— Пожалуй мне пора, — слова давались через силу, — не буду тебя задерживать своими никчемными проблемами.
— Вот и правильно! Иди к мужу! И налаживай с ним отношения! — мама перла, как танк, совершенно не замечая, как рушатся наши и без того прохладные отношения. — и чтоб я больше от тебя таких слов не слышала. Ишь, что удумала, разводиться!
— Больше не услышишь, — я поглубже натянула шапку, застегнула куртку и направилась к выходу.
Уже когда вышла на лестничную площадку, мама все-таки меня остановила.
— Вероника, погоди.
Я замерла, устало прикрыв глаза и не оборачиваясь к ней:
— Да, мам.
— Понимаешь… — начала было она, но осеклась, потому что на площадку между этажами поднялся высокий мужчина лет пятидесяти. С военной выправкой и седыми висками, — Сереж, здравствуй!
Она тут же засмущалась и напрочь забыла о том, что хотела мне сказать.
Я наблюдала за тем, как мужик прошел последний пролет и остановился возле нас.
— Здравствуйте, — тихо обронила себе под нос и проскочила мимо него.
— Позвонишь мне потом, — крикнула вслед мать, заводя дорого гостя в дом.
— Непременно.
Мой ответ уже никому не был нужен. Дверь закрылась.
* * *
«Домой» я пришла в самом дурном расположении духа. Настроение ниже дна, сапог натер, в боку кололо, в висках стучало. Да еще к полной радости выяснилось, что Кирилл приперся раньше меня.
— Ты где была? — сходу спросил он. Жестко, будто мы на допросе.
— У матери, — я скинула неудобные сапоги, раздраженно затолкала куртку в ящик и пошла мыть руки.
— Да ты что, — наглец пошел следом за мной.
Вот бы сейчас меня опять затошнило! Я бы даже не стала от него отворачиваться.
— Я тебе звонил.
— Соскучился? Или не смог сам разогреть себе ужин? — огрызнулась я.
После разговора с матерью что-то у меня внутри надломилось. Не то чтобы я всегда могла положиться на эту вечно усталую женщину, у которой никогда не хватало на меня времени, просто, как и любому ребенку, мне хотелось знать, что, если что-то случиться — мать будет на моей стороне. Оказалось, что нет. Наши с ней стороны не совпадали.
Это открытие больно полоснуло по моей уверенности в себе, от которой и так в последнее время ничего не осталось. По ней прошлись все, кто только мог. Разве что ленивый не потоптался.
Как я от этого устала!
— Я не понял, это что за выступление? — Кирилл шагнул ко мне, больно схватил за локоть и дернул к себе, — забыла с кем разговариваешь?
— Отчего же. Прекрасно помню, — отпихнула от себя его руку и вышла из кухни.
— А ну стоять! — ринулся следом за мной.
Я остановилась, глянула на него исподлобья и холодно произнесла:
— Ну, стою, что дальше? Ты сейчас опять скажешь, какая я никчемная. Ткнешь мне в нос своими миллионами. Чем-нибудь опять запугаешь. Все так? Ничего не забыла? Только живее давай, а то, есть хочется и спать.
Голубые глаза жестко прищурились. Зачем я его злю? И почему у меня такое чувство, будто мне все равно. Впервые с момента попадания в эту ловушку, мне совершенно плевать, что он дальше скажет или сделает. Внутри будто что-то перегорело. Лопнула натянутая до предела струна.
— Кто-то стал смелым? — сквозь зубы произнес Кирилл, медленно на меня надвигаясь.
— Смелым? Это точно не про меня, — я равнодушно развела руками, — просто задолбало. Все это. Этот дом. Этот фальшивый брак. Эти странные люди, которые почему-то считают тебя ангелом во плоти. ТЫ задолбал!!! Доволен?
Он остановился рядом со мной. Настолько близко, что наши тела соприкасались. Мне хотелось отодвинуться, но я стояла, запрокинув голову и глядя ему в глаза.
— Задолбало говоришь, — неспешно протянул он, — так давай поставим точку. Раз тебе этого так хочется. Ты, вместе со своим ушлепком, валишь к мамаше под бок, в ту дыру из которой выползла. А я вываливаю всю правду Жуковскому, заказываю два гроба и готовлюсь стать единственным наследником семейства Бархановых. Я не против. И так, и так в выигрыше буду.
Снова ударил по больному. Напомнил о том, во что может вылиться мое непослушание. Я скрипнула зубами и все-таки сделала шаг назад. Его прикосновения ненавистны до такой степени, что кажется, будто прожигаю насквозь плоть. Терпеть нет сил. Даже передернуло и, конечно, он это заметил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А вообще, я смотрю, ты сегодня в боевом расположении духа? — прищурился Кирилл, — рот раскрыть решила? Так я сейчас мигом найду ему другое применение.
Чужой взгляд прошелся по телу, оставляя за собой ледяные ожоги.
— Не трогай меня! — взвилась я, когда он шагнул ко мне.
Где этот проклятый токсикоз, когда он так нужен?! Желудок подло молчал.
Еще один шаг.
— Ты забыл, что сказала врач, во время последнего приема? Беречься! И воздержаться от секса.
Врач действительно так сказала. Повышенный тонус, низко посаженная плацента.
— Мне плевать, — Кирилл наступал, и у него в глазах светилась кровожадная решимость.
Не знаю, что нашло на меня в этот момент. Может беременные гормоны взбунтовались, может просто устала терпеть. Но вместо того, чтобы сдаться, покорно сжаться и как обычно позволить ему делать со мной все, что заблагорассудится, я выхватила из подставки нож. Взмахнула им, направляя в сторону мужа.
— Не подходи ко мне! Слышишь?! Иначе я за себя не ручаюсь, — снова взмахнула, в опасной близости от широкой груди.
— О-хо-хо, — Кирилл ошарашенно засмеялся, отступая от меня с разведенными в сторону руками, — Вероничка разбушевалась.
— Я ненавижу тебя!
— Не может быть. Никогда бы не подумал, — потешался он, но в глазах клубилась лютая стужа.
— Ты маньяк! Больной! Чокнутый на всю голову!
— Правда? — остановился, и даже не дернулся, когда я уперлась ему лезвием в грудь, — и что теперь Вероника? Убьешь меня?
С ужасом представляла, как выгляжу со стороны. Злая, растрёпанная, с ножом в руках. До чего он меня довел?
— Я бы с радостью, да сидеть неохота! — зло швырнула нож в раковину.
— Думаешь, тебя бы это спасло? Если бы ты меня кто-то убил?
— Не знаю, как насчет спасения, но порадовало бы точно.
— Жаль расстраивать тебя, моя маленькая глупая Вероника. Но у меня все просчитано на несколько шагов вперед. Случись что со мной и за тобой придут люди, которые превратят твою жизнь в ад. И не только твою. Ни от тебя, ни от братьев они не оставят даже мокрого места. Так что уйми своего внутреннего боевого хомяка и не испытывай мое терпение. Делай то, что должна. Снимай свое барахло и раздвигай ноги…
— Только тронь меня! — я отскочила в сторону, увернувшись от наглых лап и уже жалея, что отказалась от ножа.
— И что? — ухмыльнулся он, — что ты сделаешь, чтобы меня остановить. А?
— Я…я все расскажу твоим братьям!
— Тогда им конец, — весело произнес Кирилл, искренне забавляясь моей беспомощностью.
— Да, плевать! — я выхватила телефон из заднего кармана брюк, — с Артуром ты меня все равно разлучил. Он теперь меня считает продажной тварью. Я ему больше не нужна. Умерла. У меня больше ничего не осталось. Кроме ребенка. И если выбрать между ним и Артуром… Я выберу малыша. А вы дальше можете грызть друг друга, сколько вам влезет. Может ты их со света сживешь, может они тебя. Мне уже все равно.
Я нашла номер Артура и нажала на зеленую кнопку.
Признаюсь во всем, и гори оно синим пламенем.
Едва в трубке раздались первые гудки, как Кирилл бросился на меня. Схватил за запястье, едва не сломав его к чертям собачьим.
— Дай сюда, дура!
Я изо всех сил вцепилась в мобильник.
— Отвали! — от боли из глаз покатились слезы.
— Отдай, живо! — взревел он и вырвал телефон у меня из рук. Со злостью швырнул его в стену, так что в стороны полетел фонтан осколков, — чокнутая!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— В чем дело Кир? Испугался? Мне ведь тоже есть что им рассказать про любимого младшего братика. Может и не поверят, но призадумаются, начнут вопросы задавать, совать нос в твои дела.
