпая носом, сказал он.
— Скучаешь по ней?
— По мальчишкам скучаю. А на то, чтобы по ней скучать, у меня времени нет. Магазин все отнимает.
— Я считаю, что ты поступил правильно, — сказала Вирджиния.
«Правда, я в этом не уверена, — подумала она. — Но если бы она все время маячила где–то рядом, ни о каком согласии у нас тут и речи бы не было. Я рада, что ее удалось уговорить».
— Она живет в Санта–Барбаре, — сообщил Чик.
— Знаю.
Ей не хотелось дальше обсуждать это, и она вернулась к работе.
Но Чик продолжал:
— А ты ведь ее с самого начала раскусила? Надо отдать тебе должное.
— Ну да, — ответила она, зная, что он не остановится.
— Интересно, что Роджер про нее думал? — Чик повернул стул, чтобы смотреть на нее, работу он отложил. — Вот это совершенно сбивает меня с толку. Этому человеку, по–моему, сам бог велел работать с людьми, он хорошо ориентируется в деловом мире, но я уверен, что как только дело доходит до оценки людей на личном уровне, он ошибается почти так же, как я. Я не говорю о присутствующих, конечно. Но я убежден, что у Роджера сложился идеализированный образ Лиз. У меня вначале было почти так же. Боже, мне понадобилось десять или одиннадцать лет, чтобы начать понимать, насколько у нее по большому счету… — Жестикулируя, он пытался подобрать нужное слово. — Насколько у нее по большому счету одномерный взгляд на жизнь.
