Сотня лиг от Темнолесья до Винтерфелла. Три сотни миль для ворона. "Если бы мы были воронами", — сказал Джастин Мэсси на четвертый день марша, в день, когда начал падать снег. Несколько маленьких порывов, на первый взгляд. Холодный и мокрый, но не было ничего, через что бы он с легкостью не проник.
Но снег шел и на следующий день, и после него, и через день. Толстые бороды волков покрылись коркой льда там, где замерзало их дыхание, а чисто выбритые южане отпускали усы, чтобы сохранить лицо в тепле. Вскоре земля перед колонной покрылась белым, скрывая камни, корни и валежник, что превращало каждый шаг в приключение. Поднялся ветер, неся снег перед ними. Колонна королевского войска превратилась в снеговиков, бредущих по колено в сугробах.
На третий день снега войско короля стало распадаться на части. В то время, как южные рыцари и лорды пытались выжить, люди с северных холмов чувствовали себя лучше. Их пони не спотыкались и ели меньше чем верховые лошади и гораздо меньше, чем большие боевые кони, и люди, которые на них ехали были похожи на дома в снегу. Многие из волков надели любопытную обувь. Они называли ее "лапы медведя", сделанные из изогнутого дерева и полос кожи. Они крепились к подошвам их ботинок и как-то позволяли ходить им по снегу, не проваливаясь по бедро.
У некоторых были и медвежьи лапы для лошадей и маленькие мохнатые пони носили их с той же легкостью, с какой другие лошади носили железные подковы… но верховые и боевые лошади не хотели ходить в них. Когда некоторые из рыцарей короля все же привязали медвежьи лапы им на ноги, большие южные лошади артачились и отказывались двигаться или пытались стряхнуть непривычные вещи со своих ног. Один из боевых коней сломал лодыжку, пытаясь ходить в них.
Северяне на своих медвежьих лапах вскоре оставили остальное войско позади. Они догнали рыцарей основной колонны, а потом Сира Годри Фарринга и его авангард. Между тем, повозки и фургоны обоза отставали все дальше и дальше, да так, что арьегард постоянно подстегивал их идти более быстрыми темпами.
На пятый день бури обоз пересек открытое пространство с сугробами высотой по пояс, которые скрывали замерзший пруд. Когда скрытый лед проломился под весом фургонов, три возницы и четыре лошади были поглощены ледяной водой, вместе с двумя мужчинами, которые пытались их спасти. Одним из них был Харвуд Фелл. Его рыцари вытащили его до того, как он утонул, однако не раньше, чем его губы посинели, а его кожа побледнела, словно молоко. После этого уже ничто не могло его согреть. Яростная дрожь сотрясала его часами, даже после того, как с него сняли одежду и завернули в теплые меха и посадили рядом с огнем. В ту же ночь он забылся лихорадочным сном. Он больше никогда не проснулся.
Это было ночью. Сначала Аша услышала людей королевы, шепчущихся о жертвоприношении — подношении их красному богу, чтобы он прекратил бурю.
— Это боги севера наслали на нас эту бурю, — сказал сир Корлисс Пенни.
— Лжебоги, — уточнил Сир Годри, убийца Великанов.
— Р'глор с нами, — сказал Сир Клейтон Саггс.
— А Мелиссандра нет, — добавил Джастин Масси.
Король ничего не сказал. Но он услышал. Аша была в этом уверена. Он сидел за высоким столом, и тарелка с луковым супом к которой он едва притронулся, остывала перед ним. Он смотрел на ближайшую свечу из под тяжелых век, не замечая разговоров вокруг. Заместитель командующего, высокий подтянутый рыцарь по имени Ричард Хорп заговорил вместо него.
— Буря скоро закончится, — объявил он.
Но буря только усилилась. Ветер хлестал так же жестоко, как кнут работорговца. Аша думала, что узнала холод на Пайке, когда ветер, завывая, дул с моря, но он не шел ни в какое сравнение с этим. Это холод, который сводит с ума.
Даже когда по колонне прошел приказ остановиться и сделать привал на ночь, согреться было трудно. Палатки были сырыми и тяжелыми, их было трудно поставить, еще тяжелее сложить и они грозили внезапно завалиться, если слишком много снега собиралось на них. Королевское войско шло через сердце самого большого леса в Семи Королевствах, однако найти сухие дрова было трудно. В каждом лагере было совсем немного костров, а те, которые удавалось разжечь, больше дымили, чем грели. Часто приходилось есть холодную пишу, иногда даже сырую.
Даже молитвенный костер уменьшился и стал слабым, к ужасу людей королевы.
— Владыка Света, сохрани нас от этого зла, — молились они, направляемые низким голосом Сира Годри Убийцей Гигантов. — Яви нам снова свое яркое солнце, прекрати эти ветры и растопи этот снег, чтобы мы достигли твоих врагов и повергли их. Ночь темна, холодна и полна ужасов, но твоя есть сила, и слава, и свет. Р'глор, наполни нас твоим огнем.
Позже, когда сир Корлис Пенни поинтересовался вслух, случалось ли раньше целой армии замерзнуть насмерть в зимнюю бурю, волки рассмеялись.
— Это еще не зима, — заявил Большой Бакет Вулл. — В наших холмах говорят, что осень целует, а зима трахает. Это только осенний поцелуй.
"Надеюсь, я не увижу настоящей зимы, если так." Аше приходилось не так уж тяжело, ведь она была трофеем короля. Пока другие голодали, ее кормили. Пока другие замерзали, ее согревали. Пока другие пробивались через снега на усталых лошадях, она ехала на покрытом мехами ложе в повозке с прочной холстяной крышей, защищавшей от снега, удобно устроившись в оковах.
Коням и простым людям приходилось тяжелее всего. Два оруженосца из штормовых земель закололи латника, поссорившись из-за места поближе к огню. Следующей ночью какие-то лучники, в отчаянной попытке согреться, умудрились поджечь свою палатку, что обогрело только соседей. Боевые кони гибли от истощения и холода. "Что такое рыцарь без коня?", — невесело шутили солдаты, — "Снеговик с мечом." Каждого павшего коня сразу же разделывали на мясо. Запасы продовольствия начали истощаться.
Писбьюри, Кобб, Фоксглов и другие южные лорды убеждали короля поставить лагерь и переждать бурю. Станнис не стал их слушать. Не послушал он и людей королевы, советовавших ему принести жертву их голодному красному богу.
Это она услышала от Джастина Масси, менее религиозного, чем большинство.
— Жертва докажет, что огонь истинной веры еще горит в нас, государь, — убеждал короля Клейтон Саггс. А Годри Убийца Великанов добавил, — Это старые боги Севера наслали эту бурю. Только Р'глор может прекратить ее. Мы должны отдать ему неверующего.
— Половина моей армии — неверующие, — ответил Станнис.
— У меня не будет сожжений. Молитесь усерднее.
В тот день никого не сожгли, как и на следующий… но если снег продолжится, как скоро до того, как решимость короля начнет слабеть? Аша никогда не разделяла веру своего дяди Аэрона в Утонувшего Бога, но этой ночью она молилась Тому-Кто-Пребывает-Под-Волнами также усердно, как Мокроголовый. Буря не стихала. Поход продолжался, замедляясь до шатания, затем до ползания. Пять миль в лучший день. Затем три. Затем две.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
