Первый круг закончен. Подмена. Объясняю подменному машинисту ситуацию.
– Твою мать!
– И это самые мягкие слова. Ща поедешь – вспомнишь другие!
Объясняю инструктору.
– Ну твою же мать…
Навести стандартную чашку кофе «3в1». На такой машине и заснуть захочешь – не уснешь, но кофе как дополнительный контроль.
Второй круг. Состав забит. Люди держат двери, из-за этого интервал между поездами должен расти… Но он уменьшается! Нас держит центр, там слишком много народу. Стоянка на станциях увеличена.
Периодически срываюсь на мат. Отдельные человекообразные особи бесят. «Ну не залезешь ты в вагон!..» В который раз переигрываю дверьми. Тут, видимо, пассажирам надоедает все это – и они выталкивают тело на платформу. Лампа гаснет.
Спасибо вам, уважаемые пассажиры, помогли.
Едем обратно – смотрю на время. Считаю минуты до Октябрьского Поля. Надо еще оформить донесение установленным порядком о выявленной неисправности…
Мы едем, едем, едемВ далекие края…
Про панику
Разговор по УЭСПМ машиниста с пассажиром после остановки состава на перегоне.
– Уважаемые пассажиры, соблюдайте спокойствие и порядок, поезд скоро отправится…
– МАШИНИСТ! Я В ПАНИКЕ!!!
– Паникеров в войну расстреливали.
Дружный хохот в вагоне.
Глава 31
Любите ли вы попрошаек?
Попрошайничество – серьезный бизнес. Вы-то видите только исполнителей, актеров. Давая им деньги, вы на самом деле кормите тех, кто стоит за их спинами – режиссеров, продюсеров и «крышу». На территории метрополитена этот бизнес под запретом. Напрасно вы его поддерживаете, честное слово.
«Осторожно, двери закрываются…» Фраза, отмеряющая отрезки пути, отрезки жизни.
– Дядь, дай десять копеек!
Извечные проводники метро – попрошайки. Нищими их язык не поворачивается назвать. Они все известны в лицо. Тот же «вентилятор». Белобрысый мужик без ног, прозванный машинистами так за своеобразную манеру креститься, по кругу. Раньше он ездил в камуфляже на инвалидном кресле, но, видимо, кураторы посчитали, что на каталке денег будут подавать больше, и его пересадили.
Проводники… Они не проверяют билеты, они проверяют наличие жалости. Все прекрасно знают, что это высокодоходный бизнес, с которого кормится целая армия отнюдь не инвалидного народу. Об этом неоднократно говорили по ТВ, но тем не менее, вы продолжаете подавать. И пока не перестанете – на вашей доброте будут наживаться крепкие, сытые, а главное, здоровые негодяи: кураторы попрошаек и нечестные менты, крышующие эту братию.
У машинистов есть инструкция, согласно которой, определив, что в вагоне попрошайка, надо доложить диспетчеру и вызвать на состав сотрудников милиции. Но вот беда: по окончании смены надо об этом написать донесение установленным порядком. С юридической точки зрения это наверное правильно, с практической – донесение, да еще после работы никому писать не хочется. Можно, конечно, сказать: ага, машинисты не выполняют своих обязанностей и расплодили попрошаек. Нет, не все так просто.
За все десять лет, что Метроэльф проработал в метро, ни один пассажир не связался с ним по УЭСПМ и не сказал, что в вагоне попрошайка. Значит, как это ни парадоксально, вам попрошайки нравятся.
Однажды он выгнал такого из первого вагона, предупредив, что если побирушка не выйдет, то на следующей станции его встретит милиция. И что? Тот вышел на платформу и материл машиниста в голос. А пассажиры на протяжении нескольких станций выходили из вагона, стучали в дверь кабины, и на вопрос «Что случилось?» Макс получал порцию ругани – какая же он сволочь и мерзавец. Как он посмел выгнать бедного мальчика, у которого умерла мама, и ему нечего есть.
Да. Выгнал. Мальчика 20–22 лет. У которого мама умерла полгода назад (именно тогда Макс встретил его в первый раз на Калужско-Рижской линии).
…Вот на станции сел «колясочник» – так называют попрошаек в инвалидных креслах. Итак, что должен сделать машинист? Связаться с диспетчером и вызвать наряд милиции на состав. А по окончании смены написать донесение установленного образца (дата, время, номер поезда, станция, и еще указать номера всех восьми вагонов). При нынешнем количестве «инвалидов» и при смене в восемь часов он МИНИМУМ высадит шестнадцать человек. То есть после смены ему надо оформить 16 (в скобках прописью – шестнадцать!) донесений.
Спросите: оно ему надо? И сами ответьте. Будете вы после восьми часов изнурительной работы сидеть и заниматься писаниной?
Главное, был бы толк от этого… Ну высадит их милиция, ну проведет с ними профилактическую беседу, и дальше что? Выпустит! После чего попрошайка вернется в метро и продолжит свое чрезвычайно прибыльное занятие. Что имеем в итоге? Начальство рапортует Гаеву о борьбе с попрошайками, Гаев рапортует мэру. Все довольны.
Только машинисты и менты уныло матерятся в адрес попрошаек, начальства, Гаева и мэрии.
Про жест доброй воли
Кто-то оставил газету на лавочке. Жест доброй воли: я прочитал – может, кому другому пригодится. Ах, как это мило с вашей стороны…
Не пригодилась. Сквозняком газету уносит в «трубу». А вот это совсем не дело. Хорошо, если не зацепит УКПТ[29] (устройство контроля проникновения в тоннель), а то начнется:
– N-дцатый маршрут! Внимательно проследуйте перегон. Возможно нахождение постороннего. О проследовании доложите. Линейный! Пусть выезжает инструктор, проверит перегон по обоим путям. На станции такой-то сработало УКПТ…
И так до тех пор, пока инструктор не доложит диспетчеру, что все нормально. Добро – понятие относительное, учтите это. Оставили газету – устроили переполох, напрягли множество людей.
Заберите ее с собой, пожалуйста.
И пустую бутылку, кстати, тоже.
Глава 32
Дневник Метроэльфа: Разруха в головах
При ночной расстановке на линии был обнаружен в салоне разряженный порошковый огнетушитель. Весь вагон в порошке. Вычистить его в тоннеле нереально. Поэтому с утра состав проследовал пустым в депо. Кто-то потерял время из-за идиотов, которым просто было скучно. Возможно, опоздал на электричку, на автобус… Да мало ли, куда.
Ехал с утра на работу, наблюдал в вагоне сцену. На диване пьяный дрыхнет, забрался с ногами, ему хорошо. А мимо него вразвалочку проходит упитанный молодой человек в милицейской форме.
На рукаве у товарища было написано «Московский колледж милиции», по лычкам понятно, что четвертый курс. Пройдя мимо спящего, он брезгливо сморщил мордашку и встал у двери, непрерывно двигая челюстями, пережевывая резинку. Вот интересно, он должен был – и по присяге своей, и чисто по совести, – пресечь злостное нарушение правил пользования метрополитеном? Если мне память не изменяет, то присягу ребята принимают на первом курсе.
Я ни в коем случае не обвиняю его. Мы получили то, что хотели. Утренние жалобы ИнфоСОСам на грязь в вагонах (в составах, ночующих на линии)… А на кого они, эти жалобы? Это же сами пассажиры оставляют пустую посуду, мусор… На себя жалуетесь?
«…Что такое эта ваша разруха? Старуха с клюкой? Ведьма, которая выбила все стекла, потушила все лампы? Да ее вовсе и не существует. Что вы подразумеваете под этим словом?.. Это вот что: если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну у себя в квартире петь хором, у меня настанет разруха. Если я, входя в уборную, начну, извините за выражение, мочиться мимо унитаза, и то же самое будут делать Зина и Дарья Петровна, в уборной начнется разруха. Следовательно, разруха не в клозетах, а в головах…»
Михаил Булгаков, «Собачье сердце»А началось это доброе утро с того, что в поезде немолодой мужчина достал из кармана конфету, развернул – и фантик бросил на пол. Когда я сделал ему замечание, он просто обматерил меня.
Если честно – мне уже все равно. У меня в кабине чисто.
А чтобы человек понял: мусорить нехорошо – достаточно перестать убирать вагоны, станции, переходы. Забыть об этом хотя бы на семь дней. И когда в понедельник с утра все будут стоять по колено в дерьме, когда не смогут сесть на сиденья потому, что они будут заблеваны и залиты пивом (а то и кровью), когда, взявшись за поручень, человек почувствует в руке окровавленный тампон, привязанный к этому поручню… Может, тогда он задумается. И наконец объяснит своему ребенку (жестко объяснит), что мусорить там, где ты живешь – плохо.
С этого все начинается, с родительских наставлений. Мне, наверное, тоже чего-то важного недосказали в детстве. Но мусор я все-таки стараюсь не кидать на пол, а складывать в сумку, чтобы выбросить в урну. Очень уж противно жить в дерьме.
Вот на Баррикадной три жителя «ну очень средней России» демонстративно жуют и бросают мусор на пути. Хоть бы кто сделал им замечание. Всем все равно. Или боятся? Тоже вариант. Господи, как же это достало. Глядя на таких вот людей, хочется прийти к ним домой и банально нагадить. Плюнуть на пол, разбить бутылку… Может быть, тогда поймут?
