которой его уволили без пенсии. О том, как они все его достали, и что он уходит из жизни с облегчением.
– Вы знаете про мост… – прошептал Лукас.
До него дошло окончательно. Эстебан Линарес, так же как и все другие присутствовавшие, участвовал в совершенном Гильермо преступлении!
– О боже! Боже!!! Есть ли хоть кто-нибудь в Санта-Монике, кто не входит в этот мерзкий сговор против меня?!
– Простите, друзья, я опоздал… – в подвальные двери, неуклюже складывая большой мокрый зонт, протиснулся адвокат семьи Гонсалес Адриан Молина.
– Я же написал в смске, что вам быть необязательно, дон Адриан, – укоризненно сказал Гильермо.
– Ну, раз поехала Элеонора, как мог остаться дома я? На всякий случай решил заглянуть, – ответил адвокат.
– И вы? Сеньор Молина, и вы?! – Лукас был вне се6я.
– А кто, ты думаешь, помог Гильермо разобраться с тем, что и как продавать из имущества фирмы? – сказала Элеонора Гонсалес.
– Пока ты избивал беднягу Макса, Гильермо нас всех вызвал, – добавил Линарес. – Ведь это наше общее дело.
– Что за чушь вы несете! Какое тут может быть общее дело! – вскричал Окампо.
– Санта-Моника, Лукас, это город честных традиций и порядочного отношения друг к другу, – с легким пафосом заметил интеллигентный Молина. – Так в нашем городе было всегда. И Гильермо у нас все любят не просто так. Он … Он… – адвокат не мог подобрать подходящего эпитета. – Да, что я говорю! Гильермо это Гильермо!
Все присутствовавшие, кроме, естественно, Лукаса, закивали, целиком соглашаясь со сказанным. Елена одобряюще положила Гильермо руку на плечо, мать приникла к его груди. Сам Гильермо благодарно улыбался всем сразу.
– А ты поступил подло, Лукас! – продолжил адвокат. – Элеонора… В смысле, сеньора Гонсалес рассказала мне, что задумал Гильермо. Мы ведь с ней… ну, не важно… Про это потом.
Юрист несколько смутился, но его вовремя поддержала Элеонора Гонсалес. Она протянула Молине руку, и когда он подошел к ней и взял ее пальцы в свою ладонь, приникла к нему в поцелуе, однозначно указывающим на то, что он между ними не первый.
– Почему потом, любовь моя? Мы с Адриано решили пожениться, – объявила Элеонора всем собравшимся.
– О! Я поздравляю вас! – искренне обрадовалась Елена.
– Мама! Сеньор Молина! Будьте счастливы! – сказал Гильермо.
И даже Макс прошамкал что-то ободряющее в адрес «молодоженов» разбитыми губами.
– Да, да, спасибо, друзья! – адвокат засмущался, но был доволен оказанным вниманием. – Я тронут.
– Дальше! – грубо оборвал всеобщие поздравления Лукас. – Извините, что перебиваю, но очень уж интересно! Вы сказали, что Элеонора вам все рассказала. Что было дальше, сеньор Молина?
– Да, прошу прощения, Лукас, – отвлекшийся от объяснений юрист. – Дальше я уговорил ее поставить в известность и начальника полиции. Нашего уважаемого дона Эстебана! – Молина уважительно склонился в сторону Линареса. – Гораздо спокойнее проворачивать такую сделку при поддержке властей.
– Я не говорил, что буду что-то поддерживать, сеньор Молина, – поправил Линарес. – Я обещал, что просто не буду вмешиваться.
Линарес подошел ближе к Лукасу.
– Я ведь учился в одном классе с отцом Гильермо. Ты не знал? Он был мне братом. Лукас, то, что ты сделал… – Линарес покачал головой. – Ты сам виноват.
Полицейский грузно сел на стоящий рядом со столом стул и продолжил:
– Они хотели тебя просто разорить, Лукас. И ты бы никогда не узнал, что случилось. Но фотография Антонио, которую Гильермо не в силах был оставить валяться в мусорном ведре – тоже, кстати, история никак тебя, Лукас, не красящая, – навела тебя на мысль, что он жив. Так как ключи от кабинета были только у него, и только ему был настолько дорог тот снимок, верно? Кстати, зачем ты возвращался в кабинет, Гильермо? – Линарес повернулся к «воскресшему» Гонсалесу.
– Искал в интернете протез, – простодушно ответил тот. – Здесь у Макса даже вай-фай мертвый! Да и принтера нет.
Елена возмущенно всплеснула руками, да и все остальные отреагировали на это «признание».
– Вот придурок, в этом ты весь! – воскликнул по-дружески Макс.
– Сынок, ну разве так можно! – сказала мать.
– Очень легкомысленно! – назидательно укорил Молина.
– Простите, друзья! – обезоруживающе сразу всем улыбнулся Гильермо. – Если бы я знал!..
– Я продолжу, – произнес Линарес, остановив вызванное легкомысленностью Гильермо негодование. – Так вот, Лукас. После твоего звонка в участок, насчет ключей, я связался с Гильермо. И узнал, что он был на фирме и забрал там фотографию отца. После этого я на всякий случай стал за тобой приглядывать. Я видел, как ты по хамски обошелся с доньей Анной. Видел, как ты рванул от нее на машине – пьяный и в ярости. Хорошо, что Елена, пока ты торчал в кустах с пробитым колесом, успела съездить к вам домой и разрядить пистолет в сейфе.
Лукас тяжело посмотрел на Елену. Но она без труда выдержала его взгляд.
– Честно говоря, я боялся, что ты собираешься навредить именно ей, – продолжал Линарес. – Но когда увидел, как ты кладешь в багажник фонарь с лопатой, понял, куда ты собрался на самом деле. Но, увы, не успел тебя перехватить. Гроза повалила на дорогу дерево, на время мне пришлось тебя упустить. Хотя, не скажу, что я особенно волновался. Даже, если бы ты узнал, что в могиле не Гильермо, ты ведь пришел бы с этим ко мне, неправда ли, Лукас? Но ты просчитал события еще дальше – этого я не ожидал, браво! – и поехал сюда, к Максу. А когда Гильермо прислал смс, что ты здесь, и ему скоро придется к тебе выйти, тут нам всем пришлось поторопиться.
Лукас смотрел прямо перед собой, сжимая в опущенной вниз руке рукоятку обезвреженного Еленой оружия. Сквозь стиснутые зубы, хриплым от ненависти голосом он проговорил:
– Так я и поверил, что все это вы делали из одной только любви к Гильермо. Вы все тут слетелись на мои денежки! Не так ли? Так же как Макс Рибальта, да?
– Ты плохо думаешь о людях, Лукас. Судишь по себе, – ответил на это Гильермо. – Все деньги вернутся на фирму, она продолжит жить. Если ты еще сам не догадался, через сеньора Молину ты продал ее никому иному, как моей матери.
Элеонора подтвердила сказанное сыном кивком головы.
– И еще одно, Лукас! – вставил слово и Макс. – Да, я рассказал тебе, что Гильермо предложил мне миллион, так и было. Но я не сказал, что согласился его взять. Я помог ему потому, что ты заслуживал наказания за то, что сделал!
– У тебя есть
