тут вновь сориентировавшиеся стражники подхватили его, потащили прочь.
Палач, которым пришлось оказаться одному из городских стражников, некоторое время поколебавшись, словно ища на кого можно будет спихнуть эту обязанность, с явной неохотой опустил факел на сухое сено
Пламя жадно подступало к босым ногам Жрицы, толпа застыла в ужасе и предвкушении. Теперь все надеялись на богиню, она могла бы спасти преданную ей девушку, и по разумению всех собравшихся именно так и должна была поступить, но ничего не происходило. Только Жрица доброжелательно улыбаясь, продолжала говорить в становящейся гнетущей тишине:
— Помните, любой грех можно искупить усердным трудом. Богиня, готова помочь всякому, кто обратится к ней. Теперь вы сами должны идти к её свету, но когда голос тьмы перекричит зов богини, я — её воплощение, вновь вернусь к вам.
Когда клубы синего пламени наконец поглотили высокую стройную фигуру, не терявшую стати до последнего момента, величественную даже в изорванном тряпье, она исчезла, словно бы была пожрана без остатка.
По-прежнему посреди площади стоял столб объятый пламенем, но Жрица больше не была к нему привязана.
По площади пронёсся ликующий гул голосов: богиня всё-таки проявила своё милосердие к той, кто доносил её голос, взяв посланницу её воли обратно к себе.
Стражники перестали удерживать толпу и Монор, утирая рукавом зелёной мантии предательские слёзы обиды на несправедливость Судьбы и на наставницу, столь просто оставившею его, выскочил на помост. Поднимаясь, он умудрился выхватить меч, из-за пояса одного из солдат, и теперь воздев оружие к небу, стоя спиной к всё ещё не утихавшему костру, он обратился к толпе голосом, поначалу дрожавшим от волнения, но с каждым словом становившимся всё громче и крепче:
— Вы слышали что сказала Жрица. Теперь мы сами должны идти к свету, а потому избавимся от тех, кто погружает наш мир в пучину отчаяния, от тех, кто понимает всего один язык — денег, от тех, кто способен убить своего правителя и оболгать вестницу света, жизнь положившую на их благо.
Монор указал острием клинка на уже достигшего края площади аристократа. Разъярённая толпа рабочих и крестьян, всё ещё вооружённая кто чем под руку попало, ринулась на него. Солдаты, сопровождавшие его, быстро осознали смену власти в городе и поспешно присоединились к бунтующим, тем более что их возглавлял сын короля, которому все они поклялись в верности.
Монор оказался во главе неудержимого потока, жаждущего нести добро и причинять справедливость, намеренного восстановить равновесие в обществе, насильственно сравняв капиталы.
Горожане, выкрикивая имя богини, милостивый Ар, направились в богатые кварталы города, врываюсь в дома жирующих на их средства аристократов, сметая всё: от кухонной утвари, до самих хозяев, не всегда ценные вещи оставались целыми.
От толпы отделилась скрюченная фигурка старика, укутанного в не определённого цвета лохмотья, он проковылял к городским воротам в Седьмом направлении, отправился по дороге, в сторону Роргоста.
При звуке клича «Ар», сливающегося в единый рёв, искажающий первоначальное слово, он подумал: «Пожалуй именно так и зародилось название, заставляющее содрогаться империи прошлого — варвар».
Шёл он покряхтывая от боли, потирая заплывший глаз и гордился тем, какое представление устроил: смог раззадорить толпу, хотя сам не чувствовал ничего, кроме боли и унижения, которые пришлось прогнать куда подальше, как он делал ни один раз в прошлом, когда Ар — было его собственным именем. В один из таких разов, когда ей открывали крылья, она почти откусила собственный язык, стараясь не закричать. Зубы, стиснутые так, что из дёсен потекла кровь, начали крошиться, но тогда она так и не закричала, потому что понимала, какую радость доставит её крик предателю, а ещё потому, что на неё смотрела пара глаз таких же перепуганных, как её собственные. Девчонка та была удивительно похожа на неё саму: такие же красные волосы незнакомки были уложены в такую же причёску, такое же красное платье только с чёрными рюшами и похожие округлые черты лица. Именно после того раза волосы Эктори начали постепенно белеть. Но теперь и боль и унижение были куда меньше и она отделалась почти бесследно.
Главной ошибкой аристократии было стремление сделать всё на показ в надежде убедить толпу отказаться от Жрицы и тем самым давая ей возможность разъярить присутствующих. Это глупое стремление самоутвердиться, возвыситься над вестницей воли Ар, привело их сокрушительному поражению.
За одну ночь пала столица Лирга, за один день территория Новой Империи расширилась вдвое.
Ход зеленый: Глава 86: Игры «богини»
Как только из-за волнения в городе ни осталось ни одного целого дома аристократии и разбушевавшиеся жители начали поглядывать на королевский дворец, Монор убедил толпу, что их битва окончена, и потому можно начать праздновать. Горожане с охотой отправились по трактирам, без сожалений пропивая всё раздобытое добро.
Сам Монор оставил дворовые дела на мать, поспешил через арку в Роргост. У него была идея прихватить королеву с собой, но Жрица учила его, что через подобного рода проход может переместиться только один, ведь с той стороны объект выбросить ровно по центру проёма, и приходившие запросто могут наложиться друг на друга, сливаясь телами в одно, не факт что хоть как-то функционирующее.
Стоило юному жрецу только подойти к воротом Роргосткого замка, как стражники сообщили ему, что его давно уже ждут, указали на переменившегося с ноги на ногу провожатого.
По дороге Монор всё пытался разузнать, откуда Ринору стало известно о его визите, но слуга ничего не объяснял, отвечая, что правитель сам всё расскажет.
В этот раз юный жрец встретился с правителем Новой империи не в его покоях, а в зале, явно предназначенном для встречи гостей.
Ринор теперь был одет в костюм, расшитый драгоценными камнями, подобающий его статусу.
Монор учтиво поклонился и тут же внимание его приковало двое совершенно одинаковых мужчин, стоявших немного позади правителя, один из которых был одет в жреческий балахон, другой в воинский камзол. Королевский сын незаметно усмехнулся, поняв что тогда он видел вовсе не легендарного героя, бывшего и военачальником и жрецом, просто их было двое.
Ринор, доброжелательно улыбнувшись, указал гостю на кресло, сам сел напротив.
Юный жрец обратился к правителю:
— Прошу простить мне моё любопытство, но как вы узнали о моём приходе, если даже мне самому ещё уров тринадцать назад это было неизвестно?
— Ар рассказала нам, — коротко ответил Ринор, и тут же добавил: — как и цель твоего визита, а ещё пересказала все события
