старания, я не хотела даже учиться. В мои подростковые годы весь мой опыт по части индийских блюд ограничивался невозможно острым карри изготовления мамы моей подруги, папиными жалкими попытками и тонущими в масле блюдами навынос из местной забегаловки. Но меня больше всего волновало, что у меня одежда пропитается характерным запахом и все будут меня дразнить. Я слышала, в школах так бывает – хотя на самом-то деле, конечно, совершенно не обязательно и вправду чем-то пахнуть, чтобы о тебе начали распускать всякие слухи.
– Похоже, я не единственная, в ком разгорелся интерес к Индии, – сказала я. – А вы, как поженитесь, останетесь тут или переберетесь обратно в Англию?
– Уме не очень-то нравится Англия.
– Слишком холодно. Слишком дождливо. И люди слишком грубые. Все слишком дорого.
– А когда вы приезжали?
– В прошлом году, встретиться с твоим папой.
Так вот почему он отвечал так уклончиво, когда я спросила, давно ли у них начался роман. Почему же он ждал до последнего, буквально пока не собрал вещи для переезда, а только потом упомянул? Я пристально посмотрела на него, но он разглядывал салфетку с таким видом, будто во всем мире ничего интересней не видывал.
Появление шашлычков предотвратило назревающую сцену. Я со вчера ничего не ела и мгновенно отвлеклась на дымящиеся тарелки, с горкой нагруженные кусочками жаренной на гриле курицы, баранины и рыбы, к которым подали тоненько нарезанный сырой лук и маленькие горшочки мятного чатни. Нечеловеческим усилием я сперва послала фотографию Адаму, желавшему знать решительно все о том, что я тут буду есть, а уже только потом со стоном сунула в рот первый кусочек рыбной тикки.
– Не помню, когда в последний раз пробовала такую нежную рыбу. А какой букет специй.
– Попробуй курицу, – посоветовала Ума.
Второй раз просить меня не требовалось. Я отдала должное и курице, обмазанной и пропитанной густой сливочной пастой, и баранине с идеально закарамелизованными корочками жира. Следом официант принес основное блюдо: металлические тарелки для карри с сочащимся сливками далом и внушительными ломтями панира в пряном зеленом соусе. И сравнивать нечего с тем, что я пробовала в Англии: дал сочный и маслянистый, а мягкий сыр идеально сочетается с чуть горьковатой шпинатной заправкой. По примеру Умы и папы вместо ложки я зачерпывала маленькие порции карри кусочками тонких, как бумага, лепешек. Под конец ланча я откинулась на спинку стула и потихоньку расстегнула верхнюю пуговицу на брюках.
– Теперь десерт, – заявила Ума.
– По-моему, нам уже не надо, – возразила я, потирая раздутый живот.
– Может, кулфи? Там как раз по дороге продают.
Ума умела уговаривать. Через десять минут мы стояли у маленького киоска близ обочины оживленной дороги. Я уже успела вспотеть от жары и, получив свою порцию мороженого, жадно развернула его. Холодная, воздушная и мягкая сладость на языке. Привкус фисташек и кардамона.
Мое кулфи тает на полу. По нему уже снуют муравьи, но меня это не пугает. Надо скорее подобрать, пока не растаяло. Я наклоняюсь. Чья-то рука ложится мне на плечо. Я поднимаю взгляд и вижу мальчика чуть старше меня, темный силуэт на фоне яркого солнца. Он качает головой. Я начинаю реветь. Тогда он присаживается рядом со мной на корточки и протягивает мне свое кулфи.
Я чуть было не уронила мороженое.
– Что с тобой? – спросил папа.
– Ничего… просто… кажется, я уже это ела. В детстве. И уронила. Но какой-то мальчик отдал мне свою порцию.
– И ты только сейчас вспомнила?
Я кивнула.
Папа с Умой снова быстро переглянулись.
– Фантастика! – Голос Умы звучал чуть напряженно.
– Как ты думаешь, что это был за мальчик?
– Скорее всего, Джобин. Он всегда тебя опекал, – сказал папа.
– Сын наших друзей, Саджи и Тересы, – добавила Ума.
– Как странно. Интересно, почему я вспомнила его, а не маму?
– Ума не приложу, – сказал папа.
Я удивленно уставилась на него. Казалось бы, вся эта ситуация должна была куда больше его взволновать.
– Ладно, идемте домой, – позвала Ума.
Пока мы стояли у дороги и ждали возможности перейти, подтаявшее кулфи потекло по моей руке и начало капать на землю.
14
– Поверить не могу, что меня нет с тобой на твоем Великом Возвращении, – простонала Нина.
– Слушай, я ж не стареющая поп-группа. Тоже мне событие, – сказала я.
– Еще какое событие. И как тебе там?
– Иначе, чем я представляла. Многолюднее и суетливее. Все говорят: мол, Индия такая красочная, но я даже прям и не знаю.
Она засмеялась.
– Ну там точно не «Гимн выходных» и не ежедневный фестиваль. Сдается мне, «красочность» тут скорее состояние ума. Там столько жизни.
Прижимая к уху телефон, я подошла к окну. На балконе напротив сидела ворона и громко каркала. На балкон вышла женщина и насыпала у стены немного риса. Ворона принялась жадно клевать. Я видела, как шевелятся губы женщины – она что-то говорила птице.
– Кажется, понимаю, о чем ты, – сказала я. – Но мне всю дорогу как-то неловко. Как будто все на меня смотрят, чего-то ждут.
– Скорее всего, так и есть, – согласилась Нина.
– Ну спасибо.
– Да нет, не в том смысле. Просто Индия – высококонтактная культура, так что тут не считается невежливым стоять близко к другому человеку или разглядывать в упор, если тебе любопытно. А Британия – низкоконтактная, так что тебе это кажется навязчивым.
– Пожалуй, звучит логично.
– И чем ты там занимаешься?
– В основном помогаю по мелочам с подготовкой к свадьбе.
– Что ж, по крайней мере на свадьбе тебе красочности хватит. Как там Качок?
– Ты же знаешь, я терпеть не могу, когда ты называешь Райана Качком.
– Ну да, – без тени раскаяния сказала Нина.
– Но спасибо, у нас все отлично. Я с ним толком еще не говорила пока из-за разницы во времени, но мы уже назначили встречу в Скайпе. А ты как? Позвала того твоего коллегу на свидание?
– Амира? А то, конечно, позвала. Клевый чувак. Мы уже пару раз встречались, и пока никаких пугающих качеств у него не вылезло.
– Здорово, очень рада.
– Я пытаюсь пока не слишком обнадеживаться. Сама знаешь, из такого сплошь да рядом ничего не выходит.
От моего компьютера донеслись звонки – Скайп.
– Нина, слушай, мне надо бежать. Райан звонит, наверное, неправильно рассчитал время.
– Так вот кто тебе дороже, да?
– Ну ладно тебе, ничего подобного. Я потом перезвоню, хорошо?
– А я не подойду, буду голову мыть.
– Пока, Нина.
Я приняла звонок Райана. Он сидел за письменным столом в нашей комнате. Занавески были раздвинуты, а за ними – непроглядная темень. Я невольно передернулась.
– Привет, Пищик. Приятно
