пощёчину, но обжигающая боль остановила его, опустив глаза, он увидел как Жрица вонзила нож ему в живот.
Наёмник недоумённо ощупал свободной рукой пояс, к которому было пристёгнуто его оружие, и понял, что девушка, казавшаяся столь бесхитростной и наивной умудрилась в то время, пока он возил её лицо по полу, незаметно выхватить его нож. Наёмник отшвырнул Эктори прочь, наклонившись к ней, встряхнул, чтобы привести в чувства, но Жрица по-прежнему висела бесчувственной куклой.
Оборвав объёмные рукава жреческой мантии, в которых можно было бы за прятать не только маленький ножичек но и что-нибудь гораздо более опасное, взглянул на господина, ожидая дальнейших указаний.
Бывший министр отшвырнул нож прочь — лезвие вошло не слишком глубоко, — навис над обмякшей Жрицей.
Эктори с трудом сдержалась от того чтобы не поморщиться: в нос ей ударил тошнотворный запах потного грязного тела, казалось аристократ предпочитал вылить на себя флакон благовоний вместо того, чтобы просто сходить вымыться.
Когда лицо жирдяя склонилось над ней Эктори хотела попытаться извернуться, схватить урода за горло, но не смогла пересилить нахлынувшего на неё отвращения, к этой жирной туше, появилось желание просто испепелить этого урода, но необходимо было подождать.
Министр наступил Эктори на руку, приказал наёмнику:
— Сломай ей пальцы, пока она никому глотку не перерезала.
— Может отрезать?
— Можешь резать, но перебитые ей по-моему больше мешать будут.
Эктори мысленно улыбнулась, уже представляя, как эффектно сломанные пальцы встанут на место, но радость её продлилась недолго, на пальцы правой руки опустился камень, сменная и плюща каркас, выбивая шарниры из пазов, перерезая нити натяжения вывороченными краями.
Эктори взвыла, нестерпимая боль заволакивала разум, выбивала из осознания реальности происходящего. С трудом пересилив себя, заставив остаться в сознании, подскочила на подгибающихся, отказывающихся держать её тело ногах, сомкнув зубы на ухе, рванула.
Наёмник швырнул её в камеру, начавшими дрожать руками повернул ключ, выхватив свой меч, приставил к горлу министра, процедил сквозь зубы:
— Я не подписывался на байду с этой одичалой бабой, выкладывай обещанные деньги и останешься жив.
Министр заверещал подобно скотине, гонимой на убой, попытался пригрозить:
— Убьёшь меня и останешься совсем без денег! Успокойся и отработай условленный срок.
Эктори собрала оторванные палец и ухо, повисла на тюремной решётке, прохрипела:
— Убьёшь его, и я твои кусочки на место приращу. Поспеши, пока есть время, открывай дверь.
Министр спешно затараторил:
— Выдам я тебе деньги и иди на все девять сторон, не слушай эту ведьму!
Эктори захохотала, зашептала «молитву», министр в испуге заверещав побежал прочь, велев наёмнику заткнуть Жрицу. Ария попыталась подмигнуть воину, но тут же осознала, что её правый глаз опух и оплыл, так что ни осталось возможности хотя бы приоткрыть его.
Наёмник на мгновение замер перед хохочущей Жрицей и это спасло ему жизнь: министр, убежавший вперёд с грохотом упал на пол, закашлялся, захлёбываясь собственной кровью. Эктори прижалась к решётке, крикнула:
— Ар покарала тебя, несчастный! — попятилась назад, сползла по стене и наконец позволила себе отключиться.
* * *
Монор, узнав о смерти отца намеревался отправиться разыскать Жрицу, но осознав, что он не имеет ни малейшего понятия, где она, решил дождаться её в покоях, ведь знал, что это место она посетит в первую очередь.
Но стоило королевскому наследнику только выйти из комнаты, как стражники потребовали вернуться, и убедительно попросили не выходить, пока всё не разрешится, тем более, что в покоях его были и ванна, и туалет, и книги, и место для приёма пищи.
Монор попытался протестовать, кричал что он принц и имеет полное право находиться там, где ему заблагорассудится, что никто не смеет задерживать его в его же собственном замке, на что получил очень простой ответ:
— А если и Вас убьют, кто править будет?
— Да с чего вы взяли, что меня решат убивать⁈ Я скромный жрец милостивый богини.
Больше Монору ничего не сказали и из комнат выпускать не стали.
Юный жрец в отчаянии обратился к богине, это была не одна из тех молитв, которым научила его Жрица, а простая просьба указать способ спасти наставницу, ведь кто как ни она своей деятельностью заслуживала спасения.
Через несколько дней Монор заметил суматоху у главных ворот замка, в собиравшейся толпе он увидел знакомый силуэт, узнал наставницу, по её ослепительно белым волосам.
Жрицу буквально тащило на себе двое стражников, она и не пыталась сопротивляться. Недовольная толпа, вооружившись разнообразно домашней утварью, бросалась на пленивших их любимицу, тщетно пытаясь отбить Жрицу.
Мысли Монора судорожно заметались, богиня давала ему возможность спасти Эктори, нужно было действовать и действовать быстро!
Монор вспомнил замечательное обращение, позволявшее пройти между двумя арками, находящимися далеко друг от друга, не найдя, через что бы можно было выйти, решил рискнуть, зажмурившись выскочил в окно. В последний момент ему показалось, что Жрица запрокинула голову и взгляд её, какой-то странно укоризненный, устремился к нему.
Монор вылетел из двери какой-то таверны, на улицу, соседней с той, по которой двигалась процессия, нелепо перекувырнулся по выложенной камнем запылённой улица, с трудом поднялся, озираясь по сторонам, уже ожидая, что его, королевского сына вот-вот поднимут на смех, но улица была пуста — мало кто из горожан отказался бы пропустить доселе невиданное зрелище, казнь не через повешение, а сожжением.
Радуясь, что его позора никто не видел, молодой жрец помчался спасать наставницу, на ходу обтряхивая пыль с одеяний и потирая ушибленные места.
Только догнав толпу Монор понял, что самое сложное было ещё впереди, ему пришлось локтями теснить кипящую массу живых и вроде бы мыслящих созданий, обратившихся в безмозглое стадо. Некоторые, видя зелёную рясу уступали жрецу дорогу, но таких было столь мало, что Монор просто не замечал их, с каждым шагом всё больше забывая учения наставницы о милости и вежливости, ненавидя смердящих безмозглых тварей, одной из которых являлся и он сам.
Юный жрец не успел! К тому моменту, когда он наконец пробился в первые ряды, Эктори уже затащили на эшафот, начали привязывать, туго затягивая верёвки, причиняя нестерпимую боль тонкому изящному телу.
Монор с ужасом понял, что его дорогая Жрица всё это время была в сознании, а значит всё прекрасно видела и понимала, но почему-то даже не пыталась сопротивляться. Он отказывался верить в то, чтобы Эктори так просто позволила себя поймать, разрешила бросить в темницу и не стала препятствовать, когда повели на суд. Та самая Эктори, которая так запросто договаривалась с правителями других государств,
