а там, извините — уже так надристано!.. Это конечно — нечто! — Нина Егоровна выпуча глаза, строго взирала на хохочущих воспитанников. — Нет, ну я всё понимаю, но вы туда всем лагерем ходите что ли?..
Дальше речь продолжать было бессмысленно. Ребята стали отпускать такие шутки про ветхий сортир, что начальнице с воспитателем пришлось покинуть собрание, сделав вид невероятной занятости. Наш смех прекратился после того, как мы зашли в спальное помещение. Там всё перевернули вверх дном. Постельное бельё валялось на полу так, что негде было пройти. На чистых простынях и пододеяльниках виднелись следы взрослой женской обуви. Запасы продовольствия так же — разбросали где ни попадя. Мой хлеб выбросили. Что теперь я буду делать по утрам — непонятно. Неужели опять голодать? Этот вопрос предстояло решить, а пока — пришлось наводить порядок. Этим мы и занимались почти до обеда.
А в обед, после традиционного «приятного аппетита», (которое, как всегда — застало меня врасплох так, что я чуть не подавился); воспиталка четвёртого отряда громогласно объявила:
— А сегодня к нам, ребята, приедет киномеханик с показом художественного фильма по произведению Николая Васильевича Гоголя — «Вий». — Мы радостно зааплодировали. Бабенция продолжила. — Веранда павильона второго отряда весь лагерь не поместит. Так что — на сеанс пойдут только старшие ребята, да и то: исходя из обстоятельств. А после просмотра — у нас состоится вечер памяти начала Войны, мы все вместе пойдём к реке, где нас будет ждать церемония священных костров. На это мероприятие необходимо всем одеть парадную форму одежды с пионерскими галстуками. Их надо повязать — как положено, а не на рукав или вообще — в кармане. В прежние времена бы вас!.. Явка для всех строго обязательна!
— Наконец-то нормальный фильм глянем, — выдохнул я, обращаясь к сидящим рядом друзьям, — а то каждый раз привозят непойми чего, что уже по сто раз видели. Вот в прошлый раз…
— Хлудов! — Прервала меня внезапно появившаяся у нашего стола Нина Егоровна. — Ты чего размечтался? Ты как раз на кино и не пойдёшь. С твоим поведением — будешь у меня на лавке весь вечер сидеть. В белой рубашке и в галстуке. Милда, ты не жаждешь посмотреть данную экранизацию с Куравлёвым и Варлей? Пожалуйста — постереги его, уж очень хорошо у тебя это получается.
— Вообще-то я смотрела этот фильм. Ещё у себя. Мне он не особо нравится. Так что: если надо — могу составить компанию Виталию. — Откликнулась командир отряда, сидящая через стол от меня.
— Вот и хорошо. Не хватало только ещё, чтоб этот олух сегодня не усвистал куда-нибудь и не отгрёб кучу проблем. Слышишь, Хлудов — сегодня ты сидишь на скамейке с Милдой и дальше территории отряда никуда носу своего не суёшь.
Если честно, мне очень хотелось посмотреть «Вий». Кино нам привозили регулярно. Два раза в неделю. Только фильмы крутили одни и те же. Каких-нибудь «Неуловимых мстителей» или «Приключения Буратино». Их я знал почти наизусть. А вот «Вия» посмотрел бы. Кино что надо! Воспиталка — гадина, конечно. Придётся теперь с этой белобрысой кикиморой торчать два часа или больше.
Глава 15. Разговорчики
С ужина воспитанники бежали чуть ли наперегонки. Веранда павильона второго отряда еле вмещала желающих. «Вия» хотели смотреть если не все, то явно — большинство. Лагерь снова опустел. Переодевшись в парадное, я сел на скамейку в ожидании вечернего мероприятия. Анонс прозвучал заманчиво, я что-то не припоминал подобного ранее. Милда вышла ко мне с коробкой шахмат. Она так же переоделась и выглядела как вполне себе — рядовая пионерка, в галстуке (само-собой). До этого момента я не рассматривал её вблизи, так она была мне неприятна, весь её образ. Теперь же — волей-неволей придётся сидеть тут долгое время, пока идёт кино. Чисто — как девушка, смотрелась она вполне симпатично. Высокая, стройная, с правильными чертами лица, красивыми белыми волосами. Горящие голубые глаза. Разве что: нос длинноват, да выражение лица какое-то злое; а так — даже красотка. Однако, вся моя внутренняя интуиция протестовала. Я испытывал непонятное чувство оторопи, которая сковывала желание к общению с этим человеком. Приходилось с трудом преодолевать неприязнь. Командир посмотрела на меня волчьим взглядом и, протянув коробку с фигурами, произнесла:
— В шахматы сыграем?
— Так тебя не обыграть. Я вообще плохо умею.
— Хлудов, что ты за парень такой? Куда ни сунься — везде ты слабак. Петь ты не умеешь, на качелях кататься — тоже, подушками драться — пустое место, даже — хлеб из столовой без шухера тырить — слабо. Ты всю жизнь будешь такой тряпкой? Вместе со всеми он ни во что играть не желает. Хватит сопли жевать! Бери — расставляй фигуры и играй как умеешь!
Неторопливо началась партия. Я старался быть внимательным, просчитывал возможные ходы, как мог. Тем не менее, первый раунд проиграл минут за пять. Начали снова.
— Слушай, Виталий, а почему ты стараешься всегда ото всех убежать? Не бываешь в коллективе?
— Меня не любят. Куда не приду — везде только мешаюсь. Лишний я. Дружу, конечно, с некоторыми, но тут уж выбирать не приходится — кто со мной готов общаться, с тем и тусуюсь. Хорошо быть, когда людям приятен. Все тебе рады, а ты ходишь такой и носом воротишь. «Ты — достоин меня, а ты — нет! Так легко быть хорошим, да и на все события ходить одно удовольствие. А когда тебя люди лишь терпят — то рано или поздно всё надоест и будешь стараться уйти куда подальше и жить сам по себе.
— А ты думаешь — мне очень легко? Меня все любят? Я ведь знаю — воспиталка меня поначалу брать не хотела. И в других отрядах не хотели тоже. «Кто это тут приехала, зачем она нам? Пускай валит к себе». Даже так некоторые говорили. Я же понимаю — чужая всё-таки! А потом — ничего, привыкли, нашла своё место. Считаются, некоторые уважают. Кто не любит — помалкивают. Я дала обещание своему ксендзу — отцу Вацлаву, что пройду это испытание, и я его выполню. Чтобы вырасти духовно надо уметь смирить гордыню, прощать личные обиды, быть полезной обществу. Если жить только для себя, тогда кто ты? Червь-паразит. Аскарида или солитёр. Фу, гадость какая! Я трудилась и что-то смогла. Никогда ни на что не жалуюсь. Я на войне. Все мы на войне, только кто-то этого не хочет понимать. Война между Богом и Дьяволом — она везде. И нам,
