хоть и конфликтовал с буквой его прогноза о будущем ВВП, его духу соответствовал.
Притом что Алекс Куршин, по мнению некоторых аналитиков, вплотную подобрался к нерву мотиваций президента, выходило, что он недооценил его намерения. Дело в том, что Алекс прогнозировал будущее ВВП, задействуя критерии минимальной цивилизованности. Принимал в расчет и мессианские позывы президента – войти в историю новоявленным Петром I. Кроме того, полагался на свойство, без которого профессиональному спортсмену не состояться: трезвая оценка того, что тебе по плечу.
На выходе, однако, обнаружилось незатейливое создание, для которого не только место в пантеоне великих до лампочки, но и судьба нации, верности которой он будто своими декларациями и делами присягал; животное, дивным образом паразитирующее на зацикленности правящего класса сохранить все, как есть; субъект, страшащийся казенного дома, весьма похоже, не только для себя, но и для ближайших родственников – настолько его шайка-лейка, охреневшая от золотой лихорадки по-русски, набедокурила.
Невзирая на крах своей самооценки из-за двух пропущенных прямых, Алекс, довольно быстро совладал с собой и к огромному удивлению собеседника в какой-то момент озвучил:
– Я, признаться, ваш генеральный план, едва он прозвучал, недопонял. Скорее всего, фактор внезапности сделал свое. Тогда… не понимаю, зачем понадобилось меня похищать. Отговорить президента от обнуления, учитывая химию, возникшую между нами? Не проще ли было на меня выйти, никого не убивая и не ставя в раскорячку посольство не меньше вас безбашенной страны? Как бы меня плотно не пасли… Ведь узнай я о конституционном перевороте, попытался бы президента переубедить. Хотя бы потому, что эта идея не только ничего не решает, но и задирает планку его рисков до небес, стало быть, и мою собственную. Ему невдомек, что лимит подгонки под себя реальности выбран и пора договариваться. Да, в качестве просителя, хоть и упакованного по максимуму…
– Не пойму, о чем вы, – перебил Борис. – Выравниваете линию фронта?
– Теперь я не пойму: чью линию, свою или хозяина Кремля? – возмутился Алекс. – Что так, что этак я заложник. Так что самое время озвучить условия выкупа!
– Кто сказал, что вы подлежите обмену? Кроме того, что вам делать на той стороне, уцепившейся за прошлое зубами? Вас же, прогрессиста, выходца из ядреного совка, от его новой инкарнации не может не тошнить, – загнал Алекса в смысловой угол «закадровый». После чего спешно раскланялся, не раздав намеков и авансов.
Глава 7
Киев, штаб-квартира Службы внешней разведки Украины, 21 октября 2019 г.
Глава службы Евдокимов порывался докладчика перебить, но не выходило. Ни темп речи, ни стиль изложения тому причина, а уникальность темы, с которой явился завотделом перспективных разработок Гончарук. Темы огромного, граничащего с мистикой приворота.
При этом Евдокимов понимал, что у предлагаемого проекта скорее литературный контент, нежели осязаемая перспектива. Но в том-то и беда: у творческого воображения нет четкого водораздела – между сухой коркой истины и эклером самообмана. Мятежная душа и рацио – извечный симбиоз, движущий начинаниями высшего порядка. Увы, без всякой гарантии на успех.
Так или иначе, Гончарук разработал нечто, что оживляло ведомственную рутину, пусть пока на уровне планирования; сводилась она к промышленному шпионажу в странах первого мира, и, как ни противоестественно, к внутреннему шпионажу – в бандитских анклавах на востоке страны, откушенных Россией.
Суть новой разработки: в политической надстройке России, до недавних пор недосягаемой, Гончарук нащупал некие, пока воображаемые, источники влияния. Причем настолько самобытные, что было не разобрать: этот проект – шпионская байка или все же редкая удача. Уж больно интригующей казалась комбинация. Стало быть, подсказывала шпионская интуиция, проект заслуживает привилегированного статуса.
Как это нередко в разведке случается, ценная разработка возникла из ничего, разумеется, если любовь воспринимать в терминах летучей неопределенности. Некто Игорь Кислюк, урожденный Рыбницы, контрактник воинского контингента РФ в Приднестровье, потерял голову от одной смазливой девчонки, жительницы Окон, Одесской обл. Без оглядки на расстояние в 70 км, разделяющее село Колбасна, место его службы, и географические координаты пассии. К своему разочарованию, взаимности не обрел. Если бы не его завидная по меркам депрессивного региона (Одесская область-Приднестровье-Молдова) зарплата, то был бы своей Ниной отшит как не отвечающий миру ее девичьих предпочтений. А так удостаивался редких свиданий, обеспечиваемых его дорогими подарками. Без малейших намеков на интимную близость. Поцелуи в щеку, не более.
Отчаявшись, Игорь удумал заручиться поддержкой отца девушки, как и он, служивого, капитана украинской полиции, союз с которым, ему казалось, проторит путь к сердцу любимой. И не просчитался, встретив полное взаимопонимание. Было оно, правда, своеобразным – скорее отдалявшим от обладания Ниной, нежели наоборот. Ведь контакты с пассией переместились в родительскую квартиру в виде официальных ужинов с частотой один-два в месяц, где не выходило даже к Нине прикоснуться, поскольку по прошествии получаса девушка под тем или иным предлогом удалялась. Ее пространство тотчас занимал отец, раздававший между делом туманные авансы о скором воцарении у пары гармонии, но куда чаще – допытывался о структуре российского воинского контингента в Приднестровье в целом и в городе боеприпасов (с. Колбасна) в частности, в охране которого Игорь служил. Женишок хоть и откликался без энтузиазма, но служебную тайну исправно выбалтывал, присяге изменяя…
Вскоре Игорь допетрил, что кандидат в тести не только мент, но и агент украинских спецслужб. Он и не собирался на дочь влиять, пробуждая симпатии к завидному жениху. Напротив, воспользовавшись его слабостью, цинично поимел. Потому на ближайшей встрече Игорь капитана культурно, но однозначно сориентировал к его близким и дальним предкам. Впрочем, безуспешно. Капитан принялся нести всякий вздор о неисповедимых путях сердечных и между делом, как бы активируя семейные ролики, озвучил запись одного из недавних «откровений» Игоря. Вдобавок ко всему, при прощании, будто в качестве проездных, всунул в нагрудный карман жениха свежую версию брюссельской зелененькой. Не отторгнув «проездной», Игорь тем самым свое место в шпионской комбинации занял.
Так в Киеве узнали, что на складе боеприпасов в селе Колбасна – объекте, представляющем СБУ интерес (потенциальный фактор дестабилизации юга Украины) – создан секретный бункер гостиничного типа. Туда время от времени заселяют таинственных постояльцев, судя по внешним данным, весьма авторитетных граждан, изъясняющихся на нормативном русском. В результате Игорю вручили камеру для потайной съемки, вменив постояльцев лежки фотографировать.
Те негативы выявили нечто невероятное: жильцы бункера – россияне с громкими именами, как правило, крупные бизнесмены, банкиры, чиновники. Объединены они общим признаком – рекордным воровством государственных и корпоративных активов. Вследствие чего были разоблачены, но изловчились от Фемиды скрыться. Чуть позже выяснится: дабы перебраться в юридические убежища Европы. Как правило, нелегально, но под своим именем, но и нередко – под чужим, с фальшивыми документами. Что означало: падая на приднестровское дно, они
