Внизу зазвонил телефон. Потом на столе у бухгалтера дважды пропищал зуммер.
— Это вас, миссис Л, — сказал бухгалтер, передавая ей телефон верхнего этажа.
— Слушаю, — сказала она.
Звонили из «Ар–Си–Эй», чтобы сообщить о невыполненных заказах прошлого месяца.
— Нет, их не отменили, — сказала девушка из отдела продаж. — Хотите, чтобы отменили?
Вирджиния сказала, что не хочет, поблагодарила девушку и положила трубку.
Пока она говорила по телефону, Чик сидел, сцепив руки, и размышлял.
— До того как Лиз решила уйти от меня, она приходила к тебе, интересовалась твоим мнением? — спросил Чик.
— Да, — сказала Вирджиния.
В каком–то смысле, так и было.
— Что ты ей сказала?
— Сказала, что если ее не интересуют твои дела, то будет довольно нелепо торчать рядом и изображать то, чего она на самом деле не чувствует.
Помолчав, Чик сказал:
— Иногда я все–таки по ней скучаю.
— Но не очень сильно.
— Да, — согласился он. — Наверное, не очень.
Он еще поразмышлял, потом взял карандаш и вернулся к бланкам заказов.
— Я тут думаю, может, заехать к ней на днях, — сказал он. — Хотя бы мальчишек увидеть.
— Она может посадить их на автобус, — ответила Вирджиния. — Сколько им лет? По четырнадцать? Вполне уже большие, сами могут приехать.
— Ты права, — согласился Чик. — Она их, наверно, так успела изнежить, что они, может, и не решатся. Вот что меня беспокоит, Вирджиния. Не вырастут ли они маменькиными сыночками? А то будет у них в голове все наперекосяк, как у нее самой.
— Они ведь бывают у нее только по выходным. Пока они в школе, у них здоровое окружение.
Чик мрачно заметил:
— Остался только этот семестр, и школа закончится.
— К тому времени у них уже сформируется характер, — успокоила его Вирджиния.
Она встала и подошла к картотеке посмотреть один безнадежный долг, из тех, которые она подумывала передать агентству по сбору задолженностей.
— Ну что, спишем Уотта? — спросила она Чика. — Откажемся от него и удовольствуемся надеждой на пятьдесят процентов от агентства?
— Давай, — равнодушно сказал Чик. Сидя над заказами, он потирал лоб и шумно дышал. — Проклятая сенная лихорадка. Каждый год в это время мучаюсь.
— От аллергии многие страдают, — заметила Вирджиния. — Все по–разному. У Грегга анализы показали, что у него аллергия на фасоль, картошку, кошачью и другую шерсть, растительный пух, домашнюю пыль и на шесть или семь видов пыльцы. Так что можешь считать, что тебе еще повезло.
— Чем же его там кормят?
— Тем же, чем и всех, просто картошку и фасоль он не трогает. Кошачью и другую шерсть он никогда не пробовал.
— Но ему же нужно спать под специальными одеялами.
— Да, — сказала она. — Он и спал под ними примерно с год. Астма у него в основном была от домашней пыли, а не от смога. Когда был смог, мы закрывали окна, и он обычно не выходил гулять. Вот тогда–то он ее и подцепил. Там, в школе, у него иногда бывает реакция на пыльцу, но это ничто по сравнению с тем, как на него действует домашняя пыль.
Высморкавшись, Чик сказал:
— Ужас какой–то.
В шесть часов Херб Томфорд надел свое серое пальто, запер парадный вход, попрощался со всеми и ушел, держа под мышкой свернутую в трубку газету. Вслед за ним отправились домой продавцы, потом оба мастера по ремонту.
— До свидания, миссис Л, — сказал бухгалтер, снимая пальто с вешалки в шкафу. — До завтра. До свидания, мистер Б.
— До свидания, — сказала Вирджиния.
— Уже шесть? — спросил Чик.
Он сверял новый прайс–лист «Зенита» со старым и менял цифры на ценниках. На его столе лежал итог часовой работы — пачка чистых новых ценников.
— Прикреплю завтра, — сказал он Вирджинии.
«Полдня выписывать новые ярлыки», — подумала она. Спустившись вниз, к главному прилавку, она открыла кассу и стала отсчитывать деньги в два матерчатых мешка. Потом сделала пометку на ленте кассового аппарата, засунула бумажку вместе с деньгами и закрыла мешки. Чик проделал то же самое с другой кассой.
— Неплохой выдался день, — сказал Чик.
— Да, — подтвердила она.
— Завтра нам понадобятся десятицентовики.
— Ну да, — согласилась она, рассматривая ярлыки.
Открылась парадная дверь, и в магазин с ключом в руке вошел Роджер.
— Привет, — поздоровался он с женой.
— Привет, — ответила она. — Как дела?
Когда она уходила утром из дома, он еще спал.
— Хорошо. Собираешься?
Он вошел с сигаретой в руке, но стоило Вирджинии посмотреть на него, бросил ее в пепельницу у двери, примял и, моргая, отошел. К вечеру, к концу рабочего дня, вот как сейчас, Роджер серел и становился похожим на паука. От утомления он горбился больше, чем обычно, казался еще меньше, совсем высыхал. Из–за стекол очков смотрели воспаленные глаза. Характерным движением руки он отбросил со лба волосы.
— У тебя усталый вид, — сказала она.
— Ну да, — рассеянно кивнул он.
Он так и пришел в рабочей одежде, запачканных брюках, рубашке, куртке и высоких ботинках.
Потерев губу, он спросил:
— Тебе очень хочется ужинать? Мне — нет. Но я схожу с тобой.
— Я проголодалась, — сказала она.
Бродя по магазину, он дошел до его дальнего конца.
— Я переоденусь, — сказал он и, войдя в дверь, исчез в отделе техобслуживания.
— Ну что, Вирджиния, — сказал Чик, уже надевший шляпу и пальто. — Пока. Отдыхай.
— До завтра, — ответила она.
Стоя посреди магазина и подняв голову, она прислушивалась, стараясь уловить все звуки. «Все ли выключено? — спрашивала она себя. Потом решила: — Все».
— Напомни мне завтра, чтобы я первым делом прицепил ценники к этим телевизорам, — сказал Чик и отпер парадную дверь. — Чтобы мы деньги не теряли.
Дверь закрылась за ним, и он пошел через стоянку к своему «Форду–универсалу». Выехав задним ходом на улицу, он помахал ей рукой. Она едва заметно махнула в ответ. Для него достаточно.
Когда Роджер появился снова, на нем был галстук–шнурок и свободные брюки.
— Пиджак нужно надевать? — спросил он. — Наверно, не буду.
Вирджиния поинтересовалась:
— Ну как твое тестирование?
Роджер работал в компании «Данн Инкорпорейтед», тестировал на сборочной линии коммутаторы для схем вычислительной аппаратуры, предназначенной, в частности, для использования в ракетах.
— Все то же самое, — сказал Роджер.
— Постой, — сказала она. — Пока мы не ушли. — Нагнувшись, она включила освещение витрины. — Ты не посмотришь витрины?
— Зачем?
— Ты ведь знаешь толк в их оформлении.
Не двинувшись с места, он сказал:
— Они нормально оформлены.
— Мне хотелось бы, чтобы ты снова занялся ими, — сказала она.
— У меня нет на это времени.
— Ты ведь работаешь всего пять часов в день, мог бы приходить по утрам.
— С ними все нормально, — повторил он. — Что ты все придираешься к Хербу? Он славный малый.
— Да, — согласилась Вирджиния, — но хороший ли он работник?
— Не вижу разницы.
— В том–то и дело.
«Поэтому я и владею нашей половиной магазина, а ты — нет, — подумала она. — Поэтому Л — это я, а не ты. А мог бы быть ты, мой дорогой. Но тебе нужен был бы магазин, в котором работают одни славные малые.
А кроме того, тебе нужен был еще один славный малый, дружок с каштановыми волосами, ясными веселыми глазами и улыбкой, словно говорящей: «Берите, угощайтесь на здоровье!» Вот славный был малый, правда? Она любила и любит двух своих сыновей; наверное, любила и до сих пор любит тебя. И она была верна тебе, только уж больно глупа, поэтому и не смогла проявить свою верность. Да и ты тоже был хорош. Немного же ты ей добра принес — ты, еще один хороший парень.
Где она сейчас? — думала Вирджиния. — Живет одна, в другом городе, на алименты, которые получает от Чика, да на свою зарплату машинистки в молочной компании. Счастлива ли она? Кто знает. Да и кому какое дело. Про нее разве можно что–нибудь точно сказать?
По крайней мере, у нее есть два ее мальчика. Если бы Чик узнал тогда про нее и Роджера, он развелся бы с ней, и детей у нее забрали бы. Это было бы несправедливо — и для Роджера тоже. Если бы Чик узнал, он бы всем показал, где раки зимуют. И магазина бы не было никакого. Во всяком случае, Лиз хватило ума понять это.
В каком–то смысле тебе повезло, Лиз Боннер. Ведь ты такая недалекая, на жизнь смотришь как саламандра, смогла получить удовольствие. Успела повеселиться на своем веку. В этом, пожалуй, было даже что–то чистое — ты жила без всяких тревог о будущем, о последствиях, которые–таки наступят, о том, что у тебя есть муж, дети, что у Роджера есть жена и ребенок, что ему надо управлять магазином. Ты вмиг все это снесла, стоило только начать. Закрутила все, хорошо провела время, а потом, к своему изумлению, осталась ни с чем. Но пусть попробует кто–нибудь доказать, что ты не виновата.
